— Добро пожаловать в Лигу! — улыбнувшись, помахал ему рукой из кресла кто-то из Игроков.
Андрей присмотрелся: здесь было достаточно много Архитекторов, разделившихся по группам. Среди тех, кого он знал, были Альфа, Омега, Хор, Инпу, и даже Джа.
Никто из присутствующих Андрея не звал в свою команду. Они лишь молчаливо смотрели на него, словно чего-то ожидая.
Андрей прошел в середину «комнаты», разглядывая «игровую карту». Рядом стоял какой-то сундук, доверху светящимися шарами.
— Где я? — спросил Андрей.
— Это последний круг Лабиринта, — ответил Омега, имевший вид подтянутого молодого человека в строгом деловом костюме, похожий на президента какой-то крупной фирмы.
— Последний? — загадочно переспросил Андрей.
— Первый, — поправил своего товарища Старичок-Боровичок. Это был Альфа.
— А вы, значит, и есть Игроки?
— Мы — Устроители Порядка, — вмешался в разговор Сетх, похожий сейчас на помесь муравьеда и человека. Рядом с его креслом из дорогой крокодильей кожи сидел гигантский рыжий пес.
От голоса Сетха заколебался воздух. Но Андрей даже не взглянул на Архитектора, продолжая стоять над шарами в сундуке.
— Вы все Устроители? — глухо спросил он.
— Все, — кивнул головой Сетх.
— А где же Доминаты?
В повисшей тишине Андрей оглядел всех присутствующих.
— Мы — «западный» Доминат, — подал голос Джа. С ним поднялись со своих мест Альфа, Омега и еще несколько Архитекторов, которых Андрей не знал.
— Мы — «восточный»! — Сетх не стал вставать.
— Доминат — это уклад существования, — пояснил кто-то из Архитекторов. — Принимая его, мы становимся частью Лабиринта.
— А ты, Велор, уже остановился на секторе? — спросил Хор. — Даже не смотря, что ты Принцепс «юга», это не твой Доминат, так?
— Так, — согласился Андрей. Снова оглядывая присутствующих.
Он подошел к «игральной доске», и трогая рукой фигуру-шарик Кутха.
— Ты сам по себе? — удивленно спросил Хор.
— Я? Можно и так сказать… Я — Судья. Минотавр, живущий в Лабиринте.
Архитекторы быстро повставали со своих мест.
— Мое имя — Велиар. Наверное, слышали. Так, ведь, Альфа? Омега? Инпу?
— Велиара нет! — резко ответил Джа.
Андрей медленно повернулся к Джа. Тут заговорил Сетх:
— Все мы тут собравшиеся либо Михаилы, либо Велиары. Все зависит от точки зрения.
— Чьей точки зрения?
Сетх усмехнулся, снова присаживаясь в свое дорогое кресло.
— Мы говорим об Образах. Архетипах, так сказать. Велиар воплощал в себе динамику изменений, а Михаил — статику. Один вел мир к постоянным изменениям, другой к равновесию. Сегодня, к примеру, мне выгодно быть Велиаром. А завтра наоборот — Михаилом.
— Выгодно? — как-то пространно спросил Андрей. Он медленно оглядел всех присутствующих.
В душе, где-то там глубоко внутри, что-то закипело, как бывает, когда сама твоя природа восстает же на тебя самого, и лишая здравого смысла, заставляет идти против. Против той несправедливости, которую ты терпишь, оправдываешь в своих глазах. Которая вроде, как и противоестественна морали, однако из-за целого ряда причин становится вполне приемлема. И вот, дойдя до какого-то предела, до какой-то такой точки, за которой ты уже не можешь терпеть, из тебя вырывается тот Судья, пусть и Минотавр, но пожирающий всю несправедливость, всю ту подлость, которой обросла твоя душа.
— Да, — Андрей злорадно хохотнул, — вот оно истинное Царство Квинтэссенции!.. Как я понимаю: вошедший в последний… вернее первый круг Лабиринта, назад выйти не может. Так?
Архитекторы переглянулись.
— Из первого круга есть только один выход, — ответил Омега. Он кивнул на богато разукрашенную позолоченную дверь. — Только вот выйти отсюда может только один — тот у кого «ключ».
Андрей улыбнулся.
— Я, Принцепс морали, пришел в этот круг с одной целью: очистить его для истинного Игрока.
— По-моему, — подал вдруг голос Альфа, — подобное уже когда-то было.
— «Великая война»? — усмехнулся Андрей. — Да, она чем-то походила. Только ведь организовал его не Велиар, как вы учите своих подопечных, а вы. И потому именно вы здесь! Вы и есть та мерзость, уничтожившая их ради «золотого века» этот мир, и который так и не наступил. И не наступит! Вы настолько запутались в собственных идеях, что перестали отличать «динамику» от «статики». И пока вы, то одни, то другие — новые пешки, слоны, ладьи и прочие фигуры страдают в последних кругах Лабиринта, не способные освободиться и потому постоянно повторяя одно и тоже в каждой своей жизни. А вы, занявшие все свободные «ниши» в первом круге, и сами, между прочим, не способны выйти! — Андрей кивнул головой в сторону золоченных дверей. — А почему? Кто спросит?
— Почему? — спросил Сетх.
Андрей прошелся мимо сундука с фигурами.
— Потому что никакие вы ни Архитекторы, — глухо сказал он и хлопнул в ладоши.
Комнату словно заволокло черным туманом: это в первый круг ворвался Фенрир, а за ним и армия игнисомов.
— Мы здесь, Принцепс! — отрапортовал Первый легат.
— Как ему это удалось? — злобно прошипел Сетх. — Никому и никогда не удавалось никого провести в первый круг.
Вся партия вдруг сложилась до последней детальки. Сетх от удивления даже растерялся.
«Ну, конечно же! Как же я раньше этого не мог понять!»
Стало ясно, почему Демиурги так относительно легко победили Велиара. Да потому что это лишь иллюзия. Хитрый ход: сдать все основный сильные «фигуры», а на самом деле лишь «растворить» их в «фигурах» Демиургов. А их самих заманить в «первый круг», из которого нет выхода, и который по сути лишь тот самый Ёрмунганд: вцепившийся в свой хвост змей. Замкнутая самоотносимая система.
А они глупцы: так легко попасться на эту удочку с «ключом», которого то в Лабиринте нет. Потому что нет и самого Лабиринта. Лишь Уробофос: конечная бесконечность — результат сессии Ёрмунганда. Они, Демиурги, наивно полагали, что загнали остатки Титанов в закрытые локации. А на самом деле сами очутились в аналогичном положении.
Сетх резко двинулся к Андрею, но уже через секунду был аннигилирован, а с ним и ряд иных Архитекторов. Выделенной в результате этого энергией смело, чуть ли не половину армии джиннов.
Альфа устало вздохнул и посмотрел на Омегу:
— Ты это знал? — спросил он.
— Да. Расчеты показывали именно такой исход. Иначе просто не сдержать процесс. По модели Вольтера — Лотки… — начал умничать тот, но закончить не успел.
Через пару минут в комнате остался только Андрей, пару десятков игнисомов во главе с легатом, и Фенрир — огромный вихрь, из которого вышел Михаил.
— Вселенная содрогнулась, — проговорил Андрей. — Ну что ж, так тому и быть!
Он сел в кресло Сетха.
— Вы не войдете в Дверь? — удивился Михаил.
— Ты так ничего и не понял! — усмехнулся Андрей. — В своем стремлении к высшей справедливости, ты сам разрушил этот мир. А куда по-твоему ведет эта Дверь? Она «ключ» в этот мир. Его пуповина.
— А ты все хочешь этот мир излечить? — оскалился брат.
— Я всегда этого хотел.
— А ведь он болен «раком». Неизлечимым «раком». А «рак» надо выжигать. До основания, — и Михаил направился к «последней двери», пожирая оставшиеся крохи Вселенной. — Нам с тобой не по пути, — бросил он напоследок.
— Вы его не остановите? — удивился Первый легат.
Андрей не ответил. Он взглядом проводил Михаила, пока тот не скрылся за дверью.
В ту же секунду в сундуке, что-то звякнуло: это упал небольшой светящийся шарик с резной мордой волка.
— Как видишь, — улыбнулся Андрей, глядя на легата, — выхода из Лабиринта нет. Пока нет… Но «предродовые схватки» уже начались.
— И когда ж будут сами «роды»? — снова спросил легат.
— Ты их не дождешься. Ну а для меня — скоро…
…На серый грунт медленно опустилось желтоватое яйцо. Змея вынырнула из воды, и, сделав небольшой круг, снова опустилась на дно. Медленно обвив свое яйцо, она закрыла глаза и стала ждать. То было время сна.
Прошли, наверное, миллиарды лет, пока что-то не зашевелилось под скорлупой.
Змей очнулся от своей бесконечной спячки и открыл правый глаз.
Скорлупа едва-едва затрещала, а потом на ней мгновенно возникла ломаная линия разъема, делившая яйцо пополам…
Так появилось Небо. И так появилась Земля.
Так родился Свет. И так возникла Тьма…
