растолковал. Когда ясно, что враг ворвется и придется в цитадель отступать, вокруг роют ямы, ставят туда капканы или копья острием вверх, особые колючки железные,
а потом придают такой вид, будто ловушек и нету. Ну, и враг туда ухает сгоряча...
— Ну да, — сказал Шотан. — Читал я что-то такое в голой книжке о приключениях гвардейца Панталя... А вот какого беса они тут копать взялись? Уж это никак не привиды — люди старались...
— Клад искали, — предположила Данка.
— Откуда здесь клад? — возразил Чампи. — Кто клады зарывает в крепости? Нет, всякое бывало. Точно известно: когда стало ясно, что крепость Баралет вот-вот падет, комендант с двумя солдатами тайком от остальных спрятал где-то казну — говорят, целый короб золота и серебра. Только при последнем штурме погибли все трое, и где казна, лет семьдесят как неизвестно. Когда крепость отбили назад, король велел искать. Поискали и бросили: подземелья там большущие, а сокровище не такое уж потрясающее, да и война продолжалась, не до того было.
— Ну, а здесь-то откуда казна? — пожал плечами Шотан. — Неоткуда ей взяться: все, что король Магомбер ценного привез, назад и увез...
— Значит, каким-то дурачкам загнали «радужную карту». Они и купились: поди, всю ночь копали. Другого объяснения и нету. Уж я про «ночных копальщиков» и «радужные карты» наслушался. Точно, растяпы купили «радужную карту»: не они первые, не они последние...
Спорить никто не стал: в этих делах Чампи разбирается лучше всех, долго в лавке дядюшки Лакона прирабатывает и рассказывал кое-что — конечно, не называя имен и местностей...
Всякий торговец старожитными вещами, даже самый политесный, втихомолку поддерживает довольно тесные отношения с «ночными копальщиками». А у тех свои хитрушки. Находку, выкопанную на королевских землях, нужно отдать в королевскую казну, половину найденного на землях вольных городов — в казну магистрата. Ну, а все найденное на земле дворянина дворянину и принадлежит. Потому даже политесные копальщики с выправленной бумагой порой ведут себя как «ночные»: и утаивают изрядную часть найденного, и забредают на дворянские земли, где поглуше. И тут своя очень выгодная хитрушка, рассказал Чампи. Стоит отъехать подальше от места, где копал, — и никакая Стража, никакой прокуратор, никакой суд не докажут, что шустрый человечек эти вещички нашел там, где должен был половину стоимости отдать или вовсе копать не имел права. Точно так же и торговца не прищучат... И потому лавки пополняются не самыми честными путями.
А потому, не вступая в обсуждения, посмеялись над незадачливыми искателями сокровищ, потерявшими неплохую денежку — «радужные карты» задорого дурачкам продают...
— А вдруг? — азартно воскликнул Байли. — Вдруг да и в самом деле клад? И даже не клад... Чампи, ты же сам книгу показывал про могилы древних королей, еще языческих. Иным несметные сокровища в могилу клали — так уж было у язычников заведено, на то они и язычники... И далеко не все могилы отысканы, там писалось...
— Могло и так быть, — подумав, согласился Чампи. — Языческих королей, пишут, хоронили на вершинах холмов и высоченный курган насыпали. Такие уж привычки были у них, у язычников. Ну, все курганы и те холмы, в которых подозревали курганы, давно раскопали, а вот с теми холмами, что изначально холмами и были, посложнее будет — очень уж их много. Ежели подумать... В древние времена, когда еще не было Серой Крепости, а город уже стоял, холм как раз и был холмом, и гораздо выше, чем теперь. Так что запросто могли.
— Нашли бы, когда крепость возводили, — сказала Данка. — Подземелья глубокие, копали глубоко...
— Так ведь не везде: где-то копали, а где-то нет, — живо возразил Чампи. — И потом, языческих королей хоронили ну очень уж глубоко — так у язычников было принято: чем знатнее человек, тем глубже его хоронили, а уж королей... Могли и не докопаться, когда рыли подземелья...
— Ну ничего себе! — ахнул Байли. — Это выходит, прямо у нас под ногами, очень глубоко, могут несметные сокровища лежать? ---- ■ О
Все посмотрели под ноги так, словно надеялись увидеть сквозь землю древние сундуки с несметными сокровищами и причудливый гроб, какие нарисованы в той книжке.
— Несметные... — завороженно повторил Шотан. — Даже отдать королевской казне половину, столько останется...
— А как до них добраться? — пожал плечами Чампи. — Самим копать? Хоть сейчас и каникулы, где мы столько времени возьмем?
— А выследить их?
— И что потом?
— Тут надо подумать...
— Выслеживать «ночных копальщиков» — дело опасное, — сказал Чампи. — Народ отчаянный, зарежут и глазом не моргнут. Да и на выслеживанье уйдет столько времени... А дальше? Попросить поделиться? Тут они нас и прикончат. К властям идти? Насквозь неполитесно. А главное — с чего мы решили, что тут могила языческого короля? Только оттого, что это холм? Гораздо больше похоже на правду, что опять каким-то простодушным ловкачи «радужную карту» продали...
— Зануда ты все-таки, — грустно сказал Байли. — Помечтать не даешь как следует...
— Что толку в пустых мечтах? — возразил Чампи. — Мечта хороша, когда на жизнь опирается.
— Ну, ты и зануда... — повторил Байли тоном необидной подколки.
— Какой есть, — развел руками Чампи.
Подобные мелкие перепалки, бесконечно далекие от настоящей ссоры, меж ними случались часто, к чему и они сами, и все остальные давно привыкли. А потому Байли замолчал и принялся разглядывать кучи вырытой земли, совершенно неинтересные. И вдруг воскликнул:
— А посмотрите-ка туда!
— И что там? — спросил Тарик безо всякого интереса.
— Все три — кучи как кучи, как попало набросанная земля, а с четвертой что-то определенно не так, что-то с ней делали... Нет, точно, присмотритесь! — он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — В самом деле не видите? Ну, тогда я сам...
Теперь и Тарик увидел нечто любопытное. Три кучи остались в неприкосновенности: как землю выбрасывали, так она и лежала, а вот боковина четвертой порушена — сразу видно, человеческими руками. Лежит ровным слоем размером с одеяло. Подойдя к ней, Байли присел на корточки, покопался в земле обеими руками и с торжествующим возгласом выпрямился, держа в руках широкую лопату
