Потом меня перекатывали с места на место — вставать я категорически отказался. Василиса легко кантовала меня, как бревно, поправляя кровать, а напоследок потребовала обещания утреннего секса — для закрепления успеха. Я не протестовал — совсем не против утренних развлечений. Впрочем, ночных, вечерних, дневных — тоже. Всегда отличался повышенным сексуальным аппетитом. И на него не повлияли ни перелеты из мира в мир, ни политические перевороты.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Спросонок я даже не понял, где нахожусь, цапнул трубку с тумбочки и приложил к уху. Вежливый голос сообщил:
— Доброе утро. Через час за вами будет подан автомобиль, черная «Волга», номерной знак 44-55. Прошу вас сесть в этот автомобиль — вы поедете в институт при Академии наук. На месте вам все объяснят.
— Понял, — ответил я, и сон как рукой сняло. Затем положил трубку — в ней уже пиликали короткие гудки, повернулся к моргающей сонными глазами жене и сообщил:
— Я кое-что тебе обещал вчера, а мужик сказал, мужик сделал. Так что — снимай простыню. И побыстрее. Через час за нами придет машина, поедем в их дурацкий институт.
— Может, не дурацкий? — озабоченно спросила Василиса, сбрасывая простыню и поудобнее устраиваясь подо мной.
— Дурацкий, дурацкий, — подтвердил я и сосредоточился на наслаждении телом своей благоверной. В этом раз мы уложились всего в десять минут. Впрочем, к обоюдному удовлетворению.
— В такой спешке есть свои плюсы, — заявила Василиса, которая после «сеанса» полежала еще минут пять на спине, задрав ноги (влияние трактатов о наиболее вероятном зачатии), — хотя ЭТО больше напоминало работу отбойным молотком, а не любовные объятия.
Когда мы вышли в коридор — народ уже стоял у стола и поглощал то, что вчера не влезло в их безразмерные животы. А не влезло очень много, так что было чего поесть.
Маша встретила нас туманным взглядом, закусив губу, а Василиса демонстративно облизнула припухшие после ночи губы, слегка улыбнувшись и потерев засос на шее, чем еще больше привела мою вторую треть в минорное расположение духа.
Я незаметно покачал головой, осуждая Василисин демарш, на что она недоуменно подняла брови — якобы не понимает, о чем я. Дальше все шло уже галопом — ванная, душ, чистая одежда, бегом по лестнице вниз мимо милиционера, отдающего честь. (Во дожил! Как настоящий правительственный бонза! Милиционеры мне честь отдают!) Не люблю опаздывать, так что пришлось поторопиться.
Разместились в две машины — я с женами в одну, Сергей с Петром в другую. И так, цугом, помчались по улице, с визгом шин и сигналом клаксона. Вообще-то выглядело это довольно прикольно. А девчонки вообще наслаждались — ну как же — они такие важные персоны, а я — вообще невероятно важная личность.
Мне кажется, подсознательно все женщины ищут себе такого мужчину, чтобы он был выше, круче всех. Это обуславливается инстинктом размножения — самый сильный самец, от него самое жизнеспособное потомство. Так что ничего удивительного в этом нет.
Ехать пришлось часа полтора, через всю Москву. Хоть она и не была пока что такой большой и забитой пробками, но все-таки совсем не маленький город. Впрочем, за территорию города мы не выехали, машины въехали в ворота с красной табличкой какой-то воинской части, похоже, что испытательные лаборатории находились именно здесь, под охраной армии, внутренних войск. Да это и понятно, вполне нормально.
Длинные одноэтажные здания, солдаты с красными повязками на рукаве — жестко, однако. Нас пропускают без проблем, въезжаем прямо на территорию «города в городе». Периметр за колючей проволокой, и наверху изоляторы. Под током? Уйти отсюда можно только по воздуху. Да и то могут влет срезать. Вон, вышки какие стоят — пулеметчики, однако. Территория выложена бетонными плитами — как обычно на воинских объектах. Денег на войну никогда не жалели. Асфальт у вояк не в чести. Оооо! Знакомые все лица!
— Приветствую, Андрей Степанович! Опять нас мучить будете?
— Будем, обязательно будем! (Жизнерадостный садист-прозектор. Дай ему волю — он тут же нас бы вскрыл, как лягушек) Кровь брать будем, исследовать будем, разговаривать будем. По полной программе. Что, это все мутанты?
— Нет, не все. (Уточнять не стал — кто именно. Ибо не фиг. Что-то мне не нравится его жизнерадостный садизм.)
— Пойдемте, пойдемте, вот сюда, ко мне в кабинет. Поговорим, наметим план действий. Мне нужны образцы крови каждого из вашей группы, и как можно больше. Максимально больше. Прошлый раз мне не удалось получить большое количество материала, но теперь…
— Теперь хрен вам, — перебил я профессора, — я вам не дойная корова! И я не дам качать литры из моих женщин и моих охранников!
— Ну что вы — какие литры, какие литры… так, по двести грамм сдадите, и все. Это даже полезно. Ну и мазки всякие. Ничего такого сложного и опасного. Нам сообщили, что вы готовы сотрудничать — или это не так?
— Готовы. Но до определенной степени. Я уже сообщил вам, что подопытным кроликом быть не собираюсь. И не дам моих людей в обиду, учтите.
— Да боже упаси, — всплеснул руками профессор, — никто не собирается вас обижать! Сейчас быстренько сдадите кровь и пойдете к Федору Михайловичу — почти Достоевскому. Ну не пугайтесь, не пугайтесь — Федор Михайлович руководитель отдела паранормальных явлений. Все экстрасенсы у него обитают. Вот, Федор Михайлович, познакомьтесь — это наши колдуны, о которых я вам рассказывал. Прошу любить и жаловать.
Со стула поднялся небольшой, сухой мужчина лет пятидесяти, лысоватый, незаметный — прошел бы по улице мимо такого и внимания не обратил. Этакий школьный учитель, педант и зануда. Он внимательно посмотрел на всех нас, на меня, и легкая улыбка тронула его губы:
— Здравствуйте. Тут такого рассказали про вас — если бы это не были серьезные люди, такие, как Андрей Степанович — я бы счел их за врунов и сумасшедших. Но даже ему не верю — пока сам не увижу, что вы можете делать. Давайте заканчивайте со сдачей крови, вас ко мне отведут. — Он повернулся и вышел из комнаты, а профессор, вздохнув, сказал:
— Вот они какие — даже мне не верят! Служба, однако, такая. Ну все — пошли за мной. Сейчас быстренько «отстреляемся», и шагайте к своему куратору.
И мы потянулись следом за профессором.
Обследования затянулись часа на два — «быстренько» тут и не пахло. В конце концов, злой, кипящий как чайник, я оказался в кабинете своего «начальника», куратора, «почти Достоевского». Настроен по-боевому, как боксер перед схваткой. Этому способствовал и отбор у меня двухсот грамм крови. Так-то это для меня как слону дробинка, но все равно неприятно. А кроме того — всякие там мазки, откусывания кусочков кожи и выдирание волос.
