— Не-ет!!! О небеса, не надо!!! — расталкивая воинов, промчалась вперед маленькая, как девочка, женщина и упала рядом с чужаком на колени: — Великие небеса, за что-о?!
* * *
На Волочаевской улице, возле тоннеля под железнодорожными путями, профессора Добрякова, утирая потную лысину, дожидался майор Донартус в форменной рубашке и брюках, отделение гвардейцев Кантемировской дивизии в кедах, трусах и футболках, и стандартная полевая кухня на два котла с уже установленной трубой.
Этнограф приехал на такси, одетый в тренировочный костюм серого цвета, опоясанный ремнем с поясной сумкой и сидушкой из вспененного пластика на резиночке за спиной. Майор встрепенулся, направился навстречу:
— Наконец-то, Иван Викторович! Я уже начал беспокоиться.
— Уж простите старика, давненько в поле не отправлялся. Пришлось наскоро лекарства в аптечке перебирать и абсорбентами запасаться. Очень часто контакты с туземцами, знаете ли, сопровождаются нездоровой пищей, некипяченой водой…
— Так, может, отложим…
— Нет-нет, что вы, я не к тому, — замахал руками седовласый ученый. — Тут я как раз двумя руками за такую возможность держаться должен. Это предположительно мой последний контакт с незнакомой культурой будет, да-а…
— А вы справитесь?
— Ну, обещать того, что выгоню нежданных гостей восвояси, не стану, — покачал головой Добряков, — но хотя бы азам гигиены, если можно так выразиться, для начала научу. Тут ведь главное показать, что это удобнее. А люди, они существа ленивые. Как чего можно без лишних усилий сотворить, сразу понимают. — Профессор любовно погладил бок полевой кухни. — Но первым этапом необходимо проникнуть в доверие. А путь к сердцу любого воина лежит где?
— Через желудок! — с готовностью ответил ему один из полуголых гвардейцев.
— Правильно — похвалил его Иван Викторович. — А коли так, то толкайте!
Гвардейцы навалились на кухню со всех сторон, двое приподняли дышло — и она бодро и весело покатилась в тоннель, выбралась с другой стороны и поехала по Волочаевской улице, разгоняя своим грозным видом поток велосипедистов и тележечников. Миновав несколько перекрестков, кухня повернула налево, заехала во дворы и за двадцатым домом остановилась на краю скверика, в котором возле большого вонючего костра из пластиковых пакетов, поддонов, бутылок и прочего мусора сидели на щитах три десятка закопченных людей в доспехах, с копьями и луками, в меховых плащах и без оных, в шлемах самого неожиданного вида.
Появлению странного возка они не обрадовались. Несколько дикарей даже встали, выходя из своего круга, направились к незваным гостям.
— Все, уходите! — приказал солдатам Иван Викторович.
— Вы уверены? — опуская из-под дышла упор, спросил командир отделения.
— Идите-идите, — поторопил профессор. — Чем меньше людей, тем меньше им беспокойства.
Солдаты отступили, поглядывая издалека, а потом построились и удалились по улице. Дикарей это отступление, может, и успокоило, но внешне они пока миролюбия не выказывали. Наоборот — из-за костра вышел плечистый воин в кожаной кирасе, костяном шлеме, с лицом, покрашенным под череп, уставился на профессора тяжелым угрюмым взглядом. Иван Викторович встал вполоборота, чтобы не встретиться с ним взглядом, принялся рассматривать небо и верхние этажи здания.
Воин враждебности более никак не проявлял, и потому этнограф медленными движениями подошел к кухне, поднялся на нее, по очереди заглянул в оба котла. В одном толстым слоем плавали сухофрукты, в другом лежала залитая водой гречневая крупа.
— Все, как договаривались, — кивнул профессор, открыл дверцу топки, подпалил приготовленную там под дровами растопку, закрыл, поднял голову. Из трубы почти сразу повалил белый дым, и ученый обрадовался: — Ага, работает!
Дикаря с черепом вместо головы это тоже заинтересовало, он громко что-то потребовал. Один из воинов принес «папуасу» щит, и тот сел сверху, с интересом наблюдая за стараниями странного гостя. Труба дымила сильнее и сильнее, топка выла. Иван Викторович между тем пару раз открыл топку, проверяя, как горят дрова, заглянул в котлы. Там вода наполнялась пузырями, вот-вот должна была закипеть, а дрова, как назло, тоже разгорались все сильнее. И дело, похоже, шло к тому, что вместо угощения у него будет просто две больших обгорелых кастрюли!
Этот прогноз не понравился и дикарю, а потому, когда странный гость в очередной раз в панике распахнул топку, он поднес ладонь к губам, и сдул с нее легкое, невесомое заклинание. Языки пламени мгновенно опали.
Долгое общение с огнедышащими драконами приучило волхвов народа людей всегда держать в памяти заклинания огня. Без такой мудрости все Спасенные Земли давно обратились бы в пепел. Так что пригасить пламя даже на расстоянии целителю никакого труда не составляло.
Смертный с облегчением вздохнул и продолжил суетиться с кастрюлями.
Когда греча наконец-то впитала всю воду и превратилась в рыхлую груду, профессор Добряков с огромным облегчением залил огонь, сбегал к ящику на дышле, достал оттуда банки с тушенкой, вскрыл все и одну за другой отправил в кастрюлю, затем хорошенько перемешал. Потом выложил черпаком на блюдо изрядную груду, сделал глубокий вдох, отправился к дикарям и опустился на сидушку напротив явно уважаемого дикаря с головой-черепом. Немного посидев без движений, дабы не напугать «папуаса», этнограф начал прямо пальцами потихоньку есть кашу с блюда, всячески демонстрируя удовольствие, а заодно доказывая, что она не ядовитая. Потом придвинул кашу ближе к дикарю и жестом предложил угощаться.
Тот отнекиваться не стал, зачерпнул целую горсть, отправил в рот. Прожевал, одобрительно хмыкнул, взял еще. Подвинул блюдо обратно.
У Ивана Викторовича застучало сердце от радости: вот он, первый контакт! Они с дикарем преломили общую пищу. У примитивных сообществ это очень важный элемент взаимоотношений. Вместе есть — это и взаимное доверие, и готовность к взаимопомощи. Профессор съел несколько горстей — придвинул к дикарю. Тот вкусил — подвинул обратно.
Добряков поднялся, добавил из котла еще каши, вернулся. Попробовал, угостил — а потом жестом указал на соплеменников черепоголового, наблюдающих за церемонией со стороны. Дикарь величаво кивнул — и профессор пошел к воинам племени, давая им попробовать своего варева, а когда блюдо опустело — жестом позвал к повозке. Воины встрепенулись и потянулись за ним.
Дальше все стало проще. Профессор раскладывал кашу по блюдам, пока каждый дикарь не получил свою порцию, потом вместе со всеми отправился к общему костру. И никто не попробовал возражать.
