— Только без неожиданностей, — попросил Муслим, идя со мной по коридору. — Я за тебя поручился.
— Всё будет нормально.
Мы дошли до кабинета Гаранкина и остановились. Я краем глаза посмотрел на двух сотрудников, сопровождавших нас, и спросил Муслима:
— Что дальше?
— Заходи, а я подожду здесь.
Я коротко постучал и, открыв дверь, вошёл внутрь. Меня встретила улыбчивая секретарша:
— Здравствуйте.
— Добрый день, я к Владимиру Вячеславовичу.
Не спросив ни моего имени, ни моих документов, она подняла трубку стационарного телефона, что-то нажала и сказала:
— Владимир Вячеславович, к вам посетитель.
Я машинально усилил слух, и до меня донёсся голос из динамика:
— Пусть войдёт.
— Проходите, он ждёт вас.
Я благодарно кивнул и вошёл в следующую дверь. Гаранкин сидел за своим столом в одной рубашке и перебирал какие-то документы. На его сосредоточенном лице, покрытом морщинами, отпечаталась усталость. У него были седые редкие волосы, худощавое телосложение и выделяющийся шрам под глазом.
Он что-то пробурчал себе под нос и, не отрываясь от бумаг, спросил:
— Свободу выторговывать пришёл или за медалями явился?
— Ни за тем, ни за другим.
— Даже так… — Гаранкин поднял глаза и выпрямил спину. — И чего же ты ко мне пришёл?
— У меня к вам предложение.
— Единожды проинформировал ФСОшников и решил, что теперь все будут смотреть тебе в рот? За тобой тянется шлейф бунтарства и уголовщины, сынок.
— Я честен перед самим собой, — спокойно произнёс я. — Ваше мнение меня не волнует.
Гаранкин, несмотря на пожилой возраст, резво поднялся на ноги и хлопнул по столу:
— Нахальный мальчишка!
Судя по взгляду, он ожидал, что я буду перед ним заискивать. Он вышел из-за стола, без боязни подошёл ближе и неприятно ткнул меня пальцем в грудь:
— Один мой приказ, и тебя упекут в тюрьму до конца твоих дней.
— Владимир Вячеславович, мы оба понимаем, что вы не в силах арестовать меня, — сказал я. — И вы прекрасно знаете, почему я сбежал. Давайте оставим пустые разговоры. Хотя бы ради безопасности нашей страны.
Услышав последние слова, Гаранкин нахмурился ещё сильнее, и, помолчав, вернулся к столу. Схватив графин с водой, он наполнил стакан, сделал пару глотков и негромко сказал:
— У тебя две минуты.
— Я прошу раскрыть перед общественностью всю доступную информацию о «Лотосе» — в том числе детали миссий и фотографии.
— Что ты сказал? — Он повернулся и посмотрел на меня, как на дурака.
— То же самое должны сделать остальные страны, поэтому с ними надо провести переговоры.
— Как ты себе это представляешь?
— Выложите материалы в интернет, — произнёс я. — Люди должны видеть все ужасы, которые сотворил «Лотос».
— Это ни к чему не приведёт, — сказал Гаранкин. — Мир уже осведомлён о том, на что они способны.
— Я понимаю, вы боитесь раскрыть правду, потому что и к вам возникнут вопросы, но сейчас это необходимо.
— Мы не в силах справится с их народной поддержкой. Оглянись вокруг: они уже безнаказанно устраивают резню среди политиков и завоёвывают лишь больше доверия!
— Мир не видел, что они делали с простыми гражданами, — сказал я. — А самое главное — этого не видели другие эксфэры.
Гаранкин с интересом глянул на меня, и я продолжил:
— Сотни… тысячи эксфэров следят за происходящим и не знают, чью сторону принять: с одной стороны Маркус, играющий роль Робин Гуда, а с другой — государственные СМИ, путающиеся в собственных утверждениях. И это не считая того, что в «Лотосе» есть эксфэры, которые служат по принуждению.
— Допустим, мы сделаем, как ты просишь, но что дальше? Думаешь, все разом возьмут да побегут спасать задницы политиков?
— Это им решать. Мне лишь нужно, чтобы в информационном поле появилась реальная противоборствующая сила с конкретными и правдивыми фактами. Когда придёт время, я раскрою свою личность и перетяну сомневающихся эксфэров на свою сторону.
— На свою сторону?
— Третья сила.
— Сынок, ты себя переоцениваешь.
Я промолчал, и Гаранкин сказал:
— Ты едва ли сможешь справиться с шестёрками Маркуса, но при этом собираешься бросить вызов ему самому. На что ты рассчитываешь?
— Там, на Красной площади, это я ударил по куполу молнией.
— Что ты сказал?
— Я универсальный эксфэр, — произнёс я. — Такой же, как и Маркус.
— Что за вздор?
— Я умею впитывать чужие способности.
Гаранкин был удивлён. Он долго всматривался в моё лицо, словно пытался разглядеть хоть какие-то признаки лжи, но не высказал слов недоверия. Воспользовавшись моментом, я произнёс:
— Пока мы в симуляции, мне надо задать вам один вопрос.
— Задавай.
— Вы каким-либо образом связаны с «Лотосом»?
— Да что ты…
— Вы и без меня знаете, что в ФСБ есть их информаторы, — прервал его я. — Разумеется, вы вряд ли имеете к ним отношение, но я должен убедиться.
— Что тебе с моих слов?
— Я распознаю ложь.
На лице Гаранкина снова мелькнуло едва заметное удивление. Он умолк на миг, а затем сказал:
— Я не без греха, но всегда был предан своему отечеству. Я офицер, в конце концов!
— Владимир Вячеславович, если позволите, мне нужен конкретный ответ.
Он не стал спорить:
— Я никогда не был связан с «Лотосом» и никогда не буду иметь с ними ничего общего. Такой ответ тебя устроит?
— Вполне, — кивнул я.
— Что ж, мы обсудим твоё предложение и сделаем всё возможное. Никаких обещаний давать не буду.
— Это ещё не всё, — сказал я. — Мне нужен свободный доступ к охране президента и в тюрьму, где вы держите пойманных эксфэров.
— Зачем?
— Чтобы получить новые способности.
— Третья сила… Новые способности… Не слишком ли жирный кусок пирога ты пытаешься оттяпать?
— Это в ваших же интересах, Владимир Вячеславович.
— Слышал я уже подобные речи… Слышал… — пробормотал он, уставившись на стеллаж с книгами. — Всё это заканчивается одинаково.
— У меня только одна цель — уничтожить «Лотос». Ни власть, ни деньги меня не интересуют. Как всё закончится, я забуду вас всех, как страшный сон.
— Страшные сны запоминаются лучше всего, сынок, — многозначительно сказал Гаранкин, а затем добавил: — Ладно, посмотрю, что можно сделать. Что-то ещё?
— Небольшой совет, если вы не против.
— И какой совет мне может дать восемнадцатилетний юноша?
— Верните на работу уволенных эксфэров, — сказал я. — Никто из них не виноват в моём побеге и ничего не нарушал. К тому же, помощь Максима вам необходима.
— С чего вдруг?
— С его способностью у вас есть все шансы найти информаторов. Прошерстите хотя бы руководящий состав.
— Я подумаю, — произнёс Гаранкин и спросил: — Теперь-то всё?
— Я позвоню Муслиму в пятницу вечером, — сказал я и на прощание кивнул: — До свидания, Владимир Вячеславович.
Глава 45
В пятницу я без приключений отвёз родителей в село близ Рязани. По сравнению с нашим обиталищем дом был совсем небольшим, но уютным. Да и место хорошее: просторные поля, лес, тихие соседи — Илья не просто так выбрал именно этот участок.
Заверив маму и папу, что всё будет в порядке, я уехал, а в конце дня нашёл телефон и позвонил Муслиму. Он дал тот ответ, который мне и хотелось услышать:
— Гаранкин дал добро.
— На что именно?
— На всё.
— Отлично, — произнёс я, понимая, что никакой запасной план не потребуется. — Когда можно увидеться с вашими?
— Только через три дня.
— Почему?
— Уезжают.
— Куда?
— Думаешь, я скажу? — усмехнулся Муслим в трубку. — Загляни пока в тюрьму, а потом с ними познакомишься.
— Тебя ввели в курс дела?
— Немного, — сказал он и спросил: — Это много времени занимает?
Понимая, о чём он спрашивает, я ответил:
— Если долго находиться рядом, то не больше нескольких дней.
