Оставайся она Ермолаевой Викторией, об её приходе уже известили бы Верочку, и она б, как обычно, выпорхнула навстречу с ласковым щебетанием. Но… Токмакову Ариадну тут не знают. И как, как ей добраться до хозяйки салона?
Что, зайти и с порога объявить: Вера, ты мечтала о детях? Так тебя ждёт Алёшка, он готов стать твоим сыном! А Вера вызовет охрану, и на биомуляже, ничем не отличающемся от человеческого тела, появится пара-тройка синяков… или даже десяточек.
Нет.
Нет, и ещё раз нет.
Но… что же делать-то?
Вика прогулялась вдоль ступеней, изредка бросая взгляды на входную дверь. Сунулась в кошелёк. Да, пожалуй, выделенных Артуром денег ей хватит и на посещение салона! Только потом придётся хвост поприжать, потому что это Вику Ермолаеву тут обслуживали бесплатно, а Токмакова не была даже постоянной клиенткой.
И время. Одни сутки из семи, выданных на это задание, уже ушли на путь из Сочи до Москвы. А ещё надо уговорить Веру. А ещё надо добраться до Ухтомска. А ещё…
Что делать? Что же делать?
Идти ва-банк. У Вики больше нет её тела — но ведь память при ней!
Преисполнившись новой решимости, Вика уверенным шагом прошла сквозь зеркальные двери и произвела фурор, обратившись по именам к охраннику и выбежавшей навстречу девушке-стилисту:
— Добрый вечер, Фёдор, как служба? Жена выздоровела?
Фёдор поперхнулся воздухом и не ответил: когда Вика ещё была жива, его жена проходила курс химиотерапии, шла на поправку.
— Добрый вечер… — вспомнив, что она всё-таки актриса и что роль её — роль ясновидящей, сделала эффектную паузу. — Добрый вечер, Жанна! — дополнив фразу широким "считывающим" жестом, Вика выпустила на лицо загадочную улыбку:
— О… о!.. вижу… ты… недавно… родила… дочку!
— Ах! — прижала Жанна ладошки к пышной груди. — Ах!.. как?! Как вы?.. Откуда?!?
— О, — Вика прикрыла глаза. — О, я много знаю. Я… хочу… видеть вашу Веру. Я… пришла… — Ермолаева-Токмакова, грациозно лавируя между прозрачными столиками, добралась до гостевого дивана, — пришла говорить с ней. Меня привело сюда… моё шестое чувство.
Жанну как ветром сдуло!
— Вера Дмитриевна! Вера Дмитриевна!.. — затихли её крики где-то в недрах салона.
Вика с тоской огляделась.
Подумать только, ведь ей знакома здесь каждая мелочь. Цвет портьер они выбирали вместе с Верой и Светкой. Вон тот олеандр покупали тоже вместе — заказывали в интернете, а потом ездили на вокзал, получали укутанный в бумагу и целлофан горшок. Те два кресла поставили у окна специально для того, чтобы можно было уединиться в тени зарослей монстеры, финиковых пальм и юкки…
Подумать только, ещё совсем недавно сюда приходила Вика. Вика, всё ещё молодая телом и, бесспорно, совсем юная душой актриса Виктория Ермолаева.
А теперь её нет и больше никогда не будет в этом мире.
"Я ведь могла бы вести блог", — подумала Вика, когда ностальгирующий взгляд коснулся мирно гудящего компьютера Жанны.
Да, это было бы круто! Выкладывать во Всемирную Паутину фотографии, писать отчёты о каждом новом деле и прослыть бандой мистификаторов.
…которых никто и никогда не уличит в обмане, потому что биомуляжи исчезают, стоит закончиться сроку, отпущенному на выполнение задания.
Остались шесть дней.
Надо спешить.
Но почему вместо этого хочется расплакаться?
— Здравствуйте… — такой знакомый голос и такое незнакомое приветствие! Такое холодное, хоть и заинтересованное "здравствуйте" вместо "О! Вика! Привет!"
— Здравствуй…те, — поднялась Вика. — Я пришла к т… — она прищурила тёмные глаза Ариадны, как никогда отчётливо ощущая себя чужой в этом теле, и всё-таки договорила:
— К тебе. Извини, пожалуйста, Вера, но я не смогу называть тебя "на вы".
— Мы… знакомы? — немного растерялась хозяйка салона, ощупывая взглядом странную гостью.
— Отчасти… — сказав это, Вика еле смогла сдержать слёзы.
Лучшая подруга, с которой прожила пять лет в студенческой общаге, с которой делила все радости, все горести… конечно, отчасти они друг друга знали. И теперь, стоя перед Верой, Вика готова была сознание потерять от того, как раздирали её изнутри два противоречивых желания.
Чтоб Вера её не узнала! Ни за что не узнала бы внутри этого чужого, непривычного тела! Не вспомнила, кто так поправляет волосы и наклоняет голову, кто так прикусывает губу, кто…
Чтоб Вера узнала её. Ведь она уже почти узнала! Ведь предположила уже — "мы знакомы?"
Ещё как.
Вика покачала головой. Пустые мечты. Другое лицо, другие волосы, плюс пятнадцать сантиметров роста, плюс два размера в груди.
Вера нахмурилась. Эта её особенность, оставаться прекрасной при любом выражении лица, вызывала зависть у всех на курсе — и очередной спазм в горле у Вики сейчас.
А молчание затягивалось. И почему-то на ум не приходило ничего больше, кроме случайно зацепившегося за мозг "Ты хотела детей? Тебя ждёт сын".
— Отчасти, — запоздалым эхом повторила Вера. — Мне кажется, нам лучше пройти в мой кабинет. Следуйте за мной.
— Хорошо, — кивнула Вика.
Правда, ничего особо хорошего она в этом не видела.
Аэропорт Шереметьево в семь утра гудел потревоженным ульем. Он, в принципе, всегда так гудел, от рёва моторов самолётов, от голосов "прибывающих" и "убывающих", от бесконечного потока такси.
Элмер и Вирджиния Миллер легко вписались в толпу пассажиров не только потому, что были налегке — они везли с собой маленький аккуратный чемоданчик и небольшую спортивную сумку. Они просто не раз уже летали.
Артур сбросил сумку на колени к Серёге и, поддёрнув белоснежные шорты, сказал:
— Пойду, прогуляюсь.
— Угу, — ответил "Элмер", любуясь другими шортами, джинсовыми, коротюсенькими, натянутыми поверх крупносетчатых колгот. — Иди, иди, Джинни, погуляй. У меня тут, кажется, внезапно дела!
— Дела? — ехидно переспросил Кривошапкин. — Ты, надеюсь, не забыл, какое у нас одно общее дело, а?
— Помню! — отмахнулся Серёга, не отрывая взгляда от того, что наполняло колготы и шорты молоденькой девицы, путешествующей в компании таких же юных как она девушек и парней. — Да иди уже, чего застряла?!
"Элмер", наконец, соизволил посмотреть на свою "жену" и с ужасом обнаружил, что её взгляд прикован к той же попке, что и его.
— Джинни! — страшно зашипел он. — Джинни!!!
— А?
— На кого ты пялишься?
— На того же, что и ты.
— Мне сам бог велел! Я — мужик!
Артур вздрогнул.
— Блин.
— Вот и я о том же… собиралась "прогуляться", так и гуляй давай уже…
