Они оба посмотрели на стол. Питиво ждал и потому доска, и сферы, пробирка и кристалл были здесь. Вместо чая. Министру вспомнился сервиз из черненого серебра. Не тот, что был в Нери-мар, другой, из которого его однажды угощали чаем в живом доме на Звонца. Интересно, дом еще жив или превратился в такого-же зомби, как старый замок Нери?
– Полагаете, это была проба голоса, светен? – спросил некрарх. Видимо, сегодня была его очередь начинать разговор.
– Проба голоса это у нас вот тут, – светен потянулся и дотронулся пальцем пробирки, та качнулась, ткнулась в информ-кристалл с записью скрипки без оркестра и издала неслышный обычному уху звон. – А то, что случилось, считайте, распевка.
Питиво мало понимал в музыке вообще, и несмотря на эрудированность и опыт многого не знал о даре голоса, который был весьма многообразен и встречался в разных сочетаниях и комбинациях. Умение петь еще не означало умения звучать, а умение звать – умения слышать.
– Все-таки противовес? – уточнил лич.
– Пожалуй, простите за каламбур, все-таки игрок, в будущем, а сейчас… Я не уверен, но он важен необычайно, друг мой.
– Друг мой? Однако.
– Я думал, вы больше удивитесь игроку, а не моему к вам обращению.
– Разве среди живых не принято придавать значение подобным вещам?
– Среди живых – да.
– Но ведь вы в основном пока еще…
– Пока, – согласился инквизитор и точно так же, как несколькими минутами раньше сам Питиво, растянул тонкие губы в улыбке.
Арен-Тан неимоверно устал, вымотался, как тягловый ящерок, голова болела, хотелось предложенного, но отсутствующего ромашкового чая, может, поесть, а еще спать. Но в целом, он был доволен, потому шел по полутемному полигону к выходу все еще улыбаясь и подбрасывая на ладони шарик сферы.
Раз, два, три, четыре… Септаккорд. Три и один.
Стороны света
1
Более десяти лет назад. Провинция Кор-Нуэль.
Трактир в Крошене выделялся между соседних домов, будто здание только-только выстроили или основательно отремотировали. Вон и рабочие еще на сверкающей новенькое черепицей крыше снуют, убирая лестницы и веревки. Хозяин ходил по двору, задрав голову и дернулся, когда Альвине, оставив магмобиль за воротами подошел и спросил поесть и, может, комнату. На счет последнего он сомневался. Вечер еще не наступил, можно бы и дальше проехать. Запаса батареи должно было хватить до Нункора впритык. На карте значилась магзаправка, но провинция такое дело, что наличие пиктограммы на карте не означало наличие самой магзаправки или наличие в оной того, чем можно заправить.
Поесть нашлось. И комната, но Альвине еще думал. Внутри трактир пах свежим деревом и немного лаком, новенькая лестница на второй этаж будто светилась, на столах и стойке еще ничья рука не обозначила своего присутствия похабно скомбинированными рунами. Хозяин прохаживался гусем. Трактирная подавальщица, выложив на стойку, как на прилавок, богатый бюст обещала взглядом то, о чем пишут на столах похабно скомбинированными рунами. Альвине проявил уважение к стараниям и полюбовался. Форма была хороша, а размеры слегка пугали. Зато он перестал сомневаться насчет комнаты. Решил, что дальше поедет, после того как поест.
Обед вышел неплохим. Альвине был единственным посетителем. Откуда при такой необремененности клиентами у хозяина нашлись средства на ремонт, Эфарель и так знал. Митика. Ее ограничитель подал сигнал и замолк. Арен-Тан будто даже и не удивился. Попросил посмотреть, раз уж агенту Валару не сидится спокойно.
– Некроманты гуляли, – поделился трактирщик, хотя Альвине не спрашивал. – И за порушенное возместили и за моральный ущерб добавили. В тот же день на счет упало.
У Эфареля было хорошее воображение, поэтому он живо представил, как тут все «падало», когда «гуляли». Потянулся – звездная тьма мерцала бликами эхо-следа. Дразнила сумеречным светом. Сердце мое…Этоттоже был. Раздражал одним своим присутствием, но поделать с положением вещей Альвине ничего не мог. Слишком сильная связь. Две слишком сильных связи и он – между, как нейтральная полоса.
В Фалмари все могло сложиться, как он планировал, но Халатир погиб и ничего не оставалось, как совершить обряд раньше положенного и позвонить Холину. Призвать тьму, чтобы защитить его теплый свет. У Холина было больше полномочий, возможностей. И права тоже были.
Обидно, что пришлось отпустить ее с ним. Плохо, что не рядом. Арен-Тан и ему подобные лепят из нее клетку для чудовища, а она считает чудовищем себя и себя же теряет. Теряет свой свет. Ничего, у него много, ему не жаль, он поделится. И подождет. Он умеет. Они связаны крепче, чем думают Холин, Арен-Тан и она сама. Когда поймет… Если поймет… Рациональное «если» отзывалось паникой. Она тоже должна позвать. Но он – умеет, она – только учится, а метаморфозы корежат ее суть, складывая из осколков новые и новые варианты, поэтому он зовет непрерывно, чтобы она знала, что не одна, пусть и смотрит душой в другую сторону. Он просто будет рядом. Где-то. Всегда. Ведь она – его сердце, свет и тепло, огонек в коконе тьмы.
Магзаправка на дороге была. И даже заправить магаккумулятор там было можно. А заночевать уже пришлось. Альвине выбрал комнату с номером один, хотя по счету она была второй. Забавный казус: быть вторым номером 1 или быть первым со вторым номером? Один-один, магистр Марек Свер Холин. Ни мне ни вам. И мы оба не берем в расклад другого Холина. А он есть, пусть даже условно не-мертвый, для некроманта его уровня это почти равно существованию. И он, как и мы – не отступится.
Три-четыре. Септаккорд.
Арен-Тан любит играть, только партия не его. Чья?
Мы будто сферы на доске.
Опасно, опасно, сердце мое, я бесконечно тревожусь. Я дохнуть боюсь, чтоб своим дыханием не столкнуть тебя с края, на котором ты застыла. Самое мерзкое в данной ситуации, что именно ты должна решить – куда, кем и с кем.
В комнате пахло страхом и отчаянием, болью, нежностью.
Столько эмоций… Зря он сюда вошел.
Прятаться было поздно.
– Это… ничего не значит… – шептал Альвине, вцепившись пальцами в край постели, на которую сел, чувствуя на коже быстрые горячие поцелуи, предназначенные не ему и не им полученные. – Это просто ветер, ветер в ладонях.
Встал, выдернув себя из власти морока замерших на пике эмоций и новое:
– Холин? Что… что с ней?
– Ходит во сне, говорит во сне, во сне выходит за порог. Как по-твоему, что с ней?
– Это не похоже на сон.
– А я и не говорил, что это похоже на сон. Дан не лезь, мешаешь, я и так почти ничего не слышу.
– Мар, разбуди ее…
– Сказал же…
– Буди ее! Она на «поводке»!
Его впечатало в стену, впритирку к виску, завибрировав, понеслось, вонзилось. Дрожь эхом отдалась в голове, зубы мерзко заныли…
Еще оно пиковое состояние. Она прямо тут стояла, в одной простыне и тряслась от запредельного ужаса, что едва не убила своего Холина.
На поводке… Ясен? Холины знают много мерзких вещей. Другое время – он был молод, другая искра – ее звали Эленар, другой поводок – он был не в силах помочь, только подсказал, как защитить.
Альвине отклеился от стены. Вмятина от удара. Глубокая. Провел пальцем – обожгло голосом мертвой силы. Этот поводок был слаб, раз получилось оборвать связь ритуальным клинком.
Потерпи, свет мой, я скоро.
В бездну сон. Все равно не сможет заснуть.
Вздохнул, отгораживаясь ментальным щитом, поднял глаза в потолок – отчего-то формула «спокойствия» лучше ложилась в этом положении. На ободе люстры лежали две рубашки. Они страстно переплелись рукавами, презрев запреты и начхав на то, что у них разные пуговицы, воротнички и размеры.
Смотритель магзаправки охотно поделился сведениями, и подтвердил уже известное еще до прибытия в Крошен: недавние постояльцы – двое темных и вампир – направились в Нункор.
