Люба повернулась к Геремору. Без своих серебряных ленточек, вымазанный с ног до головы землей, тот походил на огородное пугало, пережившее апокалипсическую битву с воронами.
– Гереморчик, миленький, принеси сундучок, – проворковала Люба.
– Лечу, любимая!
Эльф поскакал к избушке. Люба бросила торжествующий взгляд на Чертопрыщенко. В ответ главный злодей что-то просюсюкал, вытянув губы трубочкой. Люба поморщилась.
– Лечу! – повторил Геремор, ухватившись за дверную ручку.
В этот самый миг из леса донесся надтреснутый вой милицейской сирены.
То, что выкатилось на поляну, не имело права называться автомобилем. Лесная гонка превратила новенький Жигуль в поросшую ветками свалку металлолома. Распахнулись дверцы, причем одна, отлетев в сторону, засела в кустах, и на сцене появились четыре бравых милиционера с оружием наизготовку. Деревья сотряс хриплый боевой клич:
– Милиция! Всем стоять!
Виктор Антонович хмыкнул.
– А вот и правопорядок пожаловал. Бойцы! Веруете ли вы в магическую силу Сундука Завета?
Ошарашенные пришельцы переглянулись.
– Это что, сатанисты что ли тут? – поинтересовался один из них – пузатенький субъект с не по росту длинной черной дубинкой. Как будто в ответ из-за каретного колеса высунулся заяц. Оценив обстановку, он подковылял к толстячку. Милиционер покосился на зверя.
– Ты чего, косой?
Косой, обнадеженный вниманием, встал на задние лапы, а передними обвил его ляжку. Товарищи поспешно отодвинулись от осчастливленного заячьей любовью.
– Кто его знает. Может, бешеный, – прокомментировал усатый дедок в кепи со слегка погнутой кокардой.
– Как – бешеный? – толстячок тихонько дрыгнул ногой. – Зайчик, ты эта… отвали. Пойди, на травке попасись. Пошел вон. Кыш. Сгинь, зараза!
Вопли и дрыганье лишь раззадорили косого. Закатив глаза, он принялся упоенно переминаться с лапы на лапу.
– Да оторвите вы его! – взмолился толстячок. – Чего ржете как мерины?!
Ему не ответили. Все, кто находился на поляне, рухнули на траву и корчились в припадках безудержного смеха.
Когда хохотать уже не осталось сил, Люба откинула крышку Боекомплекта.
За всеми этими событиями никому не пришло в голову, что Геремор не выходит из избушки подозрительно долго. Вспомнить его существовании заставил оглушительный грохот, донесшийся из-за бревенчатых стен.
С треском распахнулось чердачное окно. Мелькнуло и ударилось в березу напротив нечто, похожее на лоскутную куклу. Посыпалась пыль и сбитые веточки. Следом, ругаясь на всех мыслимых языках, рухнул Геремор.
Вид эльфа был страшен. Волосы торчали клочками, глаз заплыл синяком. Одежда состояла главным образом из дыр.
– Любимая, твой лик мне душу согревает, – пропел Геремор, взглянув снизу вверх на подоспевшую Любу. Но через миг его голос сделался хриплым от ярости.
– Какая сволочь оставила там пылегада?!
Олло сжался от ужаса.
– Какая подлая сволочь это сделала?! – продолжал бушевать Геремор, поднимаясь с земли. – Какая гадская рыжая безмозглая сволочь?!
Олло вдруг заметил, что люди расступились, и он оказался в центре круга. Все смотрели на него почти с ненавистью, и даже заяц насупился.
– Как мы достанем Священный Сундук для нашей любимой?! – проревел Геремор. Наташа подошла к Олло и отвесила оплеуху.
В это время послышался стрекот и на поляну упала огромная тень.
– Поляна! – крикнул Миша. Голос относило ветром – собрав остаток сил, Улс несся с такой скоростью, что седоки едва удерживались на его спине. – Они на поляне. Должно быть, эльфы спрятали сундук в избушке.
С высоты поляна представлялась круглой вмятиной на пушистом одеяле леса. Над ней завис и медленно снижался вертолет.
Дмитрий Андреич наклонился к самому уху милиционера.
– Журналюги! Их-то куда понесло? Щас Любка вдарит заклинанием и заграбастает еще и вертолет!
– Надо их остановить!
Оба замахали руками и заорали. С ближайшего дерева сорвалась стая ворон. Сердито каркая, птицы заметались над лесом. Но журналисты не замечали ничего. Вертолет продолжал снижаться.
– Журррналюги, – зарычал Дмитрий Андреич. – Везде лезут, а когда надо – не дозовешься!
– Журналюги? – подал голос Улс. – Вы так называете слепцов?
Старик заворчал.
– Слепцы, как же. Глазастей клопов. Только и глядят, чтобы влезть, куда не надо. А как до дела… Эй, уроды!
– Эгегей! – подхватил Йорик. – Акулы пера! Виртуозы ластика! Газеткины дети!
– Тихо оба! – прикрикнул Миша. – Сейчас они нас заметят. Улс, покажись!
– Как отощал-то! – воскликнул Дмитрий Андреич, когда прямо из ничего появилась драконья спина, похожая на хребет музейного динозавра, обтянутый розовым дерматином.
– Ничего, подкормлюсь, – сказал Улс слабым голосом. Путешествие отняло у него почти все силы.
Вертолет, наполовину исчезнувший за деревьями, вдруг замер, а потом пошел вверх куда быстрей, чем до того опускался.
Вертолет исчез столь же внезапно, как и появился. Можно было вернуться к делам.
Люба сложила губки бантиком. «Скорпионий хвост» поймал и отразил солнечный луч. Олло ощутил на щеке поцелуй.
– Олло, ты ведь меня любишь? – проворковала девушка. Эльф сглотнул и изобразил на лице неимоверное счастье. Получилось не очень – гримаса пациента, попавшего в лапы начинающего стоматолога и изо всех сил старающегося показать, что ему не больно. Люба нахмурилась.
– Олло не любит меня? – вопросила она с угрозой.
Олло замахал руками.
– Что ты! Люблю… Козочка моя.
Эльфа передернуло от произнесенного им комплимента, но Любу, похоже, он успокоил: действие «Недельки» заставляло привороженных нести и не такую чушь.
– Раз ты меня любишь, пойди, успокой своего…
– Пылегада, – услужливо подсказал Геремор.
– Щас… то есть, счастлив бы помочь, но бессилен.
– Что такое?
– Понимаешь… ммм… скорпиончик мой, нужно использовать заклинание, а я потерял Боекомплект. Тогда… там… на холме.
– Боекомплект есть у меня, – сказала Люба. – Назови заклинание.
– Понимаешь, понимаешь, оно очень длинное и сложное, – затараторил Олло, изо всех сил стараясь придать лицу скорбное выражение. – Одна ошибка – и…
Девушка протянула золотую коробочку.
– Держи.
Не веря своему счастью, Олло ощутил на ладони грозную тяжесть Боекомплекта. «Все так просто! Все так просто!» – вертелось в голове. – «Вот сейчас…» Пальцы сами начертали руну парализующего заклинания.
– Карроо праа ахрр! – прогорланил Олло, спугнув сороку, присевшую отдохнуть на крышу избушки. Голубая волна пронеслась над поляной. В воздухе столкнулись стрекозы. Замерла мышь, тащившая к норе стручок дикого гороха. С травы на землю с тихим шорохом посыпались кузнечики.
Но ничего этого Олло не заметил. Во все глаза эльф таращился на злодейскую компанию.
– Это что, так и должно быть? – спросила Люба, глядя то на одного, то на другого соратника. – Он не должен был пойти в избушку, и там…
– Олло, ты что за ерунду наколдовал? – задал вопрос Геремор.
Олло округлил глаза.
– Вы… вы… во имя богов, вы должны были окаменеть…
Люба зло сощурилась.
– Видишь ли, Заззу любезно согласился усовершенствовать «Недельку». Те, кого я приворожила, защищены от действия… – она на миг умолкла, припоминая формулировку, – от действия штатных заклинаний. Так что, не дури и отдай-ка Боекомплект.
Олло отступил на шаг.
– Еще чего.
– Взять его! – взвизгнула Люба.
Когда вертолет повернул к ним, Миша сказал:
– Надо найти еще поляну, чтоб вертолет мог сесть.
Поляна сыскалась в полукилометре от первой. Милиционер оглянулся. Вертолет, не отставая, летел следом. Послеполуденное солнце сверкало в жадном до сенсаций объективе телекамеры.
Поляна оказалась довольно большой. Улс сел на краю. Едва лапы коснулись земли, дракон распластался на брюхе и уткнулся мордой в душистую траву.
