— Надолго уехать придётся? — спросил папа.
— Не знаю, но точно не на пару дней.
— С работой что делать?
— Пап, с деньгами проблем не будет, поверь.
— И куда ты предлагаешь нам уехать?
— Есть один домик, — ответил я. — Хороший, современный. Там и интернет имеется.
— Чей домик?
— Лидера нашей команды.
— Какой команды?
— Эксфэров, пап. У нас команда эксфэров.
— Ой, что-то мне нехорошо. — Мама встала, налила себе воды и в три глотка осушила стакан.
— Мам, всё будет нормально.
— «Нормально»? Костя, во что ты вляпался⁈
— Мам…
— Люда, сядь и успокойся, — сказал папа. — Надо так надо.
— Ты поедешь с нами.
— Не могу, мам. Бросать остальных я не вправе.
— Сынок…
— Люда, не позорь сына перед девушкой, — спас ситуацию папа. — Ему же не десять лет, в конце концов!
Мама, кажется, обиделась и, смирившись, принялась накладывать еду. Я не стал ничего говорить, потому что боялся, что они вдруг передумают. Как бы то ни было, все новости они приняли стойко: даже не ожидал, что всё закончится так просто.
К ночи мы с Аней разместились в моей комнате. Мама постелила мне на полу, а Ане — на кровати. Я держал на груди Рыжика и без остановки разговаривал с ним. Его мысли временами были путаны и однообразны, но довольно интересны — по крайней мере, сейчас. Он просил меня почесать то в одном месте, то в другом, а я с охотой всё выполнял.
— Ты с ним уже полчаса говоришь, — сказала Аня. — Сколько можно?
— Интересно же, — улыбнулся я.
Из окна, сквозь тюль, падал лунный свет и огни города; на улице было тихо и безмятежно. Я и забыл, как хорошо дома.
— У тебя хорошие родители.
Я отвлёкся от Рыжика и посмотрел на Аню:
— Это правда.
— Ты не сказал им про сестру.
— Когда всё устаканится, скажу.
— И не сказал про идею Флоры. Мне кажется, они имеют право знать.
— Это придётся сохранить в тайне.
— Ты не сможешь скрывать правду всё время.
— Знаю, Ань, — вздохнул я, прикрыв глаза. — Но иначе они не согласятся уехать.
Она понимающе кивнула и спросила:
— Что будем делать завтра?
— Поедем к Муслиму домой.
— Он сможет как-то повлиять на твоё положение?
— Он — вряд ли, зато Гаранкин сможет.
— Ты хочешь встречи с директором? — удивлённо спросила Аня.
— Да.
— Думаешь, тебя не попытаются схватить?
— Пусть пытаются, — хмыкнул я.
Мы помолчали какое-то время, а затем Аня вдруг подняла Рыжика, переместила его на кровать и плавно переползла ко мне на матрас. Полгода назад я бы, наверное, жутко смутился от такой близости, однако сейчас лишь приподнял одеяло, чтобы она прильнула поближе. Аня обняла меня за грудь, положила голову на плечо и тихо сказала:
— Здесь так… спокойно.
Она чуть приподняла лицо, воззрилась на меня, и я, заметив довольную улыбку, не думая поцеловал её в губы. Дома и правда было хорошо.
Глава 44
Папе нужно было время, чтобы разобраться с делами, поэтому мы договорились встретиться через пять дней.
— В пятницу ровно в двенадцать, — сказал я. — На этом месте.
— Может, за городом увидимся? Чего лишний раз глаза на улице мозолить?
— Поэтому мы перенесёмся в машину отсюда.
Папа недоумённо посмотрел на меня, и я сказал:
— Телепортируемся.
После вчерашних откровений родители восприняли это известие без особого потрясения.
— Это ты нас?..
— Да.
— Что ты ещё умеешь? — негромко спросил папа.
— Всякое, — не стал уточнять я и, пока разговор не затянулся, добавил: — Нам пора.
Мама тяжко вздохнула и нервно сцепила руки в замок:
— Только осторожнее, Костя.
— Конечно, мам. Пожалуйста, будьте готовы к пятнице и никому про поездку не говорите.
Мама расцеловала меня на прощание, приобняла Аню, а папа крепко пожал ладонь:
— Анну не обижай.
— Хорошо, — улыбнулся я.
Я схватил Аню и, помахав на прощание, телепортировался на заднее сиденье машины. Хоть я и предупредил родителей о прыжке, внезапное исчезновение должно было немало их удивить — что ж, пусть привыкают.
— Теперь к Муслиму? — спросила Аня.
— Да, — кивнул я, пересаживаясь вперёд. — Поедем к нему.
— Он может работать без выходных, учитывая обстановку, — сказала она. — Да график какой-то должен быть.
— Дождёмся ночи, — произнёс я. — Если не появится, то найду его в другой день. Телефон я помню.
К счастью, вечером воскресного дня Муслим был дома. Открыв дверь, он предстал перед нами в домашних шортах и футболке.
— Привет, не отвлекли?
— Костя? — Он перевёл взгляд с меня на Аню и удивлённо спросил: — А ты что тут делаешь?
— Можно войти?
Он выглянул в подъезд, убедился, что никого не было рядом, и пропустил нас.
— Прав был Ярослав, когда сказал, что ты замешан в её побеге.
— Ты знаешь причины, — произнесла Аня.
— Знаю, — сказал он. — И всё прекрасно понимаю.
Я опустил взгляд:
— У тебя нет браслета.
— Сняли, как только взяли на работу.
— За тобой не следят?
— Нет.
Я кивнул и произнёс:
— Надо поговорить.
— Чаю, может?
— Мы ненадолго.
— Проходите в зал, раз так.
Я разместился на диване и ненароком оглядел комнату. В квартире было подозрительно тихо.
— А где твои жена и дети? — спросила Аня.
— Времена сейчас неспокойные… Не хочу подвергать их опасности, поэтому отправил к матери в Дербент.
— Разумно.
— Ты ведь доложил обо мне своему начальству? — поинтересовался я.
— Конечно, — ответил Муслим. — По-другому и нельзя было.
— Честно, не до конца верил, что у тебя получится их убедить.
— Командир у нас не дурак. Да и про тебя уже наслышан — вот и отнёсся с полной серьёзностью. Кстати, откуда у тебя мой новый номер? Как ты меня нашёл?
— Ты и дал.
— В симуляции?
— Да.
— Как ты вообще в Кремле очутился?
— Меня предупредили о нападении.
— А как…
— Извини, Муслим, большего сказать не могу. По крайней мере, сейчас.
Он беззлобно цокнул и спросил:
— Ты повидаться зашёл или по делу?
— Устрой мне встречу с Гаранкиным.
— С ума сошёл?
— Вроде нет.
— Да он же тебя при первой возможности за решётку отправит.
— Он должен понимать, что со мной лучше сотрудничать, а не воевать.
— Игорь Геннадьевич не очень хорошо о тебе отозвался после побега, — осторожно сказал Муслим. — Боюсь, Владимир Вячеславович его мнению доверяет больше, чем моему.
— Да пусть этот Геннадьевич на все четыре стороны катится, — зло произнёс я. — Мне нужно поговорить с Гаранкиным лицом к лицу. Если не получится, то останется только президент.
— Что ты хочешь предложить?
— Помоги мне поговорить с ним, Муслим. Если всё выгорит, то тебя точно введут в курс дела.
Он откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в окно.
— Вопрос важный, поверь.
— Насколько серьёзно?
— Как бы пафосно ни звучало, на кону целый мир.
— Как с тобой связаться?
— Я позвоню во вторник. Успеешь за это время?
— Успею, — сказал он и добавил: — Давайте всё-таки попьём чаю. Торт уже который день в холодильнике лежит.
В понедельник, на следующий день, случился тот самый «суд» Маркуса, о котором говорила Флора: похищенных политиков заставили признаться в преступлениях, а затем казнили через повешенье. Главная неприятность заключалась в том, что у «Лотоса» были документы и факты, которые подтверждали всё сказанное, — даже у меня не возникло сомнений в правдивости признательных показаний. Но, несмотря на трагичность ситуации, это должно было сыграть мне на руку в разговоре с Гаранкиным.
Я абсолютно точно знал, что он будет заинтригован, и потому совсем не удивился положительному ответу — уже в среду я направился в главное здание ФСБ.
