— Саш, а сколько звезд на вашем флаге?
— В прошлом году Сенат утвердил пять, хотя штатов, если считать с Новым Израилем, осталось всего четыре. Техас и Конфедерация окончательно порвали все отношения с АСШ, кроме торговых и консульских. Наверное, надеются отцы на то, что Автономная территория Невада и Аризона вернется обратно, так сказать, в лоно. Не, ща бы похмелиться… спасу нет.
— А ты Розу за руль посади.
— А она умеет? — недоверчиво посмотрел Саша на жену.
— Не хуже тебя, Сашенька, — подпустила Роза яду. — У меня в Москве и машина своя была. «Мини Купер». Слышал про такую легенду?
Но Саша ее не дослушал, крича официанту через весь кабак про четыре больших кружки пива.
На его крик подошел сам хозяин заведения — уточнить, какого именно пива мы жаждем.
— Боря?.. — вырвалось у меня. — Борька!!! Моб твою ять! Ты-то тут какими судьбами?
Пред нами стоял немного постаревший, уже с сединой на висках, мой старый московский приятель Боря Галбмиллион.
Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.
Город Форт-Линкольн.
22 год, 12 число 6 месяца, среда, 20:22.
Боря — забавный крендель. Познакомились мы с ним в Тропареве на собачьей площадке, когда меня другие мои хорошие знакомые убедили добермана передержать вместе с квартирой, пока хозяева кобеля на югах отдохнут в бархатный сезон. Я еще студентом был.
Боря свою суку выгуливал, а мой кобель к ней стал грязно домогаться, совсем не вовремя.
Потом Боря отрекомендовал меня остальной собачьей компашке. А в те времена, не так как сейчас, собачники составляли в Москве что-то вроде масонской ложи. Иной раз такие аферы через собачье родство или свойство проворачивались, что нынешние олигархи ровно детки несмышленые.
И понеслась. Хвост кометы «застольного периода» отечественной истории.
Боря при всей своей житейской расхлябанности и разгульности не без тараканов в голове. У него, к примеру, не только отдельные полотенца были «для лица и для яйца», но даже кусочки мыла для этого разные.
Боря высокий — на полголовы выше меня, — стройный, чернявый, с наглым черным глазом и в меру носатый. В самый раз для выставки достижений скрытого хозяйства. В то время среди баб предрассудок такой пробегал, что длина полового члена у мужика точно соответствует длине его носа.
Боря меня старше лет на шесть. Его жена — Люся, мне ровесница, девка веселая и компаний не чуралась, как некоторые замужние бабы. А Боря хорошую компанию очень даже уважал. Она и фамилию себе Борину по замужеству взяла — народ эпатировать. Сама же светлей светлого и даже ресницы белесые. И внешность имела самую что ни на есть деревенскую, хотя и очень симпатичную.
Я потом с этой собачьей компанией даже без собаки уже долго тусовался, даже после того, как Боря с Люсей в Израиловку скипнули после неудачного мятежа главы чеченской мафии в 1993 году. Когда все всех пугали, что вот-вот, ну прямо вот-вот начнутся еврейские погромы. А они все не начинались. Боря к этому вопросу вообще индифферентный был. Но вот Люся не на шутку возбудилась и заявила, что хочет кайфа в Хайфе. А то ее — ЕЕ — на работе уже мордой жидовской уборщица обозвала.
И в следующий раз я повстречался с Борей в Москве в год перед дефолтом. Они в Израиль смотали, и как шкуру занесли. А тут звонит, в гости набивается, как будто на прошлой неделе расстались.
В общем, не прижился чистопородный еврей Боря в Израиле. Чего не сказать о Люсе — она там расцвела и очень неплохо устроилась со своей специальностью технолога газированных напитков. И в общество местное вписалась как ключ в замочную скважину. Боря вернулся, и теперь он «дважды еврей Советского Союза», как сам шутит, а Люся осталась — вплоть до развода.
Пока Боря в Палестине чалился, на неметчине успели пройти знаковые перемены. Продавили дойчлибералы в бундестаге в качестве национального покаяния за объединение страны закон о восстановлении в стране количества евреев до состояния на 1933 год. Но хитро так: кто с израильским паспортом — те в пролете. На то в законе отдельная сноска была. Сплетничали, что ее само израильское лобби и инициировало.
И то ли по природному разгильдяйству своему, то ли от благоприобретенной советской хитрости, но Боря остался в Москве прописанным в квартире родителей, которые в Израиль ехать категорически отказались. И провернули тогда мы очень простой, но очень хитрый финт, до которого Боря сам не догадался. Внаглую подали в милицию по месту Бориной прописки заявление об утере паспорта.
Через две недели, уплатив положенные штрафы и пени, стал Боря обладателем новенькой российской краснокорой паспортины, пахнущей еще типографской краской.
Потом он и в бундос свалил вполне удачно на волне этой хитрой репатриации.
И вот я сталкиваюсь с ним нос к носу тут, на Новой Земле, где застать его никак не представлял возможным.
И как такое не отметить загульным цунами и сексуальным ураганом!
Ну и отметили.
Хорошо отметили.
Даже ресторан закрыли раньше положенного, а вот официанток хорошеньких тормознули — нас обслуживать.
Я ночевать у Бори остался, попросив Розу с Сашей, которые наш загул переносили уже с трудом, оповестить личный состав, что сегодня меня не будет.
Ночевали даже не в Борином коттедже у моря, а прямо в ресторане. Куда-либо еще двигаться сил уже не было никаких. Ни у кого. Официантки отрубились намного раньше нас, воспитанных советской властью.
Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.
Город Форт-Линкольн.
22 год, 14 число 6 месяца, четверг, 8:14.
Весь прошлый день мы шатались с Борей по городу — он знакомил меня со своими приятелями, среди которых, как всегда, было очень мало евреев и много симпатичных покладистых девчат.
Погуляшки наши плавно переросли в новую грандиозную пьянку, что характерно — вне Бориного кабака, закрытого сегодня на «санитарный день». Шатались с переменной компанией по чужим ресторациям и шалманам.
— Да ну, еще на собственной работе пить, — гундосил Галбмиллион, — никакого удовольствия не будет. А душа, Жорик, праздника хочет.
Кстати, официантки его куда-то поутру потерялись по пьяни. Жалко стало, я бы с той мулаточкой повторил с удовольствием все экзерсисы.
Но грех жаловаться — хорошо гульнули, как в молодости, когда казалось, что будешь жить вечно.
Город этот я так и не запомнил особо. Кроме разве что серого кирпича, в который везде утыкался мордой.
И все разнообразные злачные места, по которым меня таскал неутомимый Аид моего прошлого, слились для меня в один бесконечно длинный кабак. Этакий Мариенгоф.
Денег с меня — долю в расходах — Боря брать категорически отказался. Но вот «бизон» в подарок принял. Я же не халявщик. Но и он мне не спонсор.
И сейчас Галбмиллион, тяжко похмельный, провожал меня такого же тяжко похмельного, но крепко держащего в руках подарочный пятилитровый кэг с пивом, за городскими воротами. Потому как в этот город пронести автомат в подарок было просто нереально. Требовалось нотариальное уведомление о передаче, осмотр в арсенале и там же оставить его на хранение. А это и время, и деньги. А за городом никто и ничто не регламентировал. Внесет как свой.
Кстати, сам я сильно рисковал нарваться в Форт-Линкольне на неприятности, постоянно рассекая со «шмайсером» в кобуре на лодыжке. Но пронесло. Пьяным везет. А мы за сутки как интеллигентные люди даже ни в одну драку не ввязались. Странно…
Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.
Город Форт-Линкольн.
22 год, 14 число 6 месяца, четверг, 8:38.
— Георгий, время — подскочил ко мне лейтенант кирасир.
— Обожди, Тристан, дай с другом попрощаться. Когда еще увидимся, — отмахнулся я от него.
