Туами закричал:
— Но что еще мы могли сделать?
Мачта и парус снова стали четко очерченными. Он увидел, что глаза Марлана распахнуты, но не знал, как давно они столь пристально за ним наблюдают.
Марлан заговорил глухо, словно из глубоких недр своего чрева:
— Лесные демоны боятся воды.
Это было правдой, и к тому же обнадеживающей. Ослепительно сверкающая вода протянулась на много миль вокруг. Туами с мольбой смотрел на Марлана из глубины своего отчаянья. Сейчас он уже не помнил про кинжал, заточенный так, что острей не бывает.
— Не поступи мы так, нас уже не осталось бы в живых.
Марлан повозился на месте, чтобы размять онемевшие члены.
Затем он взглянул на Туами и согласно кивнул.
Парус стал красновато-коричневым. Туами обернулся назад, на долину в межгорье, и увидел, что вся она заполнилась розовым светом и там уже восходит солнце. Словно подчиняясь какому-то приказу, люди задвигались, начали садиться и оглядывать далекие изумрудные холмы. Твал склонилась над Танакиль, поцеловала ее и тихонько произнесла нужные слова. Губы Танакиль раздвинулись. Ее голос звучал хрипло, точно слышался из глубины ночи:
— Лику!
Туами услышал, как Марлан шепнул из-под мачты:
— Это имя демона. Лишь она одна смеет безнаказанно его называть.
Теперь Вивани уже просыпалась по-настоящему. Они услышали, как она шумно, сладко зевнула и откинула с себя медвежью шкуру. Затем села, потрясла головой, отбросив назад распавшиеся волосы, и взглянула сперва на Марлана, потом на Туами. И тут же его вновь охватили похоть и ненависть. Если бы она не была такой, какая есть, не будь Марлан ее мужчиной, сумей она спасти своего ребенка во время бури на соленой воде…
— У меня ноют груди.
Если бы она не захотела родить ребенка лишь из каприза и не спасла другого детеныша ради забавы…
Он заговорил резко и быстро:
— Там, за холмами, Марлан, лежат равнины, потому что холмы опускаются; там пасутся стада, и мы сможем охотиться. Давай направимся к берегу. Будь у нас вода… но у нас же она есть! Погрузили женщины еду или нет? Ты взяла еду, Твал?
Твал подняла голову, посмотрела на него, и лицо ее передернулось болью и ненавистью.
— Только мне и думать о еде, старший! Ты и этот старик отдали мою дочь демонам, а они взамен подбросили слепое и немое дитя.
Песок взвихрился в голове Туами. Он подумал в панике: тот Туами, которого и мне дали в обмен, стал совсем другим, чем прежний — как же теперь быть? Один Марлан не изменился — похудел, ослаб, и все же остался прежним. Туами пристально поглядел вперед, стараясь отыскать кого-нибудь, кто вовсе не изменился и мог бы стать ему опорой. Солнце блестело на парусе рыжим румянцем, и Марлан также казался рыжим. Его руки и ноги напряженно согнулись, волосы и борода взъерошились, зубы были как у волка, а глаза как приплюснутые камни. Рот то раскрывался, то захлопывался, как пасть.
— Говорю вам, они не могут преследовать нас. Потому что не могут плыть.
Рыжая дымка медленно таяла, и парус ярко засветился под солнцем. Вакити ползком обогнул мачту, стараясь не задеть своими роскошными волосами, предметом его гордости, снасти, дабы не повредить прическу. Он шмыгнул мимо Марлана, выказав ему, сколь это было возможно в узкой лодке, свое уважение и извинение, что ему приходится беспокоить его. Он пробрался мимо Вивани и вылез к Туами на корму с виноватой улыбкой.
— Извини, старший. Иди спи.
Он зажал рулевое весло под левым локтем и опустился на место Туами. А тот, освободившись, перебрался через Танакиль и опустился на колени возле полного сосуда, мучимый жаждой. Вивани занялась прической, подняв руки и ловко двигая гребнем вдоль, поперек и книзу. Она осталась прежней или по крайней мере изменилась лишь по отношению к маленькому демону, который завладел ею. Туами вспомнил про ночь, прячущуюся в глазах Танакиль, и понял, что он не сможет уснуть. Может быть, чуть позже, когда будет уже не в силах бодрствовать, но обязательно отпив из сосуда. Руки его нетерпеливо коснулись пояса и нащупали остро отточенный клинок из слоновой кости с еще не отделанной рукоятью. Он нашел в кожаном мешочке нужный камень и вновь принялся точить, а кругом наступило молчание. Ветер посвежел, и вода бодро журчала за кормой, обнимая рулевое весло. Долбленка была такая тяжелая, что почти не поднималась на волнах и не болталась под натиском ветра, как это часто бывало с лодками, сделанными из коры. Поэтому ветер лишь касался их всех теплым дыханием и немного рассеял смятение в голове Туами. Он вяло точил клинок, не думая о том, нужна ли эта работа, лишь бы занять руки и забыться.
Вивани завершила прическу и обвела взглядом остальных. Она издала короткий смешок, который показался бы робким у любого, но только не у нее. Затем потянула шнурок, удерживавший кожаную колыбель, в которой прятались ее груди, и свободно показала их теплому солнцу.
Вивани склонилась и подняла конец медвежьей шкуры. Там на кожаной подстилке лежал маленький демон, крепко стиснув кулачки и поджав пальцы ножек. Когда на него пролился свет, он высунул из-под меха головку, поморгал, широко раскрыл глазенки. Потом оперся на передние лапки и принялся осматриваться смышлено, серьезно, проворно шевеля шеей и всем телом. Он зевнул, и все увидели, что у него начали прорезаться зубки, облизал губки розовым язычком. Затем принюхался, повернулся, скользнул к ноге Вивани и взобрался к ней на грудь. Она вся дрожала и смеялась, будто эта радость и любовь были одновременно ужасом и мукой. Звереныш вцепился в нее ручонками и ножками. Робко, даже как-то стыдливо, все так же растерянно смеясь, она склонила голову, обняла его и закрыла глаза. Люди улыбались, глядя на нее, словно и сами ощущали чужеродный чмокающий ротик, словно независимо от них, через любовь, смешавшуюся со страхом, нашел дорогу родник живого горячего чувства. Они издавали звуки, означавшие обожание и покорность, вытянув руки, но одновременно вздрагивали с отвращением, рассматривая две цепкие ножки и рыжие завитки шерсти. Туами, у которого в мозгу все бурлил и вращался песок, старался представить то время, когда это существо станет совсем взрослым. На этих далеких равнинах, где они могли не опасаться мести своего племени, но были спрятаны от людей за горами, среди которых живут демоны, какие еще жертвы придется им приносить этому смятенному миру? Они отличались от храбрых охотников и кудесников, уплывших вверх по реке к водопаду, так же, как мокрое насквозь перо отличается от сухого. Туами нервно крутил в руках слоновую кость. Есть ли смысл острить ее против человека? Кто отточит кинжал против тьмы мира?
Марлан произнес, покончив с размышлениями:
— Они живут в горах или в темноте под деревьями. Мы будем жить на безлесной равнине рядом с водой. Там нам не станет угрожать тьма, которая прячется под деревьями.
Туами непроизвольно взглянул на темную полосу, которая изгибалась и пропадала под деревьями вместе с уходящим берегом. Маленький демон наелся. Он сполз вниз по вздрагивающему телу Вивани и спрыгнул на сухое дно лодки. Потом пополз, с любопытством озираясь, приподнялся на передних лапках и осмотрел мир глазками, в которых ярко отражалось солнце. Люди сжались, посмотрели на него с нежностью, отрывисто засмеялись и стиснули кулаки. Даже Марлан зашевелился и подтянул под себя ноги.
Утро уже проснулось, и солнце щедро изливалось из-за гор. Туами бросил точить кость камнем. Он трогал бесформенную выпуклость, которая стала бы рукоятью кинжала, если бы работа завершилась. Но руки утратили силу, и он ничего не видел внутри себя. В этих водах ни лезвие, ни рукоять не несли смысла. На секунду он даже ощутил соблазн выбросить эту штуку за борт.
Танакиль открыла рот и снова полились бессмысленные звуки:
— Лику!
Твал с воплем схватила дочь и обняла ее так сильно, словно прижимала ребенка, которого уже не было.
В голове у Туами снова колыхнулся песок. Он опустился на корточки, раскачиваясь из стороны в сторону и бессмысленно крутя в руке слоновую кость. Детеныш пытливо изучал ступню Вивани.
С гор внезапно долетел громовой удар, оглушительный и раскатистый, нагнал лодку и трепетными, переплетающимися отзвуками пронесся над сверкающей водой. Марлан присел и широко показывал пальцами в направлении гор, а глаза у него блестели, как цветные камни. Вакити присел так глубоко, что выронил весло, и паруса заполоскали, потеряв ветер. Маленького демона тоже охватила паника. Он быстро взобрался по телу Вивани, шмыгнул между руками, которые она машинально вытянула вперед, как бы защищаясь, и спрятался в меховом наголовнике у нее за плечами. Он залез поглубже и тут же пропал. Но наголовник теперь двигался.
Звук, донесшийся с гор, уже исчезал вдали. Люди перевели дух, точно вдруг опустилось взметенное над их головами смертоносное оружие, и с чувством облегчения весело смеялись, смотря на малыша. Они взвизгивали, глядя на дергающийся под мехом комок. Вивани выгнула спину и ежилась, словно в мех залез паук.