— Алек. — Что-то в голосе Роберта заставило парня обернуться; он не казался разозленным, лишь… сломленным. — Я действительно говорил… непростительные вещи. Я это понимаю. Но я всегда тобой гордился, и сейчас горжусь не меньше.
— Я тебе не верю.
— Когда я был в твоем возрасте, даже моложе, у меня был парабатай, — сказал Роберт.
— Да, Майкл Вэйланд, — сказал Алек, не скрывая горечи в голосе, наплевав на выражение лица отца. — Знаю. Поэтому ты и принял Джейса. Я всегда думал, что вы не были особо близки. Ты не скучал по нему, не заботился о том, что тот мертв.
— Я не верил, что он мертв. Знаю, такое трудно представить; наша связь была разрушена из-за приговора Конклава, но даже перед тем, как его отправили в ссылку, мы перестали быть близки. Но было время, когда мы были лучшими друзьями; однажды он признался мне в любви.
Что-то в голосе отца и выборе его слов заставило Алека остановиться.
— Майкл Вэйланд был влюблен в тебя?
— Я был… недобр с ним, — сказал Роберт. — Сказал, чтобы он никогда больше не говорил мне подобного. Я боялся и бросил его со всеми мыслями, чувствами и страхами, и мы больше никогда не были так близки, как прежде. Я взял Джейса, чтобы исправить то, что я натворил, ну хоть в какой-то мере, но я знаю, что этого уже никак не исправишь. — Он посмотрел на Алека, его синие глаза горели твердостью. — Ты считаешь, что я стыжусь тебя, но на самом деле я стыжусь себя. Я смотрю на тебя и вижу отражение собственной жестокости к человеку, который ее не заслуживал. В своих детях мы вновь обретаем себя, только лучшую версию. Алек, ты гораздо лучше, чем я когда-либо был или буду.
Алек окаменел. Он вспомнил свой сон в стране демонов, как его отец говорил всем о его храбрости, каким хорошим воином и Охотником он был, но парень даже представить не могу, что его отец посчитает его достойным мужчиной.
Явь оказалась куда лучше сна.
Роберт посмотрел на него, вокруг его глаз и рта появились морщинки от напряжения. Алек не мог не полюбопытствовать, рассказывал ли он кому-нибудь еще о Майкле, и что ему стоило это признание.
Он слегка коснулся руки отца, первое добровольное касание за месяца, а затем опустил руку.
— Спасибо, — сказал он. — За правду.
Он не простил его, не совсем, но это было хорошее начало.
В прохладе опускающейся ночи трава была мокрой. Сквозь сандалии Клэри ощущала просачивающийся холод, пока возвращалась с Джейсом и Магнусом к шатру. Она видела ряды расставленных столов, мерцание фарфора и столового серебра. Каждый порывался помочь, даже те люди, которых она обычно считала недоступными в своей скрытности: Кадир, Джиа, Мариза.
Из шатра доносилась музыка. Бэт устроился у диджейского пульта, но кто-то играл джаз на фортепьяно. Она увидела стоящего со своим отцом Алека, которые о чем-то сосредоточенно говорили, а потом толпа расступилась, и пред ней предстали неясные очертания знакомых лиц: Майя и Алина болтают, возле Саймона, выглядящего неуклюже, стоит Изабель…
Саймон.
Девушка быстро приближалась. Ее сердце пропустило удар, потом второй. Она ощутила одновременно жар и холод, как будто сейчас грохнется в обморок. Это не мог быть Саймон — должно быть, кто-то еще. Другой худощавый парень с неопрятными каштановыми волосами и в очках. Но на нем была все та же выцветшая футболка, которую она видела в то утро, по-прежнему длинные волосы лезли в глаза, и в толпе он слегка неуверенно улыбался ей. Это был Саймон, это был Саймон, это был Саймон.
Она и не помнит, когда побежала, но вдруг на плечо опустилась рука Магнуса, удерживая ее на месте железной хваткой.
— Осторожнее, — сказал он. — Он не помнит всего. Я смог дать ему лишь несколько воспоминаний, не много. Остальное подождет, но, Клэри, помни, что он не помнит. Не ожидай всего.
Наверно, она кивнула, потому что он отпустил ее, и рванула по траве, вбежав в шатер и бросившись к Саймону так стремительно, что тот отшатнулся, чуть не упав назад. Он больше не обладал силой вампира. «Полегче, полегче, полегче», — твердил ей разум, но остальная ее часть не желала слушать. Она сжимала его руками, наполовину обнимая, наполовину рыдая в его пальто.
Она знала, что рядом стояли Изабель, Джейс и Майя, и к ним спешила Джослин. Клэри отстранилась от Саймона, чтобы взглянуть ему в лицо. Точно Саймон. Находясь так близко, она видела веснушки на левой скуле, крохотный шрам на губе, который он заработал в восьмом классе на футболе.
— Саймон, — прошептала она, а потом добавила: — Ты… ты меня знаешь? Ты знаешь, кто я?
Слегка дрожащей рукой он поправил очки на переносице.
— Я… — Он огляделся. — Все это похоже на воссоединение семьи, где я едва кого-то знаю, но все знают меня, — сказал он. — Это…
— Сбивает с толку? — подсказала Клэри. Глубоко внутри она пыталась скрыть разочарование, что он не узнал ее. — Ничего страшного, что ты меня не узнал. Еще будет время.
Он посмотрел на нее. В выражении его лица читались неуверенность и надежда, и блуждал слегка оцепенелый взгляд, как будто он только что очнулся ото сна и еще не понимал, где находится. Потом он улыбнулся.
— Я не помню всего, — сказал Саймон. — Пока нет. Но я помню тебя. — Он поднял ее руку, коснулся золотого кольца на правом указательном пальце — теплый на ощупь металл Волшебного народа. — Клэри, — произнес он. — Ты Клэри. Мой самый лучший друг.
Алек взбирался по холму туда, где на дороге, глядя сверху на шатер, стоял Магнус. Он прислонился к дереву, засунув руки в карманы, и Алек стал вместе с ним смотреть, как Саймона, сбитого с толку, словно новорожденного утенка, окружили друзья: Джейс, Майя, Люк и даже плачущая от счастья Джослин, которая обнимала его и размазывала макияж. Только в стороне ото всех стояла Изабель, сложив руки перед собой, ее лицо практически ничего не выражало.
— Ты уже решил, что ей все равно, — сказал Магнусу Алек, поправляя галстук. Магнус помог выбрать ему костюм и очень гордился тем, как тонкая синяя полоска подчеркивала глаза Алека. — Но я совершенно уверен, что это не так.
— Ты прав, — ответил Магнус. — Ей совсем не все равно, поэтому она и стоит в стороне.
— Я бы спросил, что ты сделал, но не думаю, что хочу знать, — сказал Алек, спиной прислонившись к Магнусу и наслаждаясь теплом тела позади него. Магнус положил голову ему на плечо, и мгновение они неподвижно стояли вместе, глядя на шатер и представшую перед ними картину счастливого хаоса. — Нет уж, спасибо.
— В какой-то момент тебе приходится делать выбор, — ему на ухо проговорил Магнус. — И ты надеешься, что последствий не будет, по крайней мере, серьезных.
