Я понимаю, что внешнее спокойствие моих родных – это просто внешнее спокойствие.
Только что им рассказали, что они были похищены магами, потом их почти обманом лишили магии, стёрли память.
Им сказали, что их дочь и внучка стала вампиром.
Невеста главы государства в другом мире.
И уедет в этот другой мир на ПМЖ.
Куда они тоже могут переехать при желании.
А теперь им надо выразить какое-то отношение к происходящему, ведь такое игнорировать невозможно. Нельзя.
– Боря, – зовёт бабуля. – Нам всем нужен тост. Срочно.
– А? – дедушка отрывается от попыток засунуть Цезаря в хрустальную стопку.
– Всем нужен тост, – взмахом руки указывает на сидящих бабуля.
– Сейчас! – дедушка оставляет мою окосевшую саламандру в покое и уносится в их с бабушкой квартирку – к серванту со стопочками.
Его топот – единственные звуки сейчас.
Мы продолжаем молча друг на друга смотреть.
– Сейчас-сейчас! – дедушка прибегает со стопками на всех и запасным штофчиком.
Разливает всем по порции.
– Ну, тост за здоровье! – он вскидывает стопку и с шумным «хе!» выдувает свою порцию, закусывает пирожком.
Все следуют дедушкиному примеру, даже я, хотя до этого мне обычно не наливали, не такое крепкое точно.
– С этим надо переспать, – задумчиво выдаёт бабуля. – Утро вечера мудренее.
– А у меня клиентка через пятнадцать минут, – вздыхает мама. – Мне надо сосредоточиться.
– А я бы сначала проверил эту поганку бледную, – сурово смотрит на Санаду папа, – прежде чем нашу Клёпочку ему доверять.
У Санаду брови ползут на лоб.
– Пап, а ничего, что я теперь тоже такая же бледная? – покачиваю пирожком.
– Клёпочка, тебе бледность идёт, – папа не сводит взгляда с Санаду.
Самое забавное: Санаду благодаря менталистике и вампирской силе может пройти любое испытание, а папа наверняка уводит его прочь, потому что чувствует желание мамы и бабули поговорить со мной наедине, но разговор наедине всё равно не будет секретом для Санаду, потому что он менталист. То есть мы всё могли бы решить прямо сейчас за этим столом. Но…
– Готов приступить к испытанию меня на годность в мужья, – Санаду опять улыбается во все зубы. – Но у меня будет одно условие.
***
Дверь за папой, дедулей и Санаду закрывается, а я прямо физически ощущаю, как на мне скрещиваются взгляды мамы и бабули. Впрочем, возможно, это чисто психологическая иллюзия от понимания, что они точно на меня смотрят: обычно я спиной взгляды не чувствую.
– Но почему во Франции? – удивлённо уточняет бабуля.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Возможно, реклама о свадьбе во Франции когда-то ему в душу запала.
– А не кажется тебе подозрительной поспешность, с которой он хочет на тебе жениться? – интересуется мамуля. С подозрением таким задумчивым.
– Ну, он же старше, – предполагаю я. – Нагулялся, остепениться хочет.
– А может… – На запястье мамы пиликают будильником часы, и она всплескивает руками. – Клиентка скоро будет! Клёпочка, солнышко! – мама порывисто меня обнимает. – Поболтай пока с бабулей, а я скоро буду. Обсудим всё чисто по-женски.
– Хорошо, – обещаю я, хотя мы с Санаду всё рассказали.
Но, наверное, вывалили чересчур много информации, она требует осмысления и подтверждения.
Взглядом проводив маму на работу в соседнюю квартиру, бабуля обнимает меня за талию:
– Ну что внученька, расскажи подробнее о своём Кощее Бессмертном.
– Как ты его назвала? – задираю бровь.
– Ну а как его ещё назвать? Бледный. Долгоживуший. Богатый. И корона у него тёмная, с зубами острыми.
– Эм, – несколько удивляюсь заявлению о короне, но сразу понимаю – это проявление остаточных ментальных способностей.
Потому что ментальные способности, в отличие от стихийных, в основе своей имеют совсем немагический компонент, и остановка работы источника не избавляет от них полностью. У бабули они проявились неожиданным знанием о короне, которую она не видела.
– Откормить бы его, – вздыхает бабуля. – А то кожа да кости.
– Акробатическая поджарость, – не соглашаюсь я.
– Кстати, Клёпочка, у нас тут в соседнем доме солярий открыт, может, позагорать туда сходите?
Хихикнув, обнимаю бабулю.
– Прости, – винюсь я, – мы теперь навсегда бледные, никакой солярий не поможет. И пирожки тоже: вампиры застывают в текущем состоянии тела.
– Проверим, – решительно заявляет бабуля.
Представляю Санаду, которого накармливают, взвешивают-обмеряют, чтобы проверить результат, и с трудом сдерживаю смех.
***
Наступлению ночи я рада несказанно. Лежу в темноте своей комнаты, слушаю тихий гул проезжающих автомобилей и думаю: удивительно, какими дико любопытными стали мои родные, когда речь зашла о женихе. Хотя, конечно, логично их желание убедиться в адекватности моего избранника и в том, что я серьёзно хочу отношений с ним. Но обычно мне доверяют решать всё самой без перепроверок.
Правда, тут обстоятельства особые.
И личностными характеристиками Санаду мама с бабулей интересуются куда больше, чем вампирскими, так что не только он пережил допрос с пристрастием, но и я тоже, причём не уверена, что мой допрос был мягче.
Ему добавочно и от женской половины семьи досталось, особенно когда бабуля попыталась выяснить, с кем у неё в Эёране отношения случились. Увы, Санаду ничего об этом не знает и восстановить так давно затёртую память не может, так что я, наверное, никогда не узнаю, кем был мой дедушка.
– Удивительно, – доносится голос Санаду с пола.
Я не любительница спать на диванах, в комнате моей стоит кровать – узкая, односпальная. И Санаду вынужденно уложен на пол.
Думала, спит. Но нет.
– Что именно? – тихо интересуюсь я, понимая, что Санаду вытягивает меня на разговор.
Он отцу и дедушке понравился: понимает философию гаража, может набить морду гопникам (проверили подставными гопниками, да), сумел помочь с починкой раритетного Жигуля с втиснутым в него современным двигателем, разбирается в любимой музыке отца (ещё бы нет – менталист ведь разбирается в том же, в чём разбирается незащищённый от считывания собеседник), ну и тосты может выдавать сколько угодно, и вообще на все заковыристые вопросы выдал идеологически правильные ответы (менталист же!).
– Удивительно, как отличается жизнь в наших мирах. Здесь так… – Санаду выдыхает, подбирая слова. – Нравится мне здесь, хотя сплю не на привычных перинах, а на полу, и воздух не настолько свеж, как в Эёране, и информационный шум, и слишком сильный ментальный фон, ведь здесь почти не умеют закрываться. Здесь всё другое, шумное, непривычное. И всё же мне здесь хорошо. Как глоток свежего воздуха.
– Это галлюцинации от выхлопных газов, – фыркаю я.
Спускаю руку с кровати, и Санаду обхватывает мою ладонь:
– Твои родители не против наших отношений.
– Я заметила.
– И хотя мы выросли в разных мирах, знакомы мало, точек соприкосновения у нас совсем мало, – Санаду вздыхает, – с твоими родными мне находить общий язык проще, чем с другими архивапмирами и моими подданными.
– Ну, архивампиры своими мыслями не светят. А с пониманием подданных помогу чем смогу, не зря же я начала учиться на управленца.
– Знаешь, мне действительно хотелось найти общий язык с твоей семьёй. Это была не обязаловка, как в кантонах, мне хотелось… почувствовать себя частью семьи. Спасибо тебе за эту возможность.
Он крепче сжимает мою ладонь, а я поворачиваюсь на бок, высвобождаю руку и ощупью нахожу лоб Санаду, поглаживаю его по волосам.
– Не хочу отсюда уезжать, – шепчет он.
– Да ладно, – фыркаю я, но он не поддерживает моё веселье ответной шуткой. Я по крови чувствую – Санаду серьёзно, и снова поглаживаю его по волосам. – Тебе очень скоро наскучит жить среди людей, без возможности поглумиться над студентами, прыгать по крышам и всячески развлекаться. А семья… семья теперь у тебя есть. Ты больше не один.
