— Директор завода поставил, — сказал я, расчистив их от снега. — Все похороны организовали.
— Хорошие кресты, — негромко сказала она.
— Да, — вздохнул я.
Мы постояли в полном молчании с минуту, а затем Вика спросила:
— Никаких фотографий не осталось?
— Ничего.
— Совсем?
— Может быть, есть у соседки, правда… — я на секунду запнулся и перевёл на неё взгляд: — Мы можем посмотреть вживую.
Вика недоверчиво свела брови:
— Как?
— Заглянем в прошлое, — сказал я и протянул руку: — Пошли.
Она схватила меня за ладонь, и я телепортировался в подъезд многоквартирного дома. Именно здесь мы были с Робертом и Аней, когда опрашивали соседей о смерти родителей.
Я отпустил Вику и нажал на дверной звонок.
— Кто здесь живёт? — спросила она.
— Не знаю, — сказал я. — Но когда-то жили мы. Это здесь был пожар.
Дверь никто не открыл. Я нажал на звонок ещё раз пару раз — ответом была тишина.
— Никого нет, — произнёс я. — Значит, зайдём так.
— «Так»?
— Да.
Я схватил её за ладонь и повёл за собой сквозь дверь. Прямо у входа мы повстречали кота, который, завидев нас, пугливо встал в стойку.
«Не бойся», — обратился к нему я, взглянув в глаза.
Кот наклонил голову:
«Кто ты?»
«Друг».
Он тихонько приблизился, обнюхал мои ноги и сказал:
«Ты незнакомец».
«Мы не обидим тебя, — передал я мысль. — Ты один?»
«Один».
— Снимай обувь, — сказал я Вике. — Пройдёмся.
Мы разулись, встали посреди большой комнаты, и я спросил:
— Готова?
— Да.
Муслим мог заглядывать в прошлое не дальше, чем на тридцать дней. Моя же сила позволяла нырять гораздо глубже. Я крепко-крепко схватил Вику, медленно выдохнул и собрался, вспоминая советы Муслима.
Я начал мысленно отсчитывать часы, дни, недели, а затем — месяцы и годы. Я не закрывал глаз, наблюдая за тем, как менялось окружение вокруг, словно фильм на перемотке. Перед нами мелькали силуэты людей, сменялись ночи и дни; за окном то зеленели, то сбрасывали листья деревья.
Я замедлился и вдруг увидел лицо, которое показалось мне жутко знакомым. Я совсем остановился и увидел девушку с милой улыбкой. Она кормила ребёнка грудью и напевала какую-то незатейливую мелодию. Это была мама — мне хватило лишь мига, чтобы признать её. Несмотря на светлые волосы, она очень сильно была похожа Вику.
— Спать хочешь, да, моя хорошая? — ласково спросила она.
— Оля, — прозвучал мужской голос. — Где подгузники?
Вскоре в комнату зашёл мужчина, я и понял, от кого мы с Викой переняли чёрные волосы и зелёные глаза.
— В шкафу поищи.
Вика растерянно посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на маму и шагнула вперёд. Она попыталась коснуться её, но рука лишь прошла сквозь.
— Оля, — донёсся из другой комнаты голос папы, — ну нет здесь подгузников.
— Ваня! — тихо цокнула мама. — Ну как всегда!
Мы пошли вслед за ней и увидели второго ребёнка. Маленький я совсем голым лежал в своей кроватке и, беззаботно дрыгая ножками, играл с подвешенными над головой игрушками.
— А это тебе что? — спросила мама, достав откуда-то подгузники.
— Да их здесь не было! — удивлённо сказал папа.
— Ой, рассказывай.
Я вдруг услышал всхлип и посмотрел на плачущую Вику.
— Вик…
— Я-я… я бы хотела поговорить с ними.
Я бережно приобнял её и лишь вздохнул.
— О-они… они такие красивые.
— Прямо как мы.
Вика посмотрела на меня и не сдержала улыбки. Она вытерла слёзы, и мы продолжили молча наблюдать за родителями — за семьёй, которую уже не вернуть. Когда по ощущениям прошло не меньше получаса, я сказал:
— Хозяева могут вернуться. Пора возвращаться.
Едва я отменил действие способности, старая квартира с родителями исчезла, и комната вернула свой прежний вид.
— Мне бы хотелось посмотреть на них снова, — произнесла Вика.
— Тогда купим эту квартиру, — не раздумывая, сказал я.
— В смысле?
— Предложим хозяевам в два раза больше и купим. Вряд ли они откажутся.
Она энергично закивала и спросила:
— Куда сейчас?
— Домой, Вик, домой.
Моё сердце наполнилось радостью: все проблемы остались где-то позади, и наступило время для новой, счастливой жизни.
