— Да, но… — начал голос.
Ваймс хлопнул рукой по столу.
— Вы почти заморили чертову лошадь! — выкрикнул он. — Это должно прекратиться немедленно! Как и многое другое. Я знаю, как это работает, понимаете? Бесплатное пиво и пончики, ну, это часть работы полицейского. И, кто знает, в этом городе может найтись пара жирных ложек, что с радостью предложат полицейскому бесплатный обед. Бывало и не такое. Но чтобы больше никто не трогал овес Мэрилин. И еще одно. Здесь сказано, что этой ночью в вагоне было восемь человек, — добавил он. — Двоих я знаю, потому что одним был я, да и второго я видел. Сегодня камеры пусты. Что стало с остальными? Сержант Стук?
Сержант нервно облизнул губы.
— Разумеется, оставили их для допроса на Цепной улице. Согласно инструкциям.
— Вы получили расписку?
— Чего?
— Ваши люди взяли шестерых человек и передали их Неназываемым, — объяснил Ваймс со спокойствием, какое бывает перед бурей. — Они расписались за людей? Вы хоть имена их знаете?
— Приказано лишь передавать их, — слегка вызывающе ответил Стук. — Передать и езжать прочь.
Ваймс запомнил это на будущее.
— Итак, меня не забрали туда из-за небольшого… недоразумения. А теперь вы видите, что это было еще большее недоразумение, чем вы полагали, потому как я не считаю сейчас тараканов у Тетки,[7] Стук. Ведь нет же. — Он сделал несколько шагов вперед. — Я стою прямо перед тобой, Стук. Ведь так?
— Да, сержант, — пробормотал Стук, бледнея от страха и ярости.
— Да, сержант, — повторил Ваймс. — Но в камерах был еще один человек, и его тоже нет. Мне нужно знать лишь: сколько и кому? Мне не нужно никакой ангельской невинности, никаких «не знаю, о чем вы, сэр», просто: сколько и кому?
На лица стоящих перед ним людей опустилось облако красной негодующей солидарности. Но ему не нужно было никаких слов. Он и сам помнил. Капрал Квирк всегда получал небольшой доход со взяток; он был похож на Шнобби Шноббса, но не обладал его дружелюбной некомпетентностью. В общем-то, он был этаким эффективным Шнобби, в котором можно было найти еще и стремление помыкать, и любовь покопаться в грязном белье, и упоение мелкими пакостями.
Взгляд Ваймса упал на Квирка и остановился на нем.
— Я знаю, что этой ночью ты вел фургон, капрал, — проговорил он. — Ты и младший констебль, э… Ваймс, как здесь написано.
— Не стоит беспокоить кого-либо, если они выглядят порядочными людьми, — сказал Квирк.
— А откуда нам знать, порядочны они или нет, капрал? — спросил он.
— Ну, зависит от того, сколько они могут позволить.
— То есть, вы отпускаете их, если они богаты?
— Так уж устроен мир, парень, так уж устроен мир. Ведь нет никаких причин, чтобы нам не получить свою долю, а? Ты видел его кошелек? Пяти долларов вполне достаточно. Четыре мне и один тебе, потому как ты только учишься. Это почти как оплата за три дня, уж точно порадует твою старую матушку, а кто останется в проигрыше?
— А если предположить, что он украл эти деньги, капрал?
— А если предположить, что луна сделана из сыра? Не хочешь кусочек?
— Думаю, долларов пять, капрал? — спросил Ваймс и заметил, как его глазки метнулись в сторону младшего констебля.
— Нет, так говорил человек в камере, — соврал Ваймс. — Сказал, что я полный дурак, раз не купил себе свободу. Итак, мистер Квирк. Дневной страже нужны хорошие люди, но, если ты не будешь стоять слишком близко к свету, то сможешь им подойти. Вперед!
— Все так делают! — взорвался Квирк. — Это законно!
— Все? — переспросил Ваймс. Он осмотрел отряд. — Кто-нибудь еще берет взятки?
Его взгляд переходил от лица к лицу, заставив большую часть отряда принять немедленное выражение Группы Исследователей и Синхронного Осмотра Пола и Потолка. И только трое встретили его взгляд. Несколько медлительный младший капрал Колон. Младший констебль, чье лицо стало маской ужаса. И темноволосый круглолицый, несколько озадаченный, констебль, будто бы пытавшийся что-то припомнить, но, тем не менее, смотревший на него твердым ровным взглядом настоящего лжеца.
— Похоже, что нет, — заключил Ваймс.
Дрожащий палец Квирка ткнул в сторону юного Сэма Ваймса.
— Он в доле! Он был в доле! — крикнул он. — Спросите его!
Ваймс заметил, как волна потрясения прошла по отряду. Квирк только что совершил самоубийство. Да, они сплачивались против офицеров, но если тебя застукают, то ты Никого Не Подставляешь. Они бы смеялись над «честью стражника», но в определенном извращенном смысле она все-таки существовала. Ты Не Подставляешь Своих. В особенности, неопытного новичка.
Ваймс в первый раз повернулся к юноше, которого старался избегать.
«Боги, неужели я был таким худющим? — думал он. — Неужели у меня был такой большой кадык? Я, в самом деле, пытался полировать ржавчину?»
Глаза юноши почти закатились, и виднелись только белки.
— Младший констебль Ваймс, так? — тихо спросил он.
— Да, сэр! — прохрипел Сэм.
— Вольно, младший констебль. Ты, правда, принял участие во взятке?
— Да, сэр! Доллар, сэр!
— По инициативе капрала Квирка?
— Э… сэр?
— Это он предложил? — объяснил Ваймс.
Ваймс видел свои собственные муки. Ты Никого Не Подставляешь.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Мы поговорим с тобой позже. А ты все еще здесь, Квирк? Если хочешь пожаловаться капитану, прошу. Но если ты не очистишь свой шкафчик через десять минут, я, черт возьми, начну брать арендную плату!
Квирк осмотрелся, в поиске аморальной поддержки, но ничего не нашел. Он зашел слишком далеко. Кроме того, стражники предвидели бурю, и не желали подставлять свои шеи ради чего-то, вроде Квирка.
— Да, — проговорил он. — Да, я буду жаловаться капитану. Ты увидишь. Увидишь. У меня на счету четыре года хорошей службы, у меня…
— Нет, это был четырехлетний тур под девизом «Не Обнаружено», — отрезал Ваймс. — Выметайся.
Когда шаги Квирка затихли, он окинул взглядом отряд.
— Добрый день, парни, меня зовут Джон Киль. Мы, черт возьми, поладим. А теперь, всем привести себя в порядок, капитан проведет проверку через две минуты, свободны… Сержант Стук, на пару слов, прошу.
Люди быстро разошлись. Стук вышел вперед, безуспешно скрывая свою нервозность. Ведь, в конце концов, его нынешний начальник был тем человеком, кого прошлой ночью он пнул в пах. Люди не слишком одобряют подобное. А у него было время подумать.
— Я только хотел сказать, сэр, прошлой ночью… — начал он.
— Не важно, — прервал его Ваймс.
— Не важно?
— Ты бы рекомендовал Фрэда Колона на звание капрала? Мне интересно знать твое мнение.
— Интересно?
— Конечно. Он выглядит надежным.
— Он? То есть, да, выглядит. Очень надежен, — добавил Стук, излучая облегчение. — Никогда не спешит. Собирается вступить в один из полков.
— Ну, пока он с нами, мы все же дадим ему шанс. Значит, нам нужен другой младший капрал. Кто тот парень, что стоял рядом с ним?
— Коатс, сэр. Нед Коатс. Смышленый парень, порой думает, что знает все лучше других, но мы ведь все когда-то были такими, а?
Ваймс кивнул. Выражение его лица ни капли не выдало его уверенности в том, что кое-что, цепляющееся за нижнюю сторону высоких ветвей, гораздо разумнее, чем сержант Стук.
— Ответственность пойдет ему на пользу, — ответил он. Стук кивнул, потому что прямо сейчас он готов был согласиться с чем угодно. А его жесты говорили: мы, сержанты, держимся вместе, так? Мы говорим о сержантских вещах, как и делают сержанты. Мы не будем вспоминать о том, что кого-то отпинали, а? Только не мы! Потому что мы сержанты.
Его глаза расширились, и он отдал честь Тильдену, вошедшему в штаб. Кто-то лениво последовал его примеру. Капитан сурово кивнул им и нервно взглянул на Ваймса.
— А, сержант, — произнес он. — Все в порядке?
— Да, сэр. Никаких проблем.
— Хорошо. Продолжайте.
После того, как он по скрипучей лестнице поднялся в свой кабинет, Ваймс повернулся к Стуку.
— Сержант, больше мы не будем сдавать арестантов без расписки, ясно? Никогда! Что с ними происходит потом? Ты знаешь?
— Их допрашивают, — ответил Стук. — Мы доставляем их туда для допроса.
— Какого рода? За какое время два человека выкопают половину ямы?
— Что? — нахмурился Стук.
— С сегодняшнего дня, кто-нибудь с Цепной улицы будет расписываться за арестантов, иначе мы будем возвращать всех сюда, — произнес Ваймс. — Это чертовски просто, сержант. Передаешь их и получаешь документ. Разве вы у Тетки этого не делаете?
— Ну, да, вообще-то, но… ну, Цепная улица… то есть, вы не знаете, как здесь все делается, я вижу, но с Неназываемыми на Цепной улице лучше не…
— Слушай, я не говорю, что нужно выбивать дверь и орать «а ну поставьте здесь свои крестики!» — прервал его Ваймс. — Я говорю, что мы должны следить за арестованными. Когда ты берешь человека под стражу, то записываешь его у Мордача, так? Когда он уходит, Мордач или старший по званию выписывает его, да? Это же основа ареста! Так что, если ты передаешь заключенного на Цепочную улицу, кто-то должен поставить роспись. Понятно? Никто не может просто исчезнуть.
