— Нравится?
— Да я просто от них тащусь.
Действительно балдеет, как посмотрю. Спиртного не надо. Эндорфины сама вырабатывает.
— А на сцене как?
— Этого не описать словами. Это круче любого секса. Это как с Богом общаться.
И сама словно фаворским светом лучится.
— Ну, тогда закончим наши меркантильные дела, — переменил я тему, — и на обед пойдем. Сейчас Анфиса принесет тебе твою долю нашего «общака». А от меня тебе прощальный подарок — «Глок-17». С того самого албанца, которого ты палкой в «Ковчеге» лупила. Не с наганом же тебе по такому пафосному городу рассекать?
И я выложил на столик заранее приготовленный пистолет, запасной магазин к нему и пачку фирменных патронов 9x19 мм. И к ним нейлоновую универсальную кобуру.
— Спасибо, Жорик. — Сажи вообще даже не глянула на пистолет, а пристально всматривалась в мои глаза. — Можно, я напоследок с тобой ночь проведу?
Я замялся от неожиданности.
Но Сажи торопливо добавила:
— Я понимаю, Жора, что у тебя траур. Но и мы разбегаемся надолго. Возможно, навсегда. А я тебя запомнить хочу. Я с тобой только один раз была, в той дурацкой каморке на европейской Базе, а тут такая роскошь кругом. Ну, пожалуйста…
Как тут откажешь в такой малости красивой юной девушке? Если женщина хочет — мужчина обязан!
Мини-бар мне снова забили под завязку. Осталось только свечи выцыганить у Исабель Великолепной.
И я просто кивнул девушке в знак согласия.
Тут и Анфиса нарисовалась с пачкой наличных экю — долей Радуевой в наших трофеях.
Новая Земля. Государство Техас. Автономная территория Невада и Аризона. Город Нью-Рино.
22 год, 19 число 6 месяца, воскресенье, 12:00.
Воскресный день по старой армейской традиции был парко-хозяйственным. Посвятили его подготовке к последнему броску на Русь. Уже без Радуевой. И без Антоненковой. Точнее, уже леди ап Кадауг, баронессы.
Отрезанные ломти. Хорошо пристроенные.
Сняли все с автобуса и «лапландера», перебрали и по новой загрузили, перераспределив рационально вес, чтобы не мешал ничему, в том числе и бегству от бандитов. Часть груза с «путанабуса» в «лапландер» ушла, существенно сократив высоту верхнего багажника на автобусе.
Проверил у всех оружие, боекомплект и прочую амуницию. Раздал люлей. Чисто профилактически.
Связь с «лапландером» также проверили. И с ходилками — тех полный комплект в автобусе остался. Уходящие их с собой не брали. И в «щенке-вольво» их еще четыре штуки было, фирмы «Кенвуд». Таежницы на них перешли, активно осваивая, как и «сибишную» стационарную рацию в своей шведской «буханке».
В этом им помог подошедший в самый разгар безобразия Пабло, который положительно оценил мои потуги:
— Серьезно у тебя все поставлено.
— Нутык, — отозвался я на похвалу, гордый собою.
Потом обменялись опытом подготовки к таким рейдам по Новой Земле. Пабло оказался просто кладезем таких знаний.
А в конце беседы он разрешил нам пострелять в их тире, который скрывался за паутиной дорог и тропинок между серыми стенами складов или каких других помещений без окон. Или с окнами, больше похожими на бойницы ДОТов. Без него мы не только бы не нашли этот тир, но и не вышли бы из него куда надо. С другой стороны, если тут воевать, то обороняющаяся сторона, знающая свою местность, здесь всегда будет в выигрыше.
За обедом столкнулся с Вероникой де Охеда.
Та сама подсела ко мне за столик и без предисловий выпалила:
— Жорик, ты сейчас трезвый и, надеюсь, воспримешь все правильно.
Я поднял бровь. Начало звучит интригующе.
— Говори.
— Не надо ко мне больше приставать, это ни к чему не приведет. Не нужно портить хорошую дружбу плохой любовью, — выпалила она одним духом и сдулась как шарик.
— Даже так? — тупо переспросил я, машинально ломая хлеб.
— Именно так, — отозвалась прекрасная кубанита, сверля меня своими красивыми глазами. — У меня жених есть. Тоже врач. Он сейчас в экспедиции в Латинском Союзе. Ищет там неизвестные еще эндемики. Я бы с ним сейчас была, но у меня тут охедин был разбросан по госпиталям севернее залива еще до сезона дождей, и надо было собирать результаты клинических испытаний. Изменять жениху я не хочу, но и с тобой из-за этого ссориться не желаю. Я ясно излагаю?
— Предельно ясно, — подтвердил я.
Вероника облегченно вздохнула:
— Если будет нужна медицинская помощь, телеграфируй в госпиталь на адрес Аптекарского огорода. Чем смогу — помогу. А в другом — не взыщи.
Де Охеда даже как-то виновато улыбнулась. Встала и ушла не оборачиваясь.
Я грустно проводил ее весьма привлекательную сзади фигуру. Красивая баба. Так себя сохранить в тридцатник не каждой дано.
А вечером, как ни в чем не бывало, она повела всех нас на экскурсию. На петушиные бои.
Красочное зрелище. Можно с удовольствием посмотреть один раз, как петухи дерутся. Перья дыбером, глаза кровью налитые, злоба зашкаливает, и махач ногами у них очень даже серьезный. Страшный зверь петух. Одного противника так насмерть забил злобный кур прямо у нас на глазах. А дальше все одно и то же, разве что пары петухов меняют. Но без ставок, которые придают этому зрелищу сильный азарт, долго смотреть не на что. Мы четыре круга только и выдержали. Ушли. Хотя поначалу у девчат ноздри раздувались от адреналина.
Когда я эти соображения высказал Веронике, она только рассмеялась:
— На этой площадке — четыре ринга. И еще есть такая же в другом квартале. Тотализатор этих площадок дает нам доход больше ипподрома. Мало того — они спонсируют ипподром. Вот и прикидывай.
— А зачем вам тогда убыточный ипподром? — задал я главный вопрос.
— Для престижа. Для статуса. И потому что «эль хефе» очень любит лошадей.
Поздно вечером позвал меня «эль хефе» Лопес и познакомил с огромным белобрысым американцем по фамилии Дуглас. Одетым вполне цивильно.
— Фрэнк, — сказал человек-гора, пожимая мне руку.
Я в свою очередь представился, и тоже только именем. Рукопожатие этого амбала мне понравилось. Правильное такое. На доннермановское похоже.
— Хорхе, это начальник конвоя из Алабама-сити. Он поведет ваши машины в Одессу, — пояснил Родриго Лопес.
И некоторое время мы обговаривали условия нашей проводки. И вместе пошли в столовой на нашу отвальную. С кубинцами. Мы прощались с валлийской леди Галиной и кубинкой Карменситой, которая снова, растолкав локтями поредевший гарем, отбила и эту ночь в моей койке.
Понравилось ей, видать, вчера, раз приготовила для меня белый прозрачный пеньюар с вышивкой. Очень эротичный.
Засыпая, она тихо прошептала красиво очерченными губами:
— Чтобы стать счастливой, чеченке надо креститься.
Новая Земля. Государство Техас. Автономная территория Невада и Аризона. Трасса Нью-Рино — Аламо.
22 год, 20 число 6 месяца, понедельник, 12:00.
Дон Родриго, сидящий в «путанабусе» у рации, на бывшем месте Розы, скомандовал мне:
— Налево, в овраг.
Я даже не переспросил зачем. Перестрелка впереди по маршруту движения конвоя очень красноречиво говорила сама за себя.
Понедельник — день тяжелый. Особенно на трассе Нью-Рино — Аламо, с которой мы вскоре должны были уйти на поворот к Алабама-сити, на запад. По плану.
В овраге я с удивлением обнаружил точно такой же «путанабус». И стоящий перед ним двойник нашего «лапландера».
«Эль хефе» что-то скомандовал в рацию по-испански, и «брат-близнец» «путанабуса» начал движение к выходу из овражка.
Когда он проезжал мимо нас, я отчетливо увидел различия, которые не бросались в глаза поначалу. Кенгурятник и багажник на крыше были такими же, как у нас. Один в один. А вот капот за кенгурятником был уже другой. Не русский ни разу. И лобовое стекло прямое, явно из бронированного стеклопакета. Покрашен этот носатый автобус был аналогично Вовиному представлению о местном камуфляже, вот только окон в нем не было. Была их имитация черной краской. И по каждому борту из бойниц торчало по три пулемета, один из которых был крупнокалиберным.
