— Тогда что ты мне собирался показать, если мы здесь видим разное?
— Даже за этим горизонтом бытия есть вещи монументальные и неизменные. Просто прояви чуточку терпения.
И бесконечное шествие продолжилось. Уж не знаю, сколько минуло времени. Но мне этот путь показался пешей кругосветкой. И когда Аид вдруг остановился, я чуть не налетел на его сплетенную из миллионов лоскутов спину.
— Вот, полюбуйся. Мы пришли, — сказал силуэт.
Я осторожно обогнул застывшего инфестата и остолбенел. Совсем рядом с нами в пространстве висела идеально гладкая циклопическая сфера. Черная, как сам космос. И по аналогии с космосом, внутри неё проглядывались кро-о-охотные россыпи цветастых точек. То ли звезд, то ли целых галактик.
Зрелище это было столь таинственно и непостижимо, что внутри у меня всё затрепетало. Я не понимал, с чем столкнулся и что именно вижу. Но душа моя вблизи с этим дрожала почище огонька свечи на ветру. Она честно старалась постичь и осмыслить неизведанное, но её усилия были напрасны…
— Что… это? — с восторженным придыханием спросил я, жадно рассматривая мистическую сферу.
— В ватиканских архивах содержалось много упоминаний. Еще во времена античности одаренные полагали, что это семя нашей Земли, — бесстрастно молвил Аид, явно не испытывая того благоговения, которое охватило меня. — Уже тогда люди догадывались, что почва таит где-то глубоко под собой ядро, проводя аналогии с косточкой персика. Чуть позже появилась гипотеза, будто бы это некий эфемерный орган нематериального мира, подобный сердцу. Якобы он перекачивает некроэфир между слоями бытия. Предполагалось, что именно сфера отвечает за численность инфестатов. Когда она засыпает, их инициируется всё меньше. А когда пробуждается, то наоборот. Еще позднее, а может и ранее, какой-то Темный Жрец с тягой к философии утверждал, будто это олицетворение смерти. То, благодаря чему жизнь в принципе зародилась и существует. Как две стороны медали, как незыблемое единство противоположностей, когда без одного не может быть другого. Когда к закату бронзового века грянул упадок естественных наук, и люди стали подвержены излишней суеверности, родилось другое предположение. Будто это сама Морта — богиня смерти. Либо же ее Око, наблюдающее за своими последователями. Как бы там ни было, единой точки зрения нет и никогда не будет. Долгое время никто вообще не решался целенаправленно исследовать это средоточие мрака. Даже путь к нему описывать считалось кощунством. И так длилось до тех пор, пока на него не наткнулся сам Иезуус. Именно благодаря его трудам я отыскал это место.
— Скажи… Аид… — я облизал пересохшие губы, хотя в этом странном измерении у меня, скорее всего, и физического воплощения-то не было. — А какие выводы содержались в его записях?
— Действительно хочешь знать? — скептически воззрился на меня призрак.
— Да…
— Значит, ты уже не считаешь, что я тебе вру?
— Черт бы тебя подрал, прекрати издеваться! Просто ответь!
— Ну что ж… ты сам этого захотел, — неопределенно колыхнулся силуэт. — Не знаю, как это на тебя повлияет, но Иезуус считал, что нашел настоящего бога. Того, кто сотворил всё сущее. Если верить датировке в его рукописях, именно после исследований сферы он провозгласил себя божьим сыном и создал новую веру. Ту, которой и по сей день следуют миллиарды людей. Именно после этого Иезуус стал одержим идеей истребления себе подобных. Но причин столь маниакальной тяги, к сожалению, он нигде не раскрывал. Мое мнение таково, что его разум вообще сильно пострадал после… эй, ты куда?
Не слушая, что там говорит Аид, я смело вышел к черному Оку. Оно манило меня, словно Сирена заблудшего моряка. И противиться этому зову было выше моих скромных человеческих сил.
— Это бесполезно, — услышал я позади себя, когда потянулся ладонью к безупречному боку сферы. — Я пробовал с ней взаимодействовать, даже кхм… не будучи лишенным некроэфира. Ты ничего не добьешься.
Снова пропустив мимо ушей замечание инфестата, я прикоснулся к овеществленному мраку. Сначала я думал, что моя рука дотронется до чего-то похожего на гладкое стекло. Но нет. Я ощутил лишь пронизывающий холод… Вблизи сфера выглядела еще более захватывающе. Я мог поразительно четко рассмотреть мириады созвездий, плывущих в нестерпимо-черной пустоте. И наблюдая за ними я позабыл обо всём. Юрий Жарский внезапно перестал существовать, медленно растворяясь в леденящих объятиях вечной ночи…
— На твоем месте я бы не стал так долго… что⁈ — Аид собирался о чем-то предостеречь меня, но осекся, когда заметил, как моя ладонь тонет в черном Оке Вселенной.
Боковым зрением я видел, как суетится и трепыхается его призрачная фигура. Скорее всего, он пытался удержать меня, чтобы остановить мое неумолимое погружение. Что-то кричал, стараясь достучаться до моего поплывшего разума. Но кто он такой, чтобы противостоять тому, что даже не в силах познать? Для сферы его всё равно что и не существовало. И совсем скоро Первородная Тьма поглотила меня, оставив Аида на обломках сумеречного мира в одиночестве.
Эпилог
Очередное мое пробуждение оказалось легким и беззаботным. Я просто открыл глаза, не испытывая ни намека на дискомфорт или боль. Мое сильное пусть и заметно похудевшее тело отзывалось и подчинялось с полумысли. А на душе никогда еще не было так спокойно и безмятежно.
Тщательно осмотрев себя, я с удивлением обнаружил совершенно чистую кожу. С нее бесследно исчезли сотни шрамов и отметин, оставленных на мне огнем, зубами химер, пулями и десятками операций. Пропала даже моя татуировка. Фактически, я будто заново родился.
Но это далеко не все изменения, которые я в себе ощутил. Самое странное произошло в моей голове. Дар… он будто бы дремал, отгородившись от меня незримой стеной. Но я верил, что знаю, как ее можно сокрушить. Просто еще не время…
Вволю полюбовавшись собственным преображением, я решил-таки оглядеться вокруг. Так-так, ну и куда меня нелегкая закинула? С виду, вроде, все пристойно. Не каземат, что уже прекрасно, а огромная комната, могущая потягаться размерами с плацем на нашем «опорнике». Да вдобавок еще и светлая, будто оранжерея в солнечный полдень. Сам я пробудился на настоящем ложе, для которого слово «кровать» казалось чем-то блеклым и недостойным. Поднявшись со скрипящих от чистоты простыней, я осмотрел находящийся рядом немаленький стол с… эм-м-м… компьютером? Никогда не был великим знатоком электроники, но даже мне этот агрегат виделся чем-то слишком технологичным и навороченным.
В противовес этому представителю научного прогресса, на противоположной стене красовались легкоузнаваемые корешки самых обычных книг. На другом конце этих царских покоев оказался оборудован полноценный спортивный уголок. Причем, способный запросто удовлетворить потребности как самого заядлого культуриста, так и опытного гимнаста. Там массивные пирамиды блинов для штанги и многоуровневые батареи гантелей соседствовали с матами, шведской стенкой, кольцами и перекладиной. А еще чуть дальше располагались реабилитационные беговые дорожки с поручнями и сложными системами креплений.
Немного побродив по просторному залу, но не найдя ни двери, окна или хотя бы малейшего намека на место своего нахождения, я решил просто ждать. Устроившись в уютном глубоком кресле, я выбрал небольшую книжку и погрузился в чтение. Мой расчет оправдался. Не успел истечь первый час, как целая секция стены, оказавшаяся скрытым под декоративными панелями входом, отъехала в сторону. Хех, неудивительно, что я не мог отыскать тут дверь!
Внутрь вошла целая вооруженная делегация. Четверо солдат в монструозных технологических доспехах сопровождали интеллигентного вида мужчину в обычном белом халате и очках. Причем, все мои посетители казались такими знакомыми, но одновременно и чужими, что мне захотелось помассировать виски, дабы простимулировать мыслительный процесс.
Так, с бойцами все ясно. Их облачение и пушки выглядели путь не близнецами, но близкими родственниками известных мне «Кос» и ИК-Б. Только не в пример более продвинутыми. Блин, пожалуй, даже слишком продвинутыми! Виденные мною боевые инквизиторские костюмы по сравнению с этими скафандрами походили на фитильную аркебузу, поставленную рядом с штурмовой винтовкой в полном тактическом обвесе! Но это ладно. Куда больше меня заинтересовал гражданин в докторском халате. Почему он выглядит так знакомо, но в то же время, я не могу вспомнить человека, с которым он ассоциируется?
