Ничацкий смотрел на него как на комнатную собачку, нагадившую на персидский ковёр.
— Скажешь ему что деньги Домидова через банк Ничацкого и баронессу Эйзенхаузен переводят подпольщикам. Они готовят крестьянское восстание в центральных губерниях. Перед этим начнутся волнения на заводах Домидова. Граф попросит Его Величество о помощи, помощь, само собой, будет оказана. Войска отправятся на восток, а в это время восстанут крестьяне. Они блокируют Слободу. А стоят за всем этим островитяне.
Ничацкий уставился на Воронову. Та игриво улыбнулась в ответ.
— Естественно, всё сразу говорить не надо, дозируй информацию. Нам с тобой предстоит долгое и очень плодотворное сотрудничество. Только не надо ехать на карете, пройдитесь пешком. Тут совсем близко.
Вадим поклонился и вышел. Пока спускался на лифте он прочитал адрес. Действительно, это недалеко, пешком минут пять идти. Вадим отпустил кучера, и пошагал по адресу. Вскоре он подошёл к нужному особняку. Небольшой, неприметный особнячок, без сада и ограды, так что Вадим поднялся по ступенькам и постучал. Дверь открылась. Вадим ожидал увидеть обычного дворецкого, с прямой осанкой, надменным взглядом и благородной сединой. Однако, дверь открыл низкорослый мужичок, с короткой бородой, в рубахе навыпуск и хромовых сапогах. Он молча смотрел на Вадима. Тот почувствовал неловкость.
— Меня послала к вам Велемира Воронова.
Мужик по-прежнему храня молчание сделал шаг назад, освобождая проход. Внутри особняка было темно, ни свечей, ни светильников.
— У меня послание. Кому я могу его передать?
— За мной иди, — просипел мужик.
Он пошёл вглубь особняка быстрым шагом. Похоже, видит в темноте как кошка. Вадим старался не отставать. Глупо будет потеряться в незнакомом здании. Миновав коридор и два лестничных проёма они оказались в скупо освещённом помещении с низким потолком. Окон не было видно, либо они отсутствовали, либо были задрапированы. Вдоль стен расставлены кровати, на которых лежали, сидели, читали, курили и негромко беседовали между собой мужчины и женщины. У некоторых были перебинтованы головы и руки. Запах стоял ужасный, словно в переполненной крестьянской избе. На вошедших никто не обратил ровным счётом никакого внимания.
Вадим покрутил головой, пытаясь определить, кто тут главный. Наконец, не сумев понять, он просто подошёл к ближайшей кровати, на которой сидел молодой человек в очках. Он читал книгу.
— У меня послание от Велемиры Вороновой, — сказал Вадим. Парень оторвал взгляд от книги, посмотрел на него поверх очков.
— Говорите, я слушаю.
Вадим протянул ему конверт. Парень распечатал его, вытащил письмо, быстро пробежал по нему глазами.
— Сергей, отменяй вылазку, — сказал он. Все замолчали, — парня проводи в подвал. Его Велемира прислала.
С соседней кровати поднялся рослый парень, выглядящий так, словно долго пробыл на каторге, бежал оттуда и только недавно оказался в Слободе. Возможно, так оно и было. Он подошёл к Вадиму, смерил его цепким взглядом.
— Оружие есть?
— Нет.
— Посиди пока…где-нибудь. Я скоро вернусь.
Каторжник ушёл, а Вадим остался стоять. Он с интересом разглядывал людей на кроватях. Значит вот они какие, радикалы-подпольщики. С виду обычные люди. Разговаривают, едят, книжки читают. Интересно, а как они сюда попали? В таком виде по улицам Слободы разгуливать нельзя, гвардейцы сразу задержат.
Вскоре вернулся каторжник.
— Иди за мной.
Когда они шли вдоль ряда кроватей, Вадим чувствовал на себе колючие, неприятные взгляды. На одной из кроватей сидела девушка. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Сидящий рядом с ней парень обнял её за плечи. Она уткнулась парню в плечо. Кажется, заплакала.
В дальнем конце помещения была дверь, за которой начиналась крутая винтовая лестница. По ней Вадим в сопровождении каторжника спустился вниз и, наконец оказался в подвале. Скорее даже, это был не подвал, а пещера. Похоже, особняк был построен над ней, а саму пещеру приспособили для хозяйственных нужд. В пещере даже небольшой ручей имелся, он вытекал из одной стены, и исчезал в яме у противоположной. Под потолком пещеры закреплён магический светильник, Вадим даже прищурился. Каторжник толкнул его в спину. Перед Вадимом полукругом стояли странно выглядящие люди, словно сошедшие с иллюстраций книг о древних временах. Звериные маски на лицах, звериные шкуры на плечах.
Каторжник сзади накинул на шею Вадима верёвку и повалил его на землю. Кто-то навалился на ноги, его подняли и понесли к плоскому камню в дальнем углу пещеры. Положили, растянув руки и ноги в стороны, человек в маске совы держал его голову обеими руками. Другой, в маске с оленьими рогами, занёс над головой короткий деревянный кол. Второй раз за день убивать будут, пронеслась в голове Вадима неуместная мысль. Он даже улыбнулся.
— Подождите немного! — от лестницы послышался знакомый бас.
Человек с оленьими рогами повернул голову.
К ним спешили двое: рыжебородый здоровяк Домидов и незнакомый Вадиму худощавый человек.
— Ты что творишь, Феофан!? — пророкотал человек с рогами.
— Мой дом, что хочу то и делаю, — парировал Домидов. Он, похоже, был изрядно навеселе, — мой друг желает увидеть ау. аут. а-у-тен-тич-ный обряд. Тёмный и кровавый. Так что давайте там, режьте. Кого режем, кстати?
Он растолкал людей в шкурах, посмотрел на Вадима.
— Не повезло тебе, парень. Но что поделаешь, судьба твоя такая. Вы откуда его взяли?
— Велемира прислала, — подал голос каторжник, — он про нас разнюхивал.
— Эх, вот угораздило же меня связаться с этой ведьмой…В доме подпольщики, в подвале тёмные колдуны. Кошмар!
— Феофан, — сказал его спутник со странным акцентом, — так что, будут резать?
— Только давай без призывов всяких, — сказал Домидов рогатому.
Рогатый не удостоил его ответом, и с размаху всадил Вадиму кол к грудь.
Это было больно. Очень и очень больно. Просто до невозможности больно. Уже теряя сознание, Вадим с удовлетворением заметил, что кол остался торчать в его груди, так что кровь не вытекала.
Он пришёл в себя от того что ему было жарко. Открыв глаза Вадим понял что лежит в придорожной канаве, солнце уже высоко, и жарит со всей силы. Похоже, орден Лазаря всё-таки сработал, и он не умер. Кол, торчащий из груди, доставлял неприятные ощущения, но вытаскивать его было нельзя, князь предупреждал, что от кровопотери колдовство не защитит. Он с трудом встал на ноги. Нет, с колом в груди идти в Слободу нельзя. Пошатываясь, он выкарабкался из канавы, осмотрелся. Хорошо что перед тем как воткнуть ему кол в грудь, люди в звериных шкурах расстегнули пиджак и рубашку. Вадим сел на землю, набрал в ладони земли, скатал в шар, выдохнул, ухватился за кол и с силой дернул. Кол вышел из груди с противным хлюпаньем. Из раны потекла тягучая, густая кровь. Вадим спешно залепил дырку в груди комком земли, застегнул рубаху, пиджак и поднялся на ноги. Ощущения были более чем странные, но боли Вадим не чувствовал. Он потрогал себя за шею. Пульса не было. Задержал дыхание, подождал немного. Понял, что необходимости дышать тоже нет. Ему пришло в голову, что орден действует очень даже неплохо, но в этот момент он почуял неприятный запах. Вот же чёрт. Он сейчас фактически мёртв, а мёртвые в такую жару быстро начинают гнить. Надо поторапливаться. Обмануть стражу у ворот он ещё сможет, если со смертью его способность оборачиваться не пропала. Он прикрыл глаза, вызвал в памяти образ князя Валицына. Посмотрел на грудь. Залепленная комом земли дыра исчезла. Что ж, не всё так плохо. Вадим вернулся в свой неприглядный облик и поковылял по дороге, надеясь, что выбрал нужное направление.
Вечером он лежал в кровати, над ним колдовал вызванный князем Валицыным лекарь. Он долго ковырялся в ране, что-то сшивал, что-то вычищал. Хорошо что Вадим практически ничего не чувствовал. Наконец, после многих часов стараний лекарь окончил свою работу. В завершение он дал Вадиму выпить что-то просто невероятно неприятное на вкус и сердце начало биться. Тело Вадима свело судорогой, ощущения вернулись к нему. Стало больно. Почти так же больно, как когда его убивал человек в рогатой маске.
