В процессе лепки сама собой затеялась беседа о прошлом. На этот раз – о прошлом «внучка». Аню беседа позабавила, а Игоря – не очень, так как добродушная женщина, по умолчанию окрестив их как «парочку», принялась рассказывать всю подноготную парня, начиная с рождения и заканчивая нынешним моментом. Оказывается, Игорь не всегда был таким ловким, и в детстве довольно часто падал, причем непременно в… скажем так, дурнопахнущие продукты жизнедеятельности животных: то оскальзывался на курином помете и приземлялся в него всей спиной, то из любопытства наступал голой ногой в свежую коровью лепешку, то – а вот это самое веселое – как-то раз, сорвавшись с дерева, плюхнулся в кучу свиного навоза. Куча одновременно спасла ему жизнь и стала причиной возникновения ну очень нехорошего прозвища, которое Игорь, шумно вмешавшись в повествование, называть запретил. За время разговора у Ани сложилось впечатление, что разнообразные какашечки всех сортов и форм были личным бичом Игоря. Причем, судя по его пламенно-красной роже и гробовому молчанию, сопровождавшему рассказы, он тоже так считал. Хотя вообще-то, слушать, как он сделал для мамы премиленькие бусы из кроличьих «горошков» было довольно смешно, но Ане приходилось сдерживаться, чтобы не обидеть парня.
Историй было много. Как девушка поняла, Игорь приезжал в «Голубые ветви» каждое лето: дядя Володя привозил его в мае-июне и увозил в конце августа, чтобы школу не пропускал. Тут была и первая любовь (соседская девочка, ныне вымахавшая в огромную бабищу), и первая драка (на почве клановых разногласий с чистокровными «голубоветочниками»), и даже геройство (спасение какого-то мужика из капкана). Аня даже начала завидовать, хотя и ее детство было полно подобных историй, если поднапрячь память. Хотя, с «какашечками» Игорь ее, конечно, переплюнул.
- Ребятки, а у вас все серьезно? – вдруг обеспокоенно спросила женщина, поглядев на то, как они переглядываются и обмениваются тычками в бок.
- Что? Нет! - тут же выпалила Аня.
- Да, - одновременно с ней уверенно сказал Игорь.
Они уставились друг на друга, пытаясь сломить защиту противника. Впрочем, Аня быстро спохватилась и вежливо пояснила оторопевшим хозяевам:
- Между нами ничего нет. Игорь просто помогает мне с посылками. Ничего личного, только работа.
- Это она так думает, - с нажимом сказал парень, обнимая девушку за талию. – А Игорь думает, что пора уже снять этот запрет на межрасовые браки, пока мы все не вымерли. Вот погодите, скоро начнут сказываться последствия от близкородственных скрещиваний, взвоете.
- Опять ты в этой своей «школе» всякой дури наслушался! – милый и приветливый дед мигом превратился в жуткого тирана-императора, да так умело, что Ане захотелось спрятаться от него хотя бы за тощей спиной подростка. – Посмотрел бы лучше, как мать кончила: одна, без мужа, на чужой стороне, вдали от родных деревьев. Ишь чего удумал! На смертной жениться? Да я тебя…
- Так, ребятки, пойдите-ка пока погуляйте, - миловидная женщина вдруг проявила недюжинную силу и сноровку, свернув с пути уже выдвинувшийся старческий кулак. Дедушку закрутило, повело, да так и увело вниз, прямо в кухню, где он звучно шмякнулся в гору каких-то кастрюль или горшков и продолжил ругаться еще круче. Хозяйка же деловито охлопала ладони под уважительным взглядом девушки. Вот она – истинная русская женщина, способная коня на скаку остановить. В смысле, эльфийская женщина, разумеется.
- Но это же позорнейший пережиток прошлого! – попытался было продолжить Игорь, но тут уже и Аня сообразила заткнуть ему рот под одобрительную улыбку, а затем и подмигивание хозяйки.
- Давайте-давайте, бегите на улицу, - сказала та. – Там сейчас хорошо, прохладно. А мы с Домушкой примус налаживать будем: вниз, костер жечь, уж не пойдем – старые больно туда-сюда бегать.
- Примус? Пф-ф, - Игорь стряхнул с себя Анину руку. – Вы еще пользуетесь этой древностью? Как еще лесной пожар не устроили? Когда вы уже газ проведе…
- Иди давай, реформатор ты наш маленький, - хозяйка-таки вытолкнула его из дому – благо, Аня уже тянула с другой стороны. Игорь надулся, но послушно вышел.
- Зачем ты с ними споришь? – укорила его Аня, как только они оказались на площадке, а плетеная дверь в дом затворилась. – Старым людям всегда трудно принять новое. Только зря ссоришься.
- Ну, не могу я терпеть этот идиотизм, - еще кипятился Игорь, но уже куда более спокойно облокотился о перила смотровой площадки, крепившейся сразу к трем соснам. – Ладно еще с косяковскими девицами в брак нельзя вступать. Тут хотя бы логика есть: мало ли чего в генах «выстрелит». Но с другими-то кланами почему нет, а? Заметь: маму они все еще не простили. Тридцать лет прошло. Да и вообще, на ком я тут, по их мнению, жениться должен?
- Ну, не знаю, - Аня пожала плечами и тоже принялась глядеть на гаснущее закатное небо. – Дочка у старосты вроде ничего: коса до пят и фигурой хороша. Прям как с картин старых русских художников.
- Пф-ф, - фыркнул Игорь, откидывая со лба отросшую челку. - Она тупая, как пробка. А косу до пят я и сам отрастить могу.
- А зачем тебе умная? – возразила Аня. – С нами, умными, знаешь, как тяжело? У нас и увлечения, и принципы, и деньги от нас заначивать трудно.
- Зато весело, - не согласился Игорь. – А тут – тоска зеленая и повальная необразованность. С ними даже поговорить не о чем: о чем ни начнешь, вечно заканчивается чистотой крови.
- Все мы на чем-то помешаны, - пожала плечами Аня. - Одни на дубах, другие на чистоте крови, третьи на сортировке мусора…
- … четвертые – на карантине, - фыркнул Игорь, наконец, слезая с «любимого конька». – Кстати, где твоя маска?
- Ой, - Аня ощупала совершенно голое лицо и поняла, что не только не надела маску, но даже не взяла с собой. Более того, она не могла вспомнить, когда последний раз пользовалась этим предметом обихода. Вроде, в магазине.
- У-у-у, - дурашливо-запугивающе прогудел Игорь. – Смотри, Анька: заразишься от местных любовью к чистоте крови. Будешь жениться только на себе подобных. А фельдъегеря нынче – вымирающий вид. Близкородственные браки твоим потомкам обеспечены. А там и до гемофилии с габсбургской челюстью рукой подать.
- Ха! – ответно фыркнула Аня. – Как будто у тебя в генах ни одной поломки не найдется.
- Может, и найдется. Только она у меня забавная, и я тебе ее не покажу, пока замуж за меня не выйдешь, - загадочно ответил Игорь. – Но, поверь, тебе понравится.
Он поиграл бровями.
- Ну, начинается, - Аня закатила глаза. – Опять какая-нибудь пошлость.
- Ну так, чуть-чуть, - признался парень и ощерился в своей фирменной улыбке.
- Даже знать не хочу, - Аня выставила руки в отвергающем жесте.
- Ну почему ты такая упрямая? – притворно вздохнул Игорь.
- Потому же, почему и ты – навязчивый, - парировала девушка.
Они еще немного попрепирались, но спор угас сразу же, как только к ним приплыли на большом блюде ароматные пельмешки. Капуста и впрямь была слегка безвкусной и даже отдавала землей, но зеленый лучок и говяжий жир почти перекрывали этот запах. Аня и Игорь стрескали пельмешки прямо на улице – обжигаясь и смеясь над рожами друг друга. Возвращаться в дом хозяйка им пока отсоветовала: там еще бушевал рассерженный дед Дормидонт (или, точнее, Дориони, если пользоваться более точной транскрипцией).
Игоря это нисколько не смутило. Прихватив выданное ему хозяйкой одеяло, он пригласил девушку на крышу дома. Аня покосилась на предлагаемое место отдыха с подозрением: крыша была выгнутой, ведь сам дом был в форме огромного яйца. Но падать с нее предлагалось на не сразу на землю, а на смотровую площадку, так что смертельной опасности не предвиделось, разве что пара ушибов. Ну, и неудобство лежания, само собой. Зато вид был потрясающий: дерево, ставшее основой для дома-гнезда, заметно возвышалось над прочими, и крыша была почти вровень с вершинами других сосен. Встав на ней в полный рост можно было рассмотреть догорающий закат.
