— Считаю. Но бутылку-то они не покинут! Как, впрочем, и ты.
— Я догадывался, что мы к этому придем…
— Ага. Мы пришли к этому, а карнавал местной сборки пришел к нам…. должен был бы прийти.
Впрочем, балаган их не достиг. Тесса всматривалась в даль, стараясь заметить на дороге хоть какое-то движение, но не видела ничего.
— Эй, бурдюк волосатый! Зачем соврал? — возмутилась она.
— Ничего я соврал! Я не сказал, что балаган приближается к нам. Я сказал, что он впереди.
— Поясни.
— Они устроили стоянку неподалеку отсюда. Такую, солидную… С шатрами и прочими признаками долгого отдыха. Правда, я не понимаю, зачем… обычно они так долго останавливаются только возле городов, где можно подзаработать… Здесь к ним могут подойти только случайные путешественники.
— Вообще-то все просто, как ты сам, — вмешался Горе. — Балаганы живут не столько мелкими подработками, сколько крупными кражами. Вероятно, они недавно остановились возле города. Поразвлекали там народ и поехали дальше, оставив небольшую группу. Ночью эта группа увела, скажем, табун лошадей. Теперь балаган сидит тут и ждет своих с добычей.
— Откуда такие богатые знания, Хоттабыч? — изумилась Тесса.
— Когда-то мне приходилось иметь дело с балаганами… профессиональный вопрос.
— На этом закончи, твоя карьера меня не волнует.
— Мы пойдем дальше по этой дороге? — кот хотел услышать «нет» и не скрывал это.
Тесса не собиралась ориентироваться на интересы одного трусливого животного. Ей было любопытно взглянуть на этот балаган.
— Да.
— Почему? Так же… эти!
— И что?
— Мы атакуем их? — решил напомнить о своем существовании Иван.
— Нет. Мы поговорим с ними, осведомимся про свинью и пойдем дальше. Я хочу посмотреть на них. Вряд ли мы останемся на ночь.
Время проходило быстро. Тесса не без удовольствия заметила, что ей уже не хочется так сильно вернуться в свой мир. Да и зачем? Здесь забот гораздо меньше.
— Ты пытаешься занять себя, — Горе говорил так, чтобы его слышала только она. — Ты знаешь, что свиньи там нет, но хочешь отвлечься. От чего?
— По-моему, в бутылке скопилось слишком много газов, ты бредишь.
— Твое поведение слишком очевидно. Кот не замечает его, потому что ему на тебя плевать, а Ивашка…. Козопоп или как его… просто дебил.
— Выходит, тебе на меня не плевать?
— Не обольщайся, просто я хорошо разбираюсь в людях. Это тоже профессиональный вопрос, которыми ты, в силу отсутствия любознательности, не интересуешься. Развлеки меня, поделись секретом.
— Нет.
— Вот так просто? Без ответных оскорблений? Без угроз моего полного уничтожения? Просто нет? — удивился Горе.
— Именно. Потому что сложного «нет» ты не заслуживаешь.
— Ха, я должен был ожидать подвох! Давай, скажи, станет легче.
— Отстань.
— Не отстану хотя бы потому, что более интересного занятия у меня нет.
— С каких это пор ты стал таким занудой? — нахмурилась Тесса.
— Был им всю жизнь.
— Не цепляйся, репейник консервированный! Лучше расскажи, как ты выглядишь?
— Зачем тебе? — насторожился он. Причина настороженности была ей не совсем понятна.
— Мне всегда было любопытно, как выглядит Горе. Ты не человек, тут все ясно. Но какой ты?
— Как ты думаешь?
— Ну, если судить по характеру… Маленький, зеленый, с короткими ножками и длинными тонкими руками. Голова большая, тельце маленькое и похоже на козявку. Уши парусами, один глаз большой и круглый, второй затерялся где-то между щекой и ухом… Продолжать?
— Угу, я этим наслаждаюсь.
— Спасибо, всю забаву испортил! Я это не для твоего развлечения придумываю! Чем тебя можно обидеть?
— А что, хочется? — сочувствующе поинтересовался Горе.
— Безумно!
— Извини, но это не в твоих силах!
Она уже видела телеги, фургоны и шатры, образующие лагерь балагана. В поле паслись распряженные лошади, возле костров собрались женщины, дети с визгом носились по дороге. На двух путников никто не обратил внимания.
— К ним можно приблизиться? — спросила Тесса.
— Да, особенно тебе. За свою примут.
— Дурак, я же серьезно!
— Подходи, на тебя никто и не взглянет лишний раз. Даже если ты к ним присоединишься и дальше пойдешь, они только через год спросят, как тебя зовут.
Он оказался прав — на Тессу никто не смотрел. А вот она смотрела, потому что балаган оказался впечатляющим зрелищем. Она прошла мимо мужчины, чье тело до колен скрывала его собственная черная борода. Мимо женщины, руки которой были отсечены до локтей, но она все равно ловко развешивала белье на веревке. Мимо странного существа, напоминающего получеловека-полукорову. Мимо пузатого черта, жонглирующего золотыми и серебряными топорами.
Каждый обитатель лагеря был по-своему необычен. И каждый вел себя так, словно выступал перед целой толпой; ощущение наигранности происходящего не оставляло Тессу ни на секунду. Даже дети, такие же уродливые и искалеченные, носились ровными кругами, никого не задевая и никому не мешая. Это было просто неестественно и противоречило природе всех детей ее мира.
От калейдоскопа цветов и голосов у девушки начинала кружиться голова. Ей ничего не было нужно в лагере, и она бы давно ушла, если бы не чувство, что уходить так быстро не следует. Скоро она устала от бессмысленных поисков и присела к одному из костров. Неподалеку дремала древняя старуха, вокруг которой собирались стайки детей.
— Пойдем отсюда, — ныл кот. Иван затерялся среди шатров. — Нам тут делать нечего!
— Подожди! Поверь мне, есть три категории людей, которые ничего не делают просто так: юристы, рекламодатели и дети. Мелкота не зря сюда подтягивается.
— Ничего особенного, бабка вещать начнет, — прояснил ситуацию Горе. — Можно не оставаться, обычные байки.
— Мне нравятся обычные байки! Да и потом… Тебе не все равно, где скучать? Вернее, где находится бутылка, в которой ты скучаешь!
— Я не скучаю, я наслаждаюсь обществом себя…
— Хотя бы постеснялся говорить об этом!
— Вот ты вроде бы ничего такого не сказала, а прозвучало на редкость пошло… Поздравляю, я обнаружил в тебе талант, пусть и довольно дурацкий.
Дети переглянулись и хором завопили:
— Сказку!
Тесса подпрыгнула на месте; старуха свалилась с бревна.
— Ой, озорники! Ой-ой-ой! Ну какую сказку? Зачем бабушку будите?
— Попробуйте бить их, — посоветовал Горе. — Знающие люди говорят, что помогает!
Тесса тряхнула бутылку:
— Тебя явно били недостаточно… Помолчи, дай послушать!
— Пожалуйста, но потом не говори, что я не пытался это предотвратить.
Дети не слышали никого, кроме себя; в этот момент они удивительно напоминали стайку гиен, которую Тесса видела в одной передаче. Они продолжали вопить:
— Сказку! Сказку!
— Ой, озоруете! Какую сказку?
— Про свинку — золотую щетинку!
— Про Марью-царевну!
— Про хрустальную гору!
— Только не про свинку! — поморщилась Тесса.
К ее облегчению, большинство слушателей требовало сказку про хрустальную гору. Демократия восторжествовала — старуха сдалась:
— Пусть будет про хрустальную гору! В некотором царстве, в некотором государстве жил был некий король…
— Больше конкретики! — потребовал Горе.
— Хорошо жил, богато, и было у него три сына…
Узник бутылки не побирался униматься. Похоже, он решил не давать покоя окружающим и устроить себе развлечение. Только на сей раз Тесса не возражала, ей было любопытно, что он наплетет.
— Вот не могу понять, почему в сказках короли всегда тройнями плодятся?
— … Выросли сыновья, да пошли на охоту. Двое вернулись, а младший заплутал, ой, заплутал! Ходит, ходит, а дорогу найти не может. Вышел он на поляну, а на полянке той зверей, птиц, гадов всяких — тьма-тьмущая!
— Конечно, куда ж без гадов в наше время…
— Подлетает к королевичу ястреб, царь птичий, просит: «Помоги нам, королевич! Вот уж десять лет мы лошадь делим, а поделить не можем!»
— Брехня, сгнила бы лошадь. Да и вообще, с каких пор ястребы делиться начали?
— Согласился королевич, поделил лошадь по суду справедливому. И говорит ему ястреб: «В благодарность сможешь ты ястребом оборачиваться!»
— Впечатляет… Жрали все, а поблагодарил один ястреб! Без труда можно догадаться, в чью пользу завершилась дележка.
— Вели ему заткнуться! — прошипел кот. — Я слушаю!
Тесса промолчала. Сама по себе сказка была пресноватой.
— Королевич ударился о землю, обратился ястребом и полетел далеко-далеко, а дальнее царство, к хрустальной горе. Прилетел в царский двор, стал снова молодцем и пошел к царю…
— Абсолютно верно. К царю каждая канарейка пролететь может, — зевнул Горе. Дети начинали сердито коситься на бутыль.
