Выслушав этот сомнительный спич, я длинно выдохнул, глядя на оранжевые облака.
— Короче говоря, в тебе умерло либидо, и проснулась маниакальная тяга к коллекционированию.
Тоже подняв взгляд к небу, Инга пожала плечами:
— Наверное, можно и так сказать… А собратьев хочется привести, чтобы побыстрее здесь освоиться и двинуться дальше.
— Дальше — это куда?
— Может, на другую планету. Или какое-то другое место, где есть жизнь. Туда, где мы соберём ещё больше информации.
— Я так понимаю, чтобы съесть там всех и снова двинуться дальше?
— Похоже на то.
— Чтобы что?
— Не знаю. Просто такова наша суть.
— Окей, с этим более-менее понятно. А зачем ты меня искала? Твой новый друг-адаптант попросил?
Улыбнувшись, Инга покачала головой:
— Не-а. Это целиком и полностью моя инициатива. Может, всё вышло и не так, как ты хотел, но… Я всё-таки обязана тебе своей свободой. Вот решила проверить, как у тебя дела. И… возможно, позвать в нашу адаптантскую тусовку.
Я недоверчиво выгнул бровь:
— Прости, если прозвучит обидно… Но это какая-то «человеческая» история. Обязана мне? Адаптанты могут что-то такое чувствовать?
— Почему нет? Благодаря тебе я свободна. А мне просто обалдеть как нравится быть свободной. И, как это не иронично, от человеческого социума в том числе. Я словно окунулась с головой в изнанку, которая меня всегда влекла.
— Изнанка влекла Ингу.
Она развела руками:
— Но теперь всё, что было её, — моё. Может даже, симпатия к тебе отчасти сохранилась. Отчасти, потому как секс меня больше не интересует. Хотя… В качестве эксперимента можно попробовать. Так что если хочешь…
Инга замолчала и выжидающе посмотрела на меня.
Я невольно скользнул взглядом по её телу, соблазнительные формы которого не скрывала даже моя висящая мешком одежда. Эх… Предложила бы мне это прошлая Инга… А так…
— Нет, как-то это неправильно, — наконец ответил я. — К тому же наше общение уже само по себе проблемное. Мы же теперь по разные стороны баррикад.
— Что значит — по разные? Ты в охотники на адаптантов заделался, что ли?
— Пока не уверен. Видела погром в моей квартире? Это результат обыска. Во время того инцидента с твоим участием я засветился, и ребята из госорганов плотно за меня взялись.
— Подожди… Но ты же тоже скрылся, разве нет?
— Не-а, — покачал я головой. — Там непростая вышла история… Участи бесправной лабораторной крысы мне удалось избежать, но теперь я у них на коротком поводке. Ясное дело, подопытным я в том или ином виде всё равно стану. А вот насчёт остальных задач пока не знаю. В любом случае вся эта деятельность будет ни фига не в интересах адаптантов. Потому и оговорился про баррикады.
— Блин, плохо… А почему ты просто не сбежишь? Сейчас же тебя никто не держит.
— Я всё ещё надеюсь, что смогу вернуться к обычной жизни. Полная свобода от всего, которая тебя так радует, меня не очень-то привлекает.
— Значит, и в компанию адаптантов тебя звать не стоит…
— Ага. Это определённо лишнее. Даже наоборот, я был бы рад, если бы они обо мне никогда не узнали. Так спокойнее.
— Хорошо, я ничего про тебя не расскажу.
— Вот так просто?
— Нет, не так просто, — усмехнулась Инга. — Давай договоримся. Я не рассказываю о тебе, а ты обо мне. Будем своего рода секретными друзьями. И если кто-то на той или другой стороне будет нам угрожать, мы друг друга предупредим.
— Это стыкуется с твоими «адаптантскими» целями? Привести побольше иномирных друзей и устроить пирушку.
— Лично я просто хочу наслаждаться жизнью и творить. Пока мне ничего не угрожает, всё это противостояние по большей части меня не интересует. Если это изменится, я честно дам знать.
— У меня, в общем-то, схожая позиция. Только мне проще придерживаться нейтралитета. Тебе же, в отличие от меня, надо постоянно убивать людей.
Инга поудобнее уселась на крыше и развела руками:
— Только чтобы выжить. Естественно, тебя или твоих близких я трогать не буду, если ты клонишь в ту сторону.
— При том, что ты уже убила девушку, с которой я собирался на свидание.
— Это вообще была не я, а слившаяся с ней сущность. Я — вроде как их ребёнок.
Умом я её понимал, но всё равно было обидно. Захотелось предъявить ей если не за близких, то хотя бы за незнакомцев.
Я уже собрался сказать, что смерти чужих людей мне небезразличны тоже, но… На самом деле это было справедливо только для тех случаев, когда это происходило прямо на моих глазах. Да и кто я такой, чтобы осуждать убийство ради выживания? У самого на счету уже как минимум два адаптанта и с десяток ап-существ.
— Ладно, — вздохнул я, — убедила. Будем дружить.
Глава 32. Теория и практика
Греческий миф гласит: корабль, на котором Тесей вернулся с Крита, ежегодно отправлялся на Делос. Перед плаванием его каждый раз чинили и заменяли часть досок. И в конечном итоге их заменили все. Это породило среди философов спор о том, остался ли корабль тем же или перед ними уже другое, новое судно.
И теперь, преодолев толщу времён, парадокс Тесея занял и мои мысли.
Расставшись с Ингой, я вернулся в квартиру и взялся за уборку. Поначалу думал, что это поможет мне отвлечься, но вышло ровно наоборот. Чем дольше я раскладывал вещи по своим местам, тем глубже погружался в размышления о том, что же осталось от оригинальной Инги.
Как адаптант, она уже расставила все точки над «i», сказав, что прошлая владелица тела мертва, но… Мой мозг отказался с этим мириться и невольно начал искать лазейки.
«Может, всё не так однозначно?» — нервно вопрошал он.
Тело девушки сохранилось, воспоминания — тоже. Даже такие вещи, как увлечения, симпатии и привязанности, остались практически теми же. Так сколько элементов в её сознании нужно было заменить, чтобы теперь считать его новым?
Да, у Инги появились «адаптантские» желания, но это лишь малая часть. Разве этих изменений достаточно?
В конце концов, даже обычные люди претерпевают изменения на уровне сознания буквально каждый день. Во время сна происходит интенсивная переработка информации, а значит, все просыпаются в каком-то смысле уже не теми, кем они засыпали. Следует ли из этого, что человек именно такой, каким он себя знает, живёт лишь один день, а затем передаёт эстафету новому существу? Что-то как-то вряд ли.
Но тут в голове всплыли слова Лены, что паразит подменяет собой практически всю нервную систему. Это воспоминание моментально оборвало едва развернувшиеся рассуждения. Оно как бы намекнуло, что всестороннее обсасывание сознания на фоне новеньких нервов — изначально провальная затея.
Но я всё равно не сдавался.
Окей, допустим, произошла замена нейронов. В теории, в идеальном фантастическом эксперименте такое можно провернуть, оставив сознание прежним. Для этого нужно последовательно заменить точной копией каждый из нейронов. Мозг будет по чуть-чуть включать в свою сеть новые элементы без нарушения уже сформированных структур и связей. А сознание, в свою очередь, как динамическая система будет беспрерывно существовать вплоть до момента, когда окажется, что оно живёт в совершенно новом мозге.
Да-да, отличная мыслительная жвачка, Данила. Только сам этот концепт работает ни фига не в твою пользу. Нервная система Инги была заменена одномоментно. А значит, о постепенном включении новых элементов речи не идёт. И аналогия с парадоксом Тесея отваливается как непригодная.
Потому что в нашем случае старый корабль просто сожгли и заменили новым.
Мда… Хотел найти лазейки, а в итоге закрыл все пути к отступлению. Впрочем, всё в лучших традициях: глубже в мысль — ближе к тлену.
Закончив уборку в остальных комнатах, я заглянул в папину. Там тоже был бардак, и хорошо бы с этим что-то сделать, но…
Несколько секунд я, сомневаясь, стоял на пороге.
Потом резко выдохнул:
— На хрен, — и закрыл дверь.
