Глава двадцать четвертая
ЕЩЕ ОДНО МАГИЧЕСКОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ
Тролль-хищник приносит домой заднюю ножку молоденького эльфа. Детишки обступают его со всех сторон:
— Папа, папа, мы кушать хотим!
— Это эльфятина! — строго говорит тролль-хищник. — И она достанется самому храброму, самому веселому и самому славному троллю! А теперь скажите, детишки, кому она достанется?
Троллята, хором, очень печально:
— Тебе, папочка!
К собственному удивлению, Катя проснулась около восьми часов утра. И поняла, что прекрасно выспалась.
Проснулась — и очутилась в сонном царстве. Просторная Лейкина квартира была полнехонька. Кроме самой Лейки в ней обнаружились: «люби-менький Карлссончик», развалившийся на хозяйской кровати (быстро же неприхотливый тролль привык к роскоши), три задрыхших на полу гнома, Хищник, собственнически положивший лапу на красавчика Лу, — вот интересно, этот откуда взялся? И на диванчике у телевизора (у Кати ёкнуло сердце) — Дима-Тэм!
Катя пару минут любовалась его чеканным профилем, потом вспомнила, что разгуливает в Лейкиной ночнушке (на три размера больше, чем надо), неумытая, непричесанная… Беззвучно пискнула и юркнула в ванную.
Через четверть часа она уже сидела на кухне, пила чай и пыталась восстановить в памяти вчерашний день — с того момента, как сестры Морриган под видом чая опоили ее какой-то дрянью. Катя в очередной раз дала себе зарок — никогда ничего не принимать из рук эльфов. Что было дальше — сказать трудно. Очнулась она в номере Лу… И очень элегантно оттуда сбежала. Тут Катя довольно улыбнулась: перехитрить эльфа — это круто. Пусть даже такого молодого, бестолкового зазнайку, как Лу. До сестер, и даже до своего отца ему еще далеко, как бы он ни хвастался насчет того, что держал жизни ведьм в своих руках…
И тут Катины глаза вспыхнули — она вспомнила, слова Лу об ожерельях: тут Майра, тут Лиадан… Трухлявые кости… Точно, кости! Кельтская статуя! С костями! Ну конечно!
Катя схватилась за мобильник…
— Нафаня!
— Уж сколько лет Нафаня… — проворчал недовольный голос. — Катерина, ты, что ли? Чего звонишь в такую рань?
— Надо поговорить. Срочно!
— Срочно не выйдет, — было слышно, как Нафаня громко, от души, зевнул. — Срочно я в аэропорт еду. Панихидин через двадцать минут прикатит. Синяя «Газель», госномер эн триста одиннадцать писи, — повторил, явно чтобы не забыть. — Будем посылку встречать.
— А ты ему зачем? Тяжелое что-то?
— Не-а, ожерелье какое-то. Положено так, — Нафаня снова зевнул. — Прикинь, я документы вчера распечатывал, так это ожерелье на миллион долларов застраховано!
— А оно случайно не из того же источника, что и наша статуя? — вкрадчиво поинтересовалась Катя.
— Нет. Из английского, точнее, уэльского музея.
— Понятно, — пробормотала Катя. Какое, однако, совпадение. Сестры Морриган — тоже из Уэльса. Вывод?
— И как скоро вы обернетесь?
— Самолет в десять. Накинь еще часа два. То есть в двенадцать звони.
— Ладно. Позвоню, — пообещала Катя.
На кухню вошла заспанная Лейка и сразу полезла в холодильник.
— С кем это ты треплешься? — спросила она невнятно, потому что пережевывала кусок сыра.
— С Нафаней. И доброе утро!
— Кому доброе, а кому всю эту ораву кормить, — проворчала Лейка. — Чаю мне налей.
Катя молча выполнила просьбу и отправилась в комнату — будить Карлссона.
Через двадцать минут тролль вытолкал недовольных голодных гномов за дверь. Задача им была поставлена простая: перехватить микроавтобус с заветным ожерельем по пути из аэропорта.
Спешки особой не было, и Катя подозревала, что Карлссон выгнал Двалина с родичами так быстро, чтобы не делиться с ними завтраком.
На кухне появился Лу, сопровождаемый Хищником. Без очков желтоглазый сид выглядел жутковато. И вид у него был, если можно так выразиться, не совсем свежий.
— Чаю? — предложила гостеприимная Лейка.
— Чаю… — пробормотал Лу. — Если можно — с молоком.
— Можно. А бутерброд с колбаской?
Рыжего красавчика передернуло. Катя его понимала: напротив разместился Хищник, всем своим видом демонстрируя: вот сейчас накроют на стол — и можно приступать к главному блюду.
Катя внезапно почувствовала легкое касание. Баньши. Явился не запылился.
«Где ты пропадал, — подумала Катя, — когда был мне нужен?»
В сознании Кати возник знакомый образ: неподвижное озеро, осенний мистический лес… Долина Туманов, надо полагать.
Баньши беспокоился за Лу. С чего бы это? Ах да, сынок.
— Преемственность поколений, — пробормотала Катя. — Сначала папу съели, потом…
Лу по-русски не понимал, но своим эльфийским чутьем — догадался. И умоляюще посмотрел на Катю. Катя сделала непроницаемое лицо.
Ввалился Карлссон. Схватил пакет с молоком, поставленный перед Лу, выдул в два глотка, рыгнул, рявкнул:
— Чего расселся? Иди работай! — и, Кате: — Дружок твой приболел. Этот обещал помочь. И поможет. Пошел, пища!
Хищник вытянул лапу и ущипнул Лу за ногу. Тот взвизгнул, подскочил и вылетел из кухни. Хищник — за ним.
Карлссон уселся на освободившееся место.
— Колбасы дай! Да не режь, целиком давай! — и впился.
— Карлссон… — с беспокойством проговорила Катя. — Что ты только что сказал?
— Про колбасу?
— Про Диму. То есть — про Тэма.
— А-а-а… Умертвие… У него это, батарея садится. — И поглядел победно: во какие я теперь термины знаю!
— И что?
— Пока ничего. Спит. Потом — паралич. Затем гнить начнет. Как мертвяку и положено.
Карлссон схавал остаток колбасы и пошарил взглядом: что еще кинуть в топку? Увидел на полке халву…
— Да ты шутишь, — упавшим голосом проговорила Катя, чувствуя, как в груди разливается холод. — Что значит — гнить? Тэм же вчера нормальный был! И сейчас просто спит…
— А ты попробуй его разбудить, — предложил тролль.
— Кать, да не переживай! — вмешалась Лейка. — Ничего с ним не случится. Просто упадок сил. Карлссон же сказал: эльф пошел его лечить!
— Сиденок клялся: может помочь. Временно. Он постарается.
— Постарается? — с сомнением повторила Катя.
— Угу. У них теперь одинаковое время. Тот помрет, я этого Хищнику отдам. Да и сам не откажусь… — Людоедская ухмылка разделила пополам грубое лицо тролля.
В сознании Кати опять зашевелился баньши. Что-то хотел сообщить, но Катя не понимала.
И вдруг будто ветерком повеяло. И принесло знание-мысль.
— Ротгар здесь! — четко проговорила она.
Тролль аж подскочил:
— Где?
