— Что?! — вскрикнула какая-то баба его горлом. — Твою мааааать…
Стон из глубины души тоже выдал тот же женский голос — и память вернулась.
Лучше бы этот чёртов самолёт разбился на подлёте к Омску!
Хотя, чего уж там, как говаривал Серёга. Всё равно они уже покойники, и никакая катастрофа этого не изменит.
— Экс… тренная? — медленно переспросила девица, которую Серёга, похоже, всё же "окучил", пока Артур спал. — Это как — экстренная?
Окучил или нет, но подпоил — это точно. Вон как язычок-то заплетается!
— А это так! Летит, значит, самолёт, и тут бац! Мотор глохнет, а под ними океан, этот, как его, Атлантический, и пилот по радио передаёт: мы совершаем экстренную посадку на воду! Всем удачного плавания! Хе-хе-хе…
Один плюс в том, что Серёга напился, всё же был: его хохот стал значительно тише.
— Хи-хи-хи! — на удивление неумело кокетничала девица.
— Хе-ххе-хе! — астматически хихикал "Элмер".
— Муа-ха-ха, — обречённо констатировал факт Артур.
Н-да.
Надо будет в следующий раз не щёлкать клювом.
Больше серий и сериалов читайте на нашем сайте: http://knigazeta.ru
— Это эта, как её, Обь! — щедрым жестом показывал реку Светочке — случайной попутчице — Серёга.
Она, ещё толком не отошедшая от перелёта и хмеля, глупо хихикнула.
— Иртыш, — мимоходом поправил Артур и поморщился от звуков собственного голоса.
— Не, ну слушай, я сам знаю! Я читал эту, как её…
— Энциклопопию, — мрачно подсказал Кривошапкин.
— Чего? — не догнал Серёга.
— Проехали. Ты такси тормозить будешь, или как?
— Я? Почему вдруг я? Тормози ты, вам, бабам, скорей остановят! Ну, смелее! Ножку право, грудь вперёд!
Артур тщательно прожевал все напутствия умнику Лаврову, растёр виски и шагнул к дороге. Вскинул руку, и тут же три машины рванули к обочине — даже отскочить пришлось.
Первая, как оказалось, прикололась: с музыкальным грохотом и водительско-пассажирским ржанием она промчалась мимо, выплеснув на пешеходов немалую лужу. Зато вторая и третья, действительно, затормозили, и их водители принялись переругиваться на условно русском с примесью непереводимого фольклора, доказывая наперебой, что они самые лучшие.
Артур прищурился, оценил тачки на вид и обречённо вздохнул. Ни одной из них он не доверял, ещё и с такими водилами.
— Свет-чка, а тебе больше нравится серенькая тачечка или чёрненькая? Чёрненькая? Больше стильнее? Хе-хе-хе… ну, сейчас мы скажем Артуру, чтоб её и выбрал… Э? Как это какому Артуру?
Кривошапкин обернулся и улыбнулся во все тридцать два зуба, до того отрадным было зрелище: побагровевший от непривычных мыслительных усилий Серёга-Элмер и обескураженная отчётливо пьяненькая девица, на лице которой отразился весь холостой ход мозговых шестерёнок. Женщина — Артур? Но ведь это мужское имя, и вообще, только что её называли Вирджинией или Джинни…
— Мой муж, — постепенно вливая в голос весь доступный ему яд, — заговорил Кривошапкин, — мой драгоценный, мой любимый, ну просто обожаемый супруг иногда забывается… и называет меня Артуром. Он подразумевает, что я — как король Артур и все рыцари Круглого Стола вместе взятые, так умна и справедлива! Вам, Светочка, нравятся чёрненькие тачечки? Давайте я вам помогу… то есть, С-сс.. Элмер поможет погрузить багаж в чёрненькую, а мы поедем на серенькой. Видите ли, на мой взгляд, серый цвет в данном исполнении смотрится более элегантно. И… Элмер, дорогой, чтоб я больше не слышала от тебя этой ереси — более стильнее, менее синее. Русские — так не говорят!
Серёга успел за время Артуровой речи пару раз сменить цвет лица с багрового на зелёный, собрал мозг в кучку и ответил:
— А мы, д-рагая, не это! Мы не русские!
— А ты, д-рагой, — Артур подошёл к Серёге вплотную и сгрёб его за ворот майки, — ты, дорогой, поаккуратнее лопочи! А то превратишься внезапно в немого!
Зря Кривошапкин так приблизился к пьяному Лаврову.
Зря забыл, что находится в женском теле: вспоминать пришлось, когда вожделеющие лапы Элмера округло так прошлись по нижней части спины Вирджинии.
Но, надо отдать должное, соображал Артур всё равно быстрее. Руку вытянуть — пальцы сжать — кисть повернуть…
— Уй ё-оооо! — взвыл Серёга, сгибаясь в три погибели и чуть не падая на чемоданы Светочки. — Шо ж ты творишь, ё…
— Ах, дорогой, прости! Я всегда такая нервная накануне критических дней! Прости, прости, я хотела ласково погладить. А теперь встал и помог Светочке погрузить багаж. Куда понёс! В чёрную! Быстро!
"Тры часы до Уфтимски", которые предрёк водитель, пролетели почти незаметно. Правда, вначале "супруги Миллер" очень экспрессивно повыясняли отношения, сошлись на том, что действовать будут по обстоятельствам, и Кривошапкин чётко обрисовал права и обязанности Лаврова.
Серёге предписывалось как можно больше молчать, не встревать в обсуждения и вообще косить под дебила.
— Не, блин, если я буду дебилом, мне ребёнка не дадут!
— Хорошо, — согласился Артур. — Будь не дебилом, а восторженным идиотом.
— Не вижу разницы!
— Да? У тебя ещё пара часов есть на то, чтоб увидеть. Вот, полюбуйся на фотографии нашего загородного поместья, нашего конезавода, наших пяти городских квартир, нашей яхты, нашего офиса — и там, в детдоме, всем их показывай. Восторженно и с идиотской улыбкой…. Хотя о чём я! Просто улыбайся. Тебе это идёт. Да, клички лошадей выучи и параметры, будешь хвастать всеми этими Чемпионами, Спотами, Венерами, Аризонами…
— З-зачем? — оторопело уставился Серёга на фотографию какого-то чёрно-коричневого коня.
— Ну Се… Элмер, ты меня поражаешь! Ты, владелец конезавода, ты просто обязан болеть лошадьми! Ты обязан знать наперечёт пятнышки на лбу и гвозди в подковах! Кто от кого когда родился, у кого предки быстрые, у кого выносливые, кто рысак, а кто иноходец, кого из двухлеток уже пустили махом, а кого тренируют тротом и шагом!
Серёга разинул рот:
— От блин! А ты откуда всего этого нахватался?!
— Чего — "этого"?
— Ну, тортом, шагом, махом, двухлетки…
— Отсюда! — со злостью швырнул на колени сотоварищу увесистую папку Артур. — Отсюда, да-ра-гой!
"Элмер" погрузился во вдумчивое изучение папки с фотографиями, подписями.
Прошло не менее получаса, прежде чем он, резко разогнувшись, пихнул "Вирджинию" локтем в бок:
— Эй! Ты скажи, это всё по-каковски написано?!
Артур сдвинул брови:
— Не понял?
— Ну это вот всё! Оно же… не по-русски!
— Как — не по-русски?!
Кривошапкин выдернул папку из рук Сергея.
