– Ха! – выслушав неживую, но живущую, с удивление воскликнул Иерарх, широко раскрывая черные, горящие бездной Преисподней, глаза. – Женскую логику трудно понять даже моим умом… но не оценить предложенное – невозможно… Симон, как думаешь, не стоит ли назначить твою подружку преподавать курс интриги в какой-нибудь начальной бесовской школе?..
Пошутив так, высший бес довольно расхохотался и взмахнул перед собой рукой, резко меняя облик.
Теперь перед конгрегатором и окончательно пришедшей в себя юной колдуньей в удобном, больше напоминающем трон владетельного феодала, кресле с высокой спинкой и украшенными драгоценными камнями подлокотниками сидел настоящий синьор – маркграф или герцог, а то и принц крови – в роскошном багровом бархатном камзоле с кружевным воротником и манжетами, горящими красным огнем рубиновыми пуговицами, в коротких штанах и шелковых чулках, со шпагой на боку в причудливо инкрустированных ножнах.
– Подойди, смиренный конгрегатор Мило, – с доброй улыбкой всепрощающего божества позвал Иерарх, ткнув пальцем в изумленного борца за чистоту Веры.
– Не волнуйся, никто тебя не будет ни соблазнять, ни провоцировать, – очень во время подсказала со стороны Некта. – Без твоего желания сейчас, на этой поляне, ничего не случится.
Нетвердо ступая, готовясь в любой момент выхватить меч и подороже продать свою жизнь, удивленный такой переменой в посланце Дьявола – или в самом Дьяволе, Мило еще не разобрался до конца в своих ощущениях, которым он привык доверять – конгрегатор приблизился к Иерарху.
– Чтобы не просто остаться в живых после всего увиденного, а еще и получить от этого огромную пользу на благо вашей Веры, Церкви и Священной Конгрегации, я хочу услышать от тебя клятву, – сказал бес, ласково, будто оглаживая мягким взглядом, молодого еще, но опытного служителя чуждых ему Сил. – Ты самостоятелен в выборе и можешь в любой момент отказаться, но тогда… ты просто не узнаешь, что случилось бы при твоем согласии…
Подержав, будто смакуя, паузу, Иерарх продолжил:
– Достань книгу своего Бога, да-да, ту что ты всегда возишь с собой в укромном кармане куртки…
Вскинувший удивленный взгляд на беса брат Мило ничего не ответил, но послушно достал из потайного кармана удивительно маленький рукописный экземпляр «Нового завета», мастерски исполненный переписчиками в каком-то далеком монастыре и переплетенный в строгую тонкую черную кожу.
– Поклянись мне на книге своего Бога и Вере своей, что не причинишь вреда ни этой юной девице, – Иерарх указал на разглядывающую с непонятным любопытством новую мизансцену колдунью, – ни другим ведьмам, знахарям и колдунам, сила которых будет направлена на благо человека и во славу твоего Бога…
«Он знает все, – подумал Мило с излившимся в его душу удивительным спокойствием. – Знает даже о том, что я в тайне мечтаю не просто уничтожать колдунов и ведьм, как Зло и Темную Силу, но использовать их знания и умения на благо людей и Церкви. А я даже на исповеди никогда не говорил об этой мечте…И что же теперь делать? Подчиниться Сатане, который хочет блага? Или в словах Дьявола заключен хитроумный подвох, который трудно заметить вот так – на лесной полянке, после устрашающей демонстрации нечистой Темной Силы?»
Мило смахнул со лба горячий пот…
– Сомневаешься? – ехидно, но без злости или издевки улыбнулся Иерарх. – И правильно делаешь. Я бы не поверил тебе, присягни ты сразу, без раздумий. А теперь подумай вот над чем: Сила дается смертным редко, очень редко, сам знаешь – девяносто из ста колдунов это простые шарлатаны и фокусники, умеющие внушить безграмотным крестьянам нелепую, ни на чем не основанную веру в свои, якобы, силы. Но есть и те, кому дано с рождения. Не Светом, не Тьмой – кем, ты поймешь позже, если будешь неустанно искать. Лишь сам смертный применяет данную ему Силу во благо какой-то из сторон, лишь он решает: напустить порчу или вылечить от болезней. За этим должна следить Священная Конгрегация – чтобы грешные души пользовались дарованным им во благо ближнего своего!.. А благо человека и должно стать истинным благом Церкви.
Еще разок улыбнувшись, высший бес завершил свой пассаж:
– Не ищи сейчас в происходящем моего непосредственного интереса. Здесь его нет, поверь, свое я легко возьму и в другом месте…
Наверное, вот это признание в невольном, разовом альтруизме и убедило до конца Мило, тем более, он очень-очень хотел поверить…
– Я готов поклясться, – со вздохом решимости, твердо сказал конгрегатор. – Но только в том, что буду защищать творящих своей Силой добро.
– И еще – вот эту маленькую ведьмочку, – вновь указал Иерарх на внимательно слушающую, но мало что понимающую Исору. – Для нее на сей момент ты просто сделаешь исключение, ведь она не успела сотворить никаких добрых дел по молодости лет и по женской глупости. Если ты сам возьмешься за её обучение, верь, иных дел она творить никогда не будет.
– Клянусь!!!
Конгрегатор взял священное писание так, чтобы правая рука его лежала на титульной стороне книги, как положено во время принесения клятв и присяги.
– Я принимаю твои слова, – серьезно отозвался Иерарх, вставая с кресла и обнажая свой клинок. – И в ответ заверяю, что не причиню тебе – и только тебе – вреда мыслью или делом!
Сверкнувшее в лунном серебре лезвие слегка ударило плашмя по плечу брата Мило.
– Вручаю тебе эту девчонку, пока еще не раскаявшуюся, не прочувствовавшую степень своей вины и ответственности, и знаю наперед, что ничего худого с ней ты не сделаешь…
«Ну, и дела… – почесав в затылке самым простецким образом, подумал Симон. – Бес обещает – значит, бес исполняет. Чем-то, получается, Некта тронула то, что находится у нечистого на месте сердца… ну, если, конечно, это не какая-то долговременная, на много веков вперед, интрига, просчитать которую не смогут не только грешные души, но и большинство иерархов Преисподней…»
– Идите, – просто попрощался с местными высший бес. – Негоже смертным видеть то, как уходят из их мира иные силы…
– Прощай, – коротко, но почтительно поклонился конгрегатор.
– Держи, – неожиданно метнула в Мило очередной перстень, теперь, кажется, с зеленоватым то ли аквамарином, то ли изумрудом, Некта. – Это просто на память, мы уже никогда не встретимся в этой жизни, да и в других всяких – вряд ли. А вот это – приданое для Исоры…
В сторону брата Мило, следом за личным подарком, полетел маленький, но туго набитый мешочек из тонко выделанной замши.
А Симон не стал ничего говорить, это для агентессы в новинку еще такое прощание навсегда, он их пережил вполне достаточно, чтобы равнодушно кивнуть головой в ответ на почтительный поклон конгрегатора и неумелый, видать, подсмотренный где-то через щелку в занавесях книксен, больше похожий на нелепую пародию.
Звонко чиркнув кремнем о кресало, Мило запалил короткий воинский факел, рыжий коптящий огонек которого показался очень ярким после лунного призрачного освещения просторной поляны…
…через пяток минут, когда пятно оранжево-желтого света окончательно скрылось в зарослях орешника и молодых густых елей, Иерарх, принявший к удивлению Симона и Некты тот самый вид, в котором провожал их из заброшенной, но современной деревни в средневековое Отражение, сказал деловито:
– Развлеклись, пора и честь знать… присядьте под дерево, что ли… да, и не забудь мне вернуть пентаграмму, Некта, я тебе не Фалет беспамятный…
«…запалив факел – непременную принадлежность каждого воина даже в самом коротком походе, я двинулся в обратный путь к опушке леса, на которой разбил лагерь сотник доминус Винсент. Рядом со мной, еще многого не понимая, но уже чувствуя, что жизнь её изменилась в эту ночь самым решительным образом, шла Исора, назвать которую ведьмой, как в начале своего повествования, я уже не мог никоим образом.
Дорога через ночной лес заняла совсем немного времени и была спокойной и легкой, будто специально расчищенной для нас. Примолкли голосистые совы, не летали, как признаки, нетопыри, нигде в зарослях не поблескивали голодные хищные глаза волков и лис. Всего за три четверти часа, не более, мы вышли на опушку, к небольшому костерку, выложенному в стороне от основной стоянки – сотник Винсент всегда славился предусмотрительностью и бережным отношением к вверенным его власти воинам.
Как это не покажется странным, вся десятка виконта Селина спокойно и безмятежно спала, предоставив право охранять простых стражников своим командирам – в стороне от костра, в тени ивняка, расположились благородный десятник и сотник Винсент, наблюдавшие за стреноженными лошадьми на лугу и лесной опушкой. Они молчали, как и положено охраняющим лагерь воинам, но при нашем появлении не смогли сдержать возгласов удивления и недоверия. Мне кажется, ни Селин, ни Винсент так до конца и не поверили словам благородной и хитроумной дамы, назвавшейся Нектой. Впрочем, проявления радости с их стороны были по-мужски сдержанными.
