— Да нет, нормально, просто подумала над разговором, там, в переговорной. И над тем, что ты сейчас рассказал. Не знаю, как акудзин смог поймать эмоции акудзина и выпить его. Но вдруг он почувствовал, что страх девушек вашего вида в сто раз вкуснее меда или ягодного мороженого? И просто не может остановиться, как наркоман?
— Я не рассматривал ситуацию с этой точки зрения, — он замер, не донеся бокал до губ. — Но тогда у нас большие проблемы.
— Почему?
— Потому что наркомания почти не лечится. Люди ради дозы продадут все, что есть, и предадут, кого угодно. Они не контролируют себя. Они помешаны и оттого опасны.
— Вас это задело, — отметила она. — Тогда другой вариант. Он с этого получает выгоду. Не еду. Еды в огромном мегаполисе у вас предостаточно. Но только вот какую выгоду… У меня мало информации.
Маша скосила глаза на книги, и Марк по-доброму улыбнулся:
— Ну пробелы в знаниях мы восполним. Времени для этого предостаточно. Но только после того, как ты придёшь в себя. Водичка что надо, — Марк подмигнул и кивнул в сторону моря.
Маша на это только улыбнулась:
— Я плохо плаваю.
— Здесь мелководье. Будешь долго идти, а вода все равно будет по пояс.
* * *
Уже вечером Маша не выдержала и уселась за книги. Марк решительно заявил, что берет на себя готовку и прочие бытовые проблемы. Видимо, чувствовал себя виноватым и хотел устроить Маше небольшие комфортные каникулы. Так что пока он стоял у плиты, она бродила по домику с томиком Вальдера Краузе — акудзина, жившего в начале восемнадцатого века.
— То есть почти в каждой стране мира есть общины акудзин? — спросила Маша, на миг оторвавшись от книги.
— Ага, — не отрываясь от готовки, подтвердил Марк.
— И сколько вас живёт в России?
— На данный момент пятнадцать тысяч плюс-минус.
— Ничего себе! — удивлённо воскликнула Маша. — А в нашем городе?
— Около пяти тысяч.
— Значит, круг подозреваемых огромный?
— Да, около двух тысяч акудзин, — прикинул Марк и поставил на стол миску с салатом.
— Марк… Обещайте… Пообещай, — исправилась она, — мне, что когда все это закончится, ты не сотрешь мне память.
Он замер не секунду с тарелками в руках, затем медленно опустил их на стол и оперся ладонями на столешницу.
— Я не могу тебе это обещать, Мари, — произнес он после недолгой паузы. — Есть Правление, и если они решат, что тебе не стоит помнить о том, что случилось, так оно и будет. Но я приложу все усилия, чтобы этого не произошло. В конце концов, о нас знает немало людей. Мы заключаем браки с людьми, сотрудничаем с ними.
Маша кивнула, принимая его ответ, и тут же всплеснула руками:
— Кстати, о браках! Ты говорил, что есть сильные и слабые сущности. И все девушки были слабыми, а Наталью назвал полукровкой. Отчего зависит сила сущности?
— Садись за стол, сейчас расскажу, — Марк улыбнулся и положил ей на тарелку салат. — Акудзины априори сильнее и выносливее людей. Например, наши кости твёрже, регенерация тканей быстрее… Ну ты понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Маша.
— Так вот… мы точно не знаем, но думаем, что тело простого человека не выдержало бы сущность. Чтобы нести в себе сущность нужно быть чуточку сверхчеловеком. Поэтому сила сущности зависит от того, насколько в акудзине много человеческого, человеческой или иной крови. Я из чистокровных, поэтому моя семья довольна сильна. У Ворона дед был человеком, поэтому он слабее, но ненамного, потому что бабушка была из потомственных акудзин. А девушки были слабыми, потому что у них кто-то из родителей человек или сами родители из полукровок. Чем больше в тебе человеческого, тем ты слабее. Так что, чем ты физически слабее, тем меньшую сущность сможешь принять при рождении. Надеюсь, нормально объяснил?
— Нормально. Странно, что ты так нервничаешь, ведь ты превосходный лектор, — улыбнулась Маша.
— Одно дело учить студентов литературного, другое, говорить по теме, которую не преподаешь. Оказывается, это тяжеловато, — усмехнулся Марк.
— Значит, ещё одна версия — наш маньяк не любит грязнокровок. Тогда у нас те же большие проблемы, потому что нелюбители грязнокровок тоже психи, согласно Роулинг, а значит, непредсказуемы.
— Тогда я точно знаю, кто он такой, — скривился Марк.
— Ух ты! — скептически посмотрела на него Маша. — И кто же?
— Есть один… нехороший акудзин. Его зовут Максим Морозов и он не любит акудзин со смешанной кровью. По силе мы примерно равны, но он кичится своим происхождением, хотя имеет единокровного брата полукровку.
— Ладно, а что ещё в нем плохого, кроме того, что он говнюк, и у тебя к нему личная неприязнь? — Маша подняла брови, призывая Марка к ответу.
— А того, что он говнюк, недостаточно? — хмыкнул он.
— Нет. Может, он любит мучить детишек? Был замечен в чем-то криминальном по меркам акудзин? — Маша подняла взгляд к потолку, будто на нем был написан список вопросов. — Может, он живодёр? Бьет жену? Он же из богатой и сильной семьи, как и ты. Если бы к вам пришел кто-то и начал бы обвинять в убийствах, что бы вы на это ответили?
— Докажи, — протянул Марк и кивнул. — Да, ты права. Нужны железобетонные доказательства.
— Вот именно, — победоносно улыбнулась Маша.
— Мари, я тебя не узнаю. Ты казалась мне более мягкой… А сейчас я бы рекомендовал Константинову оформить тебя на полную ставку.
Шутка не удалась. Маша, напротив, вмиг стала серьезной:
— Я просто хотела бы быстрее вернуться домой, поэтому в моих интересах помочь вам, а не сидеть сложа руки. И… если честно, мне кажется, зря мы сидим тут. Надо было ловить на живца, как в сериалах, если я, конечно, ему нужна.
— Надо было. Но Кирилл найдет другой способ. Мы с ним это обсуждали. Я никому не позволю рисковать тобой после того, что случилось.
* * *
— Мы упустили приманку, — заявил Ворон.
— Я в курсе, — пожал плечами Кирилл, будто все было в порядке.
— И ты так спокойно говоришь об этом? — Ворон остановился перед рабочим столом друга и скрестил руки на груди. — Надо было сначала подумать, как мы выманим урода, а потом отправлять Марка и Машу в отпуск.
— Я обсуждал это с Марком перед совещанием. Демона было не переубедить.
— Так и знал, что этот упрямый баран будет против того, чтобы сделать приманку из студенточки, — фыркнул Ворон. — А у нас есть сутки, чтобы что-то придумать. Да, мы подстроим все так, будто она в больнице, Константинов расскажет об этом Правлению. Но акудзины чувствуют людей, даже когда те спят. Если маньяк и заявится, то тут же поймет, что его налюбили!
— А то я не знаю! — Кирилл, наверное, впервые за все время службы повысил тон. — Вы все такие умные! Одному результаты, другому приманку, третьему безопасность для его человеческой бабы! Я — акудзин, мать вашу, а не волшебник! Где я тебе возьму человеческую девушку и заставлю играть роль помешанной студентки?
— Чего ты разорался-то? — Ворон сел и положил ногу на ногу. — Если Константинов одобрит, приманку беру на себя.
Кирилл устало откинулся на спинку кресла:
— У тебя есть человек, который о нас знает?
— Знала, пока я не стер ей память, но можно откатить. Кандидатура, что надо. Боевая, — довольно улыбнулся Иван, будто что-то вспомнив.
— Константинов сам хотел использовать Машу, но Демон четко сказал, куда нам всем идти.
— И когда это вы успели перетереть, и почему я не в курсе?
— Когда ты утром караулил Машу. Прости, что не сказал. Просто как-то не до этого было, — Кирилл потер уставшие глаза и виновато улыбнулся.
— Значит, все претензии стоит предъявлять Демону? А какого лешего вы вообще его послушали? Он тут даже не работает.
— Зато его отец вице-президент Правления, — развел руками Кирилл.
— Демон использовал папеньку в своих интересах? — присвистнул Ворон. — Не верю!
— Не говори чепухи! Демон никогда бы не использовал связи отца для решения личных проблем. Только вот об этом знаем ты да я, а остальным образ мышления Демона неведом. Зато известны методы работы Демона-старшего.
