— Ваш чай, — подошла девушка.
В чашке торчал «зонтик».
— Мерси.
Андрей сдержанно улыбнулся.
— Итак, — достал он свой кожаный портфельчик, — приступим.
На стол легли несколько затертых книг, папки и фотографии.
«Самый знаменитый лабиринт — Минотавра — находился на Крите, — читал он. — Там приносились жертвы человеку-быку… Но Тесей, убивший этого монстра, при помощи нити Ариадны, нашел выход из лабиринта».
— Чего Михаил так испугался, — Андрей вытянул «зонтик» и отхлебнул чай. — Так… Давай-ка сосредоточимся.
«Этимология слова неизвестна. В наиболее ранних упоминаниях проявляется лишь производное, вторичное значение, которое, скорее всего, воссоздает оригинал. Можно проследить гипотезу, согласно которой идея лабиринта возникла впервые как обозначение группового танца, во время которого цепочка исполнителей следовала по строго определенному пути».
— Бред. Зачем мне все это?
«А там ли я ищу?» — Андрей откинулся на спинку и снова сделал глоток.
— Стоп! — какая-то мысль промелькнула в голове. Но тут же испарилась.
Мысль была очень важная.
Из кармана донеслась мелодия из кинофильма «Бриллиантовая рука». Это звонила Маша.
— Да, алло! — Андрей придал голосу строгости главного врача.
Это у него получалось. Этакая смесь занятости человека, выполняющего ответственное задание, где любые средства хороши. А главное — это нотки снисхождения к непонятливым обывателям.
— Привет! Ты там долго ещё? — спросила жена. Она думала, что он еще в больнице.
— Уже выезжаю. Думаю заскочить в супермаркет. Что взять?
— Не знаю… Может чего-то сладенького?
— Окей! Выберу что-то на свой вкус.
Минут через двадцать Андрей уже шлялся среди прилавков, выбирая что-то сладенькое. Затем отстоял длиннющую очередь к кассе.
Народ попался нервный. Все куда-то торопились, пытались влезть вне очереди. Другие возмущались, что из пяти касс работают только три.
— Вы что не видите? — рьяно кричала охраннику модно приодетая старушка. — Найдите остальных продавцов, пусть откроют другие кассы.
Домой Андрей попал часов в восемь.
Ужин был отличным. Андрей чмокнул Машу в щечку и направился в ванную.
Понежившись, минут двадцать в горячей воде, он вылез вон.
Жена уже спала. Из-за двери спальни на Андрея набросился кот Бадя. Он вцепился в бахрому полотенца и повис.
— Вот же… Пошёл вон, бандит!
Маша мирно сопела. Андрей наклонился, чтоб поцеловать её в лоб.
— А? — жена приоткрыла глаза. — Ты какой-то другой… Совсем другой…
Андрей опешил.
Маша зевнула и снова засопела.
Сон не шел.
Странно. Почему она так сказала?
Этот вопрос засел у Андрея в голове и не давал покоя.
Казалось бы, известно, что люди во сне думают совсем не так, как в реальности, и потому под словом «другой», Маша вообще могла иметь в виду или одежду, или изменения в моей прическе. Но Андрею отчего-то казалось, что она имела в виду нечто совсем иное.
Часы отбили полночь.
Андрей тихо-тихо сидел на кухне, окруженный мягким приглушенным светом настенного бра, и пространно смотрел в потолок.
— Ты чего не спишь?
Голос жены, казалось, разрезал какую-то невидимую ткань, и мозг, встрепенувшись, вылез из-под одеяла «медитации». Андрею даже показалось, что вдруг разрушилось какое-то волшебство.
— Странно, — сказал он.
— Что тебе странно? — жена присела на стул напротив.
— Ты мне сказала…
— Что?
— Что я другой.
— Ну и что? — не поняла Маша.
Её сонное лицо выражало лишь недовольством «непорядком»… нарушением ритуала…
— Ничего…
Андрей поднялся:
— Не обращай внимания. Я просто устал.
— Может ты мне, что-то расскажешь? — остановила его Маша.
— Ты о чем?
— Что там произошло между тобой и Мишей?
— Это тут при чем?
— Я думаю, что «при чем».
— Ерунда…
— Андрюша! — голос Маши немного поднялся.
— Да ладно тебе!
Он резко встал. В голове снова мелькнули слова брата: «Мне, кажется, что вижу узоры… Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи… Они связываются в какой-то лабиринт…»
— Это все что припоминаю, — Андрей сказал и сам себе удивился. Надо же: четко запомнилась только эта фраза. Остальное он не запомнил, потому что не смог понять. — Разбудить Волка…
Машин взгляд можно было трактовать по-разному: от «идем спать», до «что-то ты совсем плох стал».
— Ладно, пойдем отдыхать, — глухо проговорил Андрей.
Самолет сделал еще один поворот и, наконец, вышел на финишную прямую. Несколько секунд он стоял и вдруг помчался вперед.
Михаил почувствовал, как его вдавило в кресло и в ту же секунду они оторвались от взлетной полосы. Михаил прикрыл глаза…
Удивительно, но вместо Гавайев, он очутился в Исландии у подножия вулкана Кейлир. Слава Богу, с прошлого года остались знакомые в одной из экскурсоводческих фирм, организовывающие тут джип-туры, потому и удалось добраться до Рекъявика без проблем. Правда, косые взгляды на, хоть и старательно уложенный в походный мешок, защитный костюм, все же говорили о «легкой» подозрительности.
Первым делом, Михаил отравился в банк «Reykjavik Samvinnubanki Islands», где, не смотря на бушующий кризис, снял приличную сумму.
Остановившись в «Hotel Reykjavik», как в прошлый раз, Михаил прежде всего принял душ. Потом несколько дней к ряду то и делал, что ел и спал.
Какое это было блаженство. Ничем непередаваемое блаженство.
Да и много ли вообще человеку-то надо? Добрый сон, отличная еда, свежее белье…
Михаил спустился вниз и заказал через портье билет до Лондона.
— Были в нашем Национальном парке? — поинтересовался портье.
Михаил вдруг вспомнил в качестве кого он тут поселился и тут же ответил, вспоминая экскурсоводческие проспекты.
— Нет, ездил по заповеднику Хейдмёрк. Хотел бы, конечно, побывать и в Тингветлире, но абсолютно нет времени. Дела.
Михаил улыбнулся.
— Вы почти ничего не потеряли. Лучше всего приезжать в парк летом, — улыбнулся в ответ портье. — Так что ждем вас, когда потеплеет.
Обедал сегодня он не в ресторане отеля, а в «SjАvarkjallarinn». Заказав блюда, Михаил достал из сумки приобретенный по случаю в магазине томик Моргана «A theory of human evolution».
— Шахматы любите?
Сегодня новым подопечным Михаила был пожилой мужчина, которого все почему-то прозывали Полканом. Сначала он интерпретировал это имя с его военной выправкой: уж очень это бросалось в глаза.
— Полкан — русский богатырь! — хихикнул когда-то сотоварищ Михаила Илья.
Но Полкан лишь усмехнулся, когда Михаил рассказывал ему о своих измышлениях.
— Все это чушь собачья! — голос его был очень громок, так что слышалось даже в конце коридора. — Хотя…
Тут он задумался и целый час молча смотрел в окно, не отвечая ни на какие дальнейшие вопросы.
«Наверное обиделся», — решил тогда, уходя назад в общежитие, Михаил.
Но вот сегодня Полкан был очень бодр и весел.
— Так что? Шахматы любишь? — пробасил он.
— Играть умею, но не люблю, — безразлично пожал плечами Михаил.
— Почему? — брови Полкана поползли вверх.
— Хоть и говорят, что шахматы похожи на нашу жизнь, но в них хоть правила есть. А в реальности их как таковых нет.
Полкан вдруг рассмеялся.
— Шахматы — это игра в игре, — пояснил он.
— То есть?
— Да то и есть! — усмехнулся он расставляя фигуры. — Кстати, зови меня просто Инпу…
— Интересно? — вдруг раздался голос слева.
Михаил сначала подумал, что это не к нему. Но все же обернулся.
За соседним столиком сидел типичный «бюргер», как обычно определял Михаил. Цвет кожи и волос указывал в нем потомка древнего рода викингов.
— Это вы мне? — тихо поинтересовался Михаил.
— Да, — кивнул головой собеседник.
— Пока не знаю, — пожал плечами Михаил, кивая на книгу. — Пытаюсь сосредоточиться и хоть что-то понять.
— Вы знаете, я впервые вижу…
Закончить собеседник не успел: официант принес ему заказ. Но Михаил и так знал, какое впечатление он производил на окружающих, только стоило ему одеть пиджак, очки и взять какую-нибудь книженцию. На профессора он явно не тянул: скорее пират, попавший в высшее общество.
