Этот последний довод может убедить кого угодно, и даже такого скептика, как Харон.
— Так чего ты от меня хочешь? — спросил он у Аззи.
— Мне нужно вывезти своих людей из города и вернуть их в прошлое, за несколько секунд до нашей с ними встречи, на то самое место, где они впервые встретились со мной. Тогда все встанет на свои места, и мир будет спасен.
Многие думают, что утлая Харонова ладья тащится еле-еле и ничто в мире не может заставить ее двигаться быстрее, однако это далеко не так. Если Харон захочет, его судно развивает скорость хорошего парусника. Как только актеры сели в ладью, перевозчик душ умерших встал у руля и приказал своей команде матросов-мертвецов налечь на весла. Ладья вышла на середину канала и стрелой полетела к морю.
Харон стоял на корме, крепко сжимая руль, — худой и высокий, в длинной мешковатой одежде, весьма напоминающий огородное пугало. Вскоре его ладья уже бороздила воды залива. Гибнущий город был виден отсюда как на ладони. Повсюду пылали костры; багровое зарево полыхало над Венецией, и дым извивался, словно огромный змей, поднимаясь к закрытому грозовыми тучами небу. Выйдя из залива, Харон резко изменил курс и сбавил скорость; ладья начала скользить вдоль болотистых берегов, густо заросших камышом. Места были незнакомые и какие-то странные. Оказалось, что Харон выбрал кратчайший путь через реку, текущую между двумя мирами.
— Здесь все осталось так, как было в самом начале? — спросил Аретино.
— Ну, в те времена меня здесь еще не было, — усмехнулся Харон, — однако я здесь плаваю довольно давно. Здесь мало что изменилось с тех пор, когда мир еще не знал строгих законов физики и в нем царила магия. Да-да, на Земле были такие дивные времена. Явь тогда была похожа на сон. Люди и по сей день навещают этот затерянный мир — в мечтах и фантазиях, в волшебных снах или при помощи колдовских чар. Это древняя, заповедная страна. Она древнее, чем сам бог, древнее, чем все его творения. Так мир выглядел еще до того, как возникла Вселенная.
Перед отправлением Аретино пересчитал людей, взятых Хароном на борт. Оказалось, что двое или трое жителей Венеции, воспользовавшись всеобщей суматохой, сумели незаметно проскользнуть в трюм и прятались там до тех пор, пока их не обнаружили. Впрочем, места на ладье Харона было вполне достаточно, и поэтому лишних пассажиров было решено оставить. Но вот Корнглоу и Леоноры не было видно нигде — ни в трюме, ни на корме, ни на носу.
Аретино спросил, кто и когда видел влюбленную пару в последний раз, но пассажиры только вопросительно глядели друг на друга и пожимали плечами. Корнглоу и Леонора как в воду канули. Никто не видел их после окончания представления.
Актеры заняли места на пассажирских скамьях, но Аззи не торопился присоединиться к остальным. Он стоял у причала и отвязывал толстый канат, удерживавший ладью.
— Нет Корнглоу и Леоноры! — крикнул ему Аретино с кормы.
— Мы не можем их ждать! — проворчал Харон. — Смерть подгоняет нас. Она не любит опаздывать.
— Отправляйтесь без них! — отдал приказ Аззи.
— А как же вы? — спросил Аретино.
— Рад бы, да не могу, — ответил демон. Только сейчас Аретино разглядел за его спиной неясную тень, протянувшую свою длинную костлявую руку прямо к горлу Аззи.
Аззи отвязал канат и забросил его на борт ладьи. Хароновы гребцы оттолкнулись веслами от причала, и ладья отчалила. Между причалом и ее бортом показалась полоска темной воды.
— Неужели мы ничем не можем вам помочь? — прокричал Аретино.
— Нет, не можете! — крикнул в ответ Аззи. — Пожалуйста, отплывайте как можно скорее! Во что бы то ни стало вы должны выбраться отсюда!
И он еще долго провожал взглядом ладью, быстро удалявшуюся от берега и наконец превратившуюся в маленькое темное пятнышко среди морских волн.
Пассажиры пытались устроиться поудобнее на своих скамьях — ведь путь предстоял неблизкий. Конечно, мертвые — не самые приятные спутники для живых, но ради спасения собственной жизни можно перетерпеть маленькие дорожные неудобства.
Киска вежливо поздоровалась со своей соседкой, женщиной в темной накидке с низко надвинутым на глаза капюшоном.
— Здравствуйте, барышня, — ответила та глухим голосом. Киска удивилась тому, что мертвецы, оказывается, могут говорить.
— Куда вы направляетесь? — продолжала любопытная Киска.
— В ад, барышня, куда же еще, — ответила та.
— Ой, извините, — смутилась Киска.
— Ничего, рано или поздно все там будем.
— Даже я? — огорчилась Киска.
— Даже ты, — ответила ей женщина. — Но не расстраивайся, ты еще не скоро туда попадешь.
Квентин, сидевший на соседней скамье, жалобно попросил:
— Мне бы чего-нибудь покушать…
— Боюсь, наш хлеб придется тебе не по вкусу. Он очень горек.
— Я не люблю горькое, — захныкал Квентин.
— Тише! — прикрикнула на него Киска. — Разве ты забыл, что для живых не годится та пища, которую едят мертвецы? Стоит тебе проглотить хоть кусочек — и ты сам тоже станешь мертвецом! Потерпи еще немного, мне кажется, я вижу впереди берег.
— Хорошо, — сказал Квентин. Ему вспомнилось как он служил курьером в потустороннем мире, доставлял почту ангелам и демонам. Как весело было путешествовать между мирами! Как жаль, что все хорошее так быстро кончается!
Глава 1Казалось, ничто уже не могло спасти Венецию от неминуемой гибели. И все же Аззи решил испробовать самое последнее средство. Для этого нужно было попасть за кулисы Вселенной, где спрятан гигантский космический механизм, приводящий в движение всю Вселенную, и где нет места реальности, — там безраздельно властвует символика.
Аззи знал, как проникнуть туда. Он уже бывал там несколько раз и знал, что любой неосторожный жест в Мире Символов может стоить ему жизни. Тем не менее он отыскал укромный уголок под парадной мраморной лестницей одного из покинутых дворцов и начал готовиться к переходу в один из параллельных миров. Шепча таинственные заклинания, он сложил из пальцев замысловатую фигуру, подул на нее, и…
Голос из Ниоткуда, принадлежавший одному из Невидимых Стражей Пути, строго спросил его:
— Ты действительно хочешь туда попасть?
— Да, — ответил Аззи и растворился в воздухе.
Аззи материализовался в тесной приемной. У одной из стен стоял кожаный диван, у другой — два кресла. Лампа бросала мягкий свет на журналы в глянцевых обложках, лежавшие на низком столике. В углу стояла конторка, за которой возвышалась монументальная фигура секретарши — женщины с головой крокодила. Взглянув на это страшилище, Аззи окончательно успокоился: теперь он точно знал, что попал туда, куда ему было нужно. Здесь были бессильны законы логики, здесь начиналось царство Символов.
— Что вам угодно? — спросила его секретарша.
— Я должен проверить символический механизм, — ответил Аззи.
— Проходите, — секретарша указала на дверь. — Мы давно уже вас ждем.
И Аззи перешагнул порог.
Помещение, в которое он попал, невозможно было описать. Больше всего это напоминало фабрику или автоматизированный завод: ряды механизмов уходили в бесконечность. Бесчисленное количество шестеренок, колесиков, подшипников крутилось и вертелось, производя страшный шум. Приводные ремни вращали огромные валы. Однако опытный глаз мог сразу заметить, что вся эта сложная гигантская машина работает практически вхолостую: отдельные ее части никак не были связаны между собой.
Между рядами машин были сделаны узенькие проходы с железными перильцами. По одному из таких проходов неторопливо шел высокий сутулый техник в сером комбинезоне и серой кепке. В руке у него была масленка. Он часто останавливался и, запуская руку в недра механизма, смазывал какой-нибудь подшипник.
— Каково назначение этой машины? — спросил Аззи.
— Здесь земное время сжимается, скручивается в тонкую нить и протягивается между вальцами, — ответил техник. — А вон там оно выходит наружу: тонкое пестрое полотно.
Техник подвел Аззи к одному из сложных устройств, на поверку оказавшемуся обыкновенным ткацким станком. Действительно, из него медленно выползало тонкое полотно, затканное затейливым узором. Этот узор представлял собой символическую интерпретацию всей земной истории вплоть до настоящего времени. Аззи долго вглядывался в переплетение тонких линий и вдруг заметил, что в одном месте безупречная правильность узора нарушается — очевидно, здесь машина дала сбой.
— Что это? — спросил Аззи, указывая на бракованную ткань.
— Гибель Венеции, — ответил техник. — Этот город представлял собой одну из основных нитей в ткани земной истории, и его гибель привела к распаду связи времен. Старая культура рухнула, а новая еще не успела возникнуть, и потому историческое развитие затормозилось. Возник своеобразный вакуум, который будет существовать до тех пор, пока Венеция не возродится или какой-нибудь другой город не достигнет столь же высокого уровня развития. Если же этого не случится, то, боюсь, этот прекрасный узор будет безнадежно испорчен. Падение Венеции — одна из величайших трагедий цивилизации, и последствия ее могут быть столь велики и ужасны, что я не берусь их предсказывать.
