— В какой-то момент тебе приходится делать выбор, — ему на ухо проговорил Магнус. — И ты надеешься, что последствий не будет, по крайней мере, серьезных.
— Ты не думаешь, что твой отец разозлится? — спросил Алек, и Магнус сухо рассмеялся.
— У него есть более важные дела, чем я, — сказал он. — А что насчет тебя? Я видел, как ты разговаривал с Робертом.
Алек почувствовал, как вся поза Магнуса напряглась, когда он повторил слова его отца.
— Знаешь, я бы и не догадался, — сказал Магнус, когда Алек закончил. — И я встречал Майкла Вэйланда. — Маг пожал плечами. — Что еще раз доказывает: «Сердцу всегда не хватает опыта» и все такое.
— Что думаешь? Я должен его простить?
— Мне кажется, его слова — это объяснение, а не оправдание его поведения. Если ты прощаешь его, то делай это ради себя, а не ради него. Злиться — пустая трата времени, — сказал Магнус, — когда ты один из самых любящих людей.
— Вот поэтому ты меня простил? Ради меня, а не ради себя? — спросил Алек скорее не со злостью, а с любопытством.
— Я простил тебя, потому что люблю и не хочу быть без тебя. Не хочу, и кот мой не хочет. Ну, и потому что Катарина убедила меня, что я вел себя глупо.
— М-м-м. Мне она нравится.
Руки Магнуса обвились вокруг Алека, а ладони прижались к груди, будто хотели ощутить его сердцебиение.
— И ты простил меня, — сказал он. — Потому что не мог стать бессмертным или покончить с моим бессмертием.
— Мне не за что прощать, — ответил Алек. — Я не хочу жить вечно. — Он положил свою руку поверх ладони Магнуса и переплел пальцы. — У нас, возможно, не так много времени. Я состарюсь или умру. Но я обещаю, что до тех пор не брошу тебя. Единственное, что я могу обещать.
— Многие Сумеречные охотники не стареют, — сказал Магнус. Алек чувствовал биение его пульса. Было так странно стоять с Магнусом без слов, которые обычно с такой легкостью ему даются.
Алек развернулся в объятьях Магнуса, оказавшись к нему лицом, и стал рассматривать все детали, никогда не надоедающие ему: острые кости лица, золотисто-зеленые глаза, губы, всегда готовые вот-вот улыбнуться, хотя сейчас он выглядел обеспокоенным.
— Даже если бы у нас было всего несколько дней, я хотел бы их все провести с тобой. Это что-то значит для тебя?
— Да, — ответил Магнус. — Это значит, что теперь мы каждый день сделаем значимым.
Они танцевали.
Лили играла на фортепьяно что-то медленное и нежное, а Клэри лавировала между гостями свадьбы, Джейс обнимал ее. Именно такой танец нравился ей: не слишком сложный, тебе и нужно всего-то держаться за партнера, а не спотыкаться ногами.
Щекой она прижималась к пластрону Джейса — смятая и мягкая ткань касалась кожи. Его рука лениво перебирала локоны, выбившиеся из ее шиньона, пальцы скользили сзади по шее. Ей невольно вспомнился сон, который она видела давно: в нем она танцевала с Джейсом в Зале Договоров. Тогда еще он был таким далеким и часто холодным. Сейчас при взгляде на него ее порой поражает, что это все тот же самый Джейс. «Джейс, которого ты помогла мне создать, — говорил он. — Джейс, который нравится мне гораздо больше».
Но не только он изменился, она — тоже. Она только открыла рот, чтобы сказать ему об этом, как ее кто-то похлопал по плечу. Она обернулась и увидела улыбающуюся им обоим маму.
— Джейс, — сказала Джослин. — Могу я попросить тебя об одолжении?
Клэри и Джейс, ничего не говоря, остановились. За последние шесть месяцев Джейс стал нравиться Джослин гораздо больше, чем раньше. Можно было даже сказать, что она любила его, но не всегда была в восторге от Сумеречного парня Клэри.
— Лили устала играть, но всем так нравится фортепьяно. А ты же тоже играешь, да? Клэри говорила мне, насколько ты талантлив. Ты нам не сыграешь?
Джейс бросил взгляд на Клэри, такой быстрый, что она поняла об этом лишь потому, что довольно хорошо его знала. Он отличался хорошими манерами, даже утонченными, когда предпочитал ими воспользоваться. Он ангельски улыбнулся Джослин и проследовал к фортепьяно. Мгновение спустя шатер заполнили звуки классической музыки.
Тесса Грей и брат Захария сидели в дальнем конце стола в углу и наблюдали за тем, как бледные пальцы Джейса Эрондейла порхали над клавишами фортепьяно. На Джейсе не было галстука, а его рубашка была частично расстегнута, на лице читалась полнейшая сосредоточенность, когда он со всей страстностью отдавался музыке.
— Шопен, — с мягкой улыбкой определила музыку Тесса. — Интересно… интересно, сможет ли когда-нибудь маленькая Эмма Карстаирс играть на скрипке?
— Осторожнее, — со смешком в голосе заметил ее спутник. — Ты не можешь ее заставить.
— Это трудно, — повернувшись к нему и серьезно глядя на него, сказала она. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты больше рассказал ей о связи, существующей между вами, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой.
В уголки его чувственных губ закралась печаль.
— Ты же знаешь, что я не могу. Пока что нет. Я намекнул ей. Все, что я мог сделать.
— Мы не будем сводить с нее глаз, — сказала Тесса. — Мы никогда не будем сводить с нее глаз. — Почти с благоговением она коснулась отметин на его щеках — напоминаний о том времени, когда он был Безмолвным Братом. — Помню, как ты сказал, что эта война — история Лайтвудов, Эрондейлов и Фейрчайлдов, так и есть. А еще Блэкторнов и Карстаирс. И так здорово видеть их. Но в то же время я вижу тянущееся позади них прошлое. Я смотрю, как играет Джейс Эрондейл, и вижу восстающих из музыки призраков. А ты?
— Призраки — это воспоминания, и мы тащим их за собой, потому что те, кого мы любим, не покидают этот мир.
— Да, — сказала она. — Мне бы просто хотелось, чтобы он оказался здесь и увидел нас, хотя бы еще раз.
Она ощутила жесткий шелк его черных волос, когда он склонился, чтобы легонько поцеловать ее пальцы — аристократичный жест ушедшей эпохи. — Он с нами, Тесса. Он видит нас. Я в это верю. И чувствую так же, как порой знал, когда он грустен, зол, одинок или счастлив.
Она дотронулась до жемчужного браслета на запястье, а потом бледными любящими пальцами — его лица.
— И какой же он сейчас? — прошептала она. — Счастлив, задумчив, печален или одинок? Только не говори мне, что он одинок. Ты должен знать. Ты всегда знал.
— Он счастлив, Тесса. Видя нас вместе, он чувствует радость, как и мне всегда было радостно видеть вас обоих. — Он улыбнулся той улыбкой, хранящей все тайны мира, и высвободил пальцы из ее ладони, откинувшись назад. К их столу приближались две фигуры: высокая рыжеволосая женщина и девочка с такими же рыжими волосами и зелеными глазами. — Кстати, о прошлом, — сказал он, — похоже, с тобой хочет кое-кто поговорить.
