Дождавшись, когда этого господина отпустят, я лично расспросила его. Он сказал, что монстр похитил его прямо из лавки башмачных кремов, в которой он работал, и утащил в паб, после чего превратился в человека и в таком виде провел почти всю ночь. В последний раз тип из лавки башмачных кремов видел Джейкоба на рассвете, когда тот вывалился из воздушного шара, который они сообща увели прямо из-под носа владельца. Несчастный похищенный не знал, где жил «монстр», но сообщил, что тот говорил, будто обитает где-то в южной части Гротвей. Этого было слишком мало, но все равно я ощущала, что приближаюсь.
И тогда я перерыла все выпуски «Эхо в Гротвей» за последнее время. Там я обнаружила статью о девушке, которая всех убеждала, будто носатый монстр похитил ее и заставлял танцевать с ним на крышах домов. Я разыскала эту девушку, и она поделилась со мной своей историей: «монстр» жаловался ей, будто вынужден обретаться на чердаке, но зато вид из его большого круглого окна просто превосходен, в отличие от окна квартиры, в которой он жил раньше. Что ж, я принялась искать дом с большим круглым окном чердака в южной части Гротвей. Таких домов оказалось три. На двух чердаках жили люди: в одном — бедный художник в окружении холстов и красок, на другом — нищий, который пробрался в дом через дыру в крыше. Оставался последний…
И так я нашла нужный чердак и нужное большое окно. Как бы мне ни хотелось сразу же туда отправиться, я решила с этим повременить. Прежде, чем очертя голову бросаться к своему пропавшему сыну, нужно было как следует все разведать. Я установила телескоп и направила его прямо на это окно. Почти неделю там ничего не происходило, но в какой-то момент я заметила чью-то размытую фигуру, блуждающую по чердаку. Я была вне себя от радости. Это был он! Мой Джейкоб! Я — нашла! И я уже собиралась отправиться в Гротвей, когда случилось то, что нарушило все мои планы.
На улицу Трум приехал черный «фроббин».
Я мгновенно узнала его — это был «фроббин» Птицелова и Портного. О, как же я испугалась — не передать словами. Мои мысли путались, в голове рождалось одно предположение хуже другого. Что все это значит?! Что они задумали?! Птицелов взялся за старое?!
Напрашивался ужасный вывод: если черный «фроббин» здесь появился, значит, они снова открыли на кого-то охоту. Само собой, я решила, что Птицелов намеревается изловить моего сына и снять с него кожу.
Я снова к нему отправилась, я готова была на все, что угодно, только бы он пощадил Джейкоба. И на этот раз… дверь мне открыл совершенно другой человек. Злобный, коварный и подлый. Человек с глазами убийцы. Он не говорил, что ничего не знает, не придумывал отговорки и сразу же сказал, что ждал моего появления. Я уже раскрыла было рот, чтобы рассказать, зачем пришла, но он велел мне молчать, возвращаться к себе и ждать. После чего просто захлопнул передо мной дверь.
Через два дня под своей дверью я обнаружила записку. В ней Птицелов требовал встречи — велел ждать его на окраине Горри.
Прежде, чем отправиться туда, я подготовилась: записала все, что мне известно, запечатала конверт и отдала его своему приятелю из газеты — он должен был вскрыть конверт и опубликовать содержимое, если со мной что-то случится. А потом я пошла на встречу.
Точно к указанному в записке времени прибыл черный «фроббин», и меня пригласили внутрь. Не считая, автоматона, сидящего за рычагами, Птицелов там был один. Я сразу же предупредила его, что если он вздумает меня убить, о его грязных делах тут же узнают все в этом городе, на что он расхохотался.
«Вы не понимаете, мистер Фартинг, — сказал он, выдав тем самым, что осведомлен о моей вымышленной личности, — я не хочу вас убивать. Вы слишком полезны. Вернее, станете полезным для меня вскоре…»
Я спросила, что это должно значить, но он отказался вдаваться в подробности. И сказал лишь, что всему свое время.
Его слова испугали меня, но в тот миг я могла думать лишь об одном. Я умоляла его пощадить Джейкоба.
«Ваш сын? — спросил он. — О, мистер Фартинг, я сейчас ловлю «птичку» покрупнее, и мне нет никакого дела до вашего сына. Пока что. Но если вы и правда не хотите, чтобы какой-нибудь, скажем, патетичный фабрикант из Краекка не обзавелся новым фраком и перчатками из его кожи, вы исполните все, что от вас потребуется».
И я согласилась. Согласилась сделать то, о чем не имею ни малейшего понятия.
Мы заключили сделку, меня высадили на улице Трум, и я пошла домой.
Конечно же, я не поверила ему. В голове была лишь одна мысль: «Найти сына и бежать!»
Но я не могла пойти к Джейкобу — Птицелов мог проследить за мной. И тогда так вовремя мне подвернулись под руку вы, двое. Я полагала, что уж дети не должны привлечь особое внимание такой персоны, как Птицелов, и за вами следить он не станет. И я отправила вас в Гротвей.
Вот и все, что я знаю. Надеюсь, больше вы не думаете, что я работаю на Птицелова, что я могла убить Франки или собираюсь убить вас. Я удовлетворила ваше любопытство?..
…Миссис Чаттни договорила и замолчала, но какое-то время в гостиной все еще висело эхо от ее голоса.
Дети боялись пошевелиться. То, что она им рассказала… все это просто не укладывалось в голове.
— Теперь ваша очередь, не так ли? — сказала она. И это был не вопрос. Это было требование.
Финч поглядел на Арабеллу, и они вдвоем, сбиваясь и перебивая друг друга, рассказали миссис Чаттни про мистера Риввина, который жил на чердаке с большим окном, о его рыбалке, о кровати, стоявшей на балках, о его жалобах и о сквозняке, которого он опасается.
— Он так и сказал? — взволнованно уточнила миссис Чаттни. — Что у него хрупкое здоровье?
— Да, слово в слово, — подтвердил Финч. — А еще у него был шарф.
— Это точно Джейкоб! — Не в силах совладать с приливом эмоций, женщина вскочила на ноги и принялась блуждать по гостиной. — Я ему всегда говорила, что у него хрупкое здоровье и ему следует его поберечь. Никогда не позволяла ему сидеть на сквозняках! Я нашла его! Нашла!
Казалось, миссис Чаттни вот-вот упадет в обморок от охвативших ее чувств.
— А как он выглядел? — спросила она. — Как… монстр?
— Да, — кивнула Арабелла. — Почти все время. Но потом превратился в очень красивого молодого джентльмена.
— Он был похож на вас, — добавил Финч. — Очень. Вот я и подумал, что это ваш сын.
— Это он! Я просто не могу в это поверить! Я боюсь в это верить!
— Миссис Чаттни, — хмуро сказал Финч.
— Как же долго я его искала! Я столько раз обнадеживала себя, а потом надежды рассыпались…
— Миссис Чаттни! — громче повторил мальчик.
— Что? — она несколько ошалело на него поглядела, словно он вырвал ее из сладкого сна, приложив сосульку к ее пятке.
— Он не помнит вас, — жестоко сообщил Финч. — Он не помнит своей прошлой жизни. Он помнит только, как жил здесь, на восьмом этаже вместе с капитаном Борганом и прочими. Он считает, что его зовут Риввин. Я поинтересовался, не помнит ли он свою маму, а он спросил: «Какая еще мама?»
— Нет! — нервно рассмеялась миссис Чаттни. — Ты что-то путаешь. Если капитан Борган все помнит и приходит к своему старому другу Хэмму, то и мой мальчик все помнит. Иначе ведь быть не может, верно? — Она с мольбой поглядела на Финча, перевела взгляд на Арабеллу, но, увидев мрачные лица детей, также помрачнела. — Не помнит, значит… Ничего, я что-нибудь придумаю, — мрачность сменилась твердой убежденностью. — Я его нашла, а это самое главное. И я его больше не потеряю, я не отдам его в лапы этих…
— Мэм, — сказал Финч. — Вы сказали, что Птицелов живет здесь, в нашем доме! То есть он один из наших соседей!
Миссис Чаттни прищурилась. С ее лица вдруг стерлось все то доброе, что появилось от известий о ее сыне.
— Да, живет в этом доме, — проговорила она своим обычным злым голосом.
— Кто же он?! Скажите нам! Вы так и не сказали, кто он!
Миссис Чаттни поглядела на него, перевела взгляд на Арабеллу. Та замерла в ожидании, затаив дыхание и округлив глаза. Женщина все поняла.
