Я каяться совершенно не собиралась. Более того, я считала, что это передо мной должны извиняться некоторые бородатые за то, что привязали меня к кровати.
Как бы то ни было, уже три дня на нашей территории сохранялась молчание. Под конец первого дня я выяснила, что молчать все время — это очень тяжело. Слова так и рвались наружу. Было такое чувство, что от желания сказать хоть слово у меня распухли уши. Поэтому я сбежала в общежитие к Лире и Арсению и говорила там три часа не останавливаясь. За это время чета целителей успела приготовить поесть, поужинать, Лира перештопала все носки и навела идеальный порядок в шкафах, а Арсений вырезал замысловатый орнамент на кухонной полочке.
Я закончила говорить только тогда, когда язык запнулся на каком-то слове и больше не желал поворачиваться ни какую сторону. Пока я жадно пила чай, Лира сказала:
— Очень интересно было послушать про нашествие нежити в Софипиль. Ты почаще к нам приходи, я все дела переделала, которые давно собиралась.
Я молча кивнула. Ворочать языком не хотелось.
У меня хватило ума не доставать влюбленных два дня подряд, поэтому я, по примеру подруги, занялась наведением порядка, распевая во весь голос песни. Пару раз в моем поле зрения появлялся Отто с перекошенной физиономией — ему никогда не нравилось мое пение. Все же другу удалось удержаться от призывов заткнуться. Чтобы не истязать свои уши, он просто сбежал.
Сегодня утром полугном тоже куда-то ушел. Я же лежала на лавке и раздумывала. Долгожданные умные мысли все не приходили, а, между тем, спина от лежания на твердом уже начала болеть. Молчание и одиночество становились невыносимыми и я уже подумывала было идти искать Отто и замолить у него прощения всем своим прегрешениям перед ним. Хоть поговорю.
И тут в голову, совершенно неожиданно, пришла идея. А что, если я попробую повести себя как монахиня? Говорят, некоторые дают обеты молчания и к ним приходят различные откровения о смысле жизни и решении проблем. Только рассказать они об этом никому не могут, потом что — обет молчания как никак!
Я села на лавке поудобнее, закрыла глаза, и, ровно дыша, стала ждать откровения. К сожалению, в историях о праведных монахинях не рассказывалось, сколько времени они тратили на то, чтобы его дождаться, но я надеялась, что откровение приходит быстро. В конце концов, я же три дня почти молчала!
Стоило мне окончательно войти в согласие со всем миром, как мне на ногу залез муравей. Какое-то время я терпела его копошение, подозревая, что это искушение ниспосланное мне свыше. Но когда наглое насекомое меня укусило, я разозлилась и открыла глаза с твердым желанием убить многоногое искушение. Впрочем, разве не так поступают с искушениями? Муравей залез в сандалию, и ее пришлось развязывать, чтобы достать раздражителя. С наслаждением раздавив муравья, я опять стала ждать глас с Небес, надеясь, что только что свершившееся смертоубийство не помешает Богам обратить ко мне свой благосклонный лик. И дождалась.
— Хозяйка! — завопили дурным голосом.
От неожиданности и перепуга я подскочила, заработав занозу в руку, которой судорожно схватилась за лавку. Божественный голос оказался писклявым, но зычным.
— Да? — с трепетом спросила я.
— У нашей-мастерской-сегодня-юбилей-пять-лет-плодотворной-работы… — затараторил голос.
С сожалением пришлось признать, что это не небесное откровение. Все-таки существование божественной лавочки насчитывает намного больше пяти лет. Я неохотно открыла глаза и недовольно воззрилась на девушку у калитки.
— Поэтому мы сегодня проводим распродажу, — закончила она фразу, мило улыбаясь.
Я подобрела. К распродажам я относилась вполне благосклонно, к тому же кто сказал, что распродажа не может быть божественным знаком?
— И что распродаете? — спросила я, подходя к калитке.
— Купальные наборы! Пять берете — один в подарок! Вот, смотрите, в льняном мешочке с вышивкой расческа, мыло, пемза для пяток, мочалка и полотенце! Все самое лучшее.
С недоверием воззрившись на малюсенький кусочек дурно пахнущей субстанции, именуемой мылом, я спросила:
— Зачем мне пять купальных наборов?
— Друзьям подарите, — ответила продавщица.
Я покопалась в мешочке, на котором было сделано несколько десятков стежков, призванных изображать цветочек.
— Это, — сказала я, доставая тряпочку, призванную быть полотенцем, — я друзьям дарить не буду.
— Подарите врагам, — бойко ответила девушка.
— Обойдутся.
— Тогда просто недругам. У вас же есть недруги, которым ради вежливости нужно что-то дарить.
— Я не вежливая, — призналась я и собралась уходить обратно на лавку.
— Вы же даже не знаете, сколько это стоит! Всего пять медяков!
— Да? — заинтересовалась я. Пять медяков это было очень мало, очень. По стоимости как буханка хлеба.
Я колебалась недолго. Все-таки божественное откровение, да и пять медяков — это такая мелочь! Покопавшись в кошельке, я достала два серебряных и напомнила:
— Два набора мне в подарок!
— Конечно, конечно, — сказала девушка, сгружая мешочки на лавку. — Спасибо вам за покупку! Кстати, если вы возьмете еще десять наборов, то я вам подарю большой кусок мыла, приготовленного по эльфийской технологии! Омолаживает, очищает и увлажняет кожу.
— Покажите, — заинтересовалась я.
— Сначала купите наборы.
— Нет, сначала покажите мыло!
— Мыло, между прочим, не простое, им даже эльфийская знать не гнушается мыться! — продавщица достала из сумки кусок мыла в красивой, яркой упаковке. От мыла шел нежный фиалковый запах.
— Ну, хорошо, — решилась я, доставая деньги.
Девушка осчастливила меня еще двенадцатью купальными наборами и ушла. Я же осталась сидеть на лавке, с тоской глядя на свои приобретения. Когда Отто это увидит, он сразу начнет со мной разговаривать. Только я сомневалась, что он скажет мне что-то хорошее. Надо бы их спрятать, пока я не придумала кому не стыдно будет это подарить. А вот эльфийское мыло я, пожалуй, оставлю себе.
Не успела я собрать все наборы, как во двор ворвался полугном и радостно сказал:
— Ирга разделался со всеми делами и пошел домой отдыхать. Я его только что видел.
— Ты со мной разговариваешь? — недоверчиво спросила я.
— Ради такого случая — да! Я надеюсь, что ты с ним помиришься и отныне только его голова будет за тебя болеть. А я буду наслаждаться жизнью.
Мне стало обидно.
— Отто, неужели я так сильно тебе надоела? Неужели тебе так со мной тяжело? — глухо спросила я.
Полугном гордо отвернулся.
— Прости меня, пожалуйста, — жалобным голосом попросила я. — Следующий раз, когда ты меня привяжешь к кровати, я не буду сбегать, честное слово! Я даже сопротивляться не буду, чтобы ты со мной не делал!
— Даже если я тебя продам сексуальному маньяку? — заинтересовался Отто.
— Даже, — твердо ответила я, но, подумав, добавила: — Только сначала у меня спроси, может быть, я за себя больше заплачу.
Полугном, скрестив руки на груди, смотрел на меня непреклонным взглядом.
— Отто, — завопила я, падая перед ним на колени, — ты самый лучший и заботливый друг в мире! Ты денно и нощно заботишься о моем благе, а я, бестолковая, этого не ценю!
— Ты что? — отшатнулся лучший друг. — Пред Иргой будешь на колени падать. Заканчивай цирк, я тебя уже простил! Я тебя еще вчера простил, когда ты петь начала.
— Ты же сбежал от моего пения! — обвинила я друга, отряхивая пыль с юбки.
— Конечно, сбежал. Еще пару минут — и я был готов продать свою часть дела и уйти в отшельники навсегда. Твое пение — просто оружие массового поражения!
— Отто, — призналась я. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — смущенно буркнул лучший друг, быстро прижимая меня к себе. — Иди уже, мирись. Я на всякий случай успокоительной настойкой запасся.
Он достал из сумки большую бутыль и гордо сказал:
— Сегодня купил. Тут на все твои кризисы в личной жизни на ближайший месяц хватит.
— Ты думаешь, у меня ничего не получится? — дрожащим голосом спросила я.
— Нет, что ты! Я уверен, что ты добьешься своего. Главное — также упади перед Иргой на колени. Он на счет тебя слабохарактерный, для него этого будет достаточно. А если он все же проявит твердость, закрой его в ванной и пой под дверью. Уверен, что против такого аргумента он вряд ли найдет что возразить.
— Как я его в ванной закрою? — ошеломленно спросила я, сраженная таким потоком советов.
— Хитростью.
— А если он меня выгонит?
— Пошлешь мне вестник, будем брать твоего любимого в осаду.
— Хорошо, — обрадовалась я, сгружая купальные наборы обратно на лавку.
— Что это? — спросил Отто.
— А, подарки постоянным клиентам. Потом расскажу, — ответила я уже от калитки.
