Усевшись на ветку и свесив ноги, я стащил с себя сапог. Посмотрев на прыгающую тварь и взвесив на руке сапог, я… надел его обратно на ногу. Идея, конечно, могла себя оправдать, но вот потом мне бы пришлось сильно помучиться, поэтому лучше даже не пробовать. Вместо этого я покрутил головой и, заметив неподалеку над собой ветку, подходящую для моей еще одной идеи, полез наверх. Чтобы отломать ее — нужной длины и конфигурации, — пришлось порядком повозиться, но я все же смог заполучить то, что мне было надо. Затем занял исходную позицию и принялся выжидать, когда до меня доберется первая красноглазая тварь. Ждать пришлось недолго. Через пару минут одна из них уже перебралась на соседнее дерево и теперь примеривалась прыгнуть на мое. Я же, в свою очередь, уперся спиной в ствол и, расставив ноги на ветках, насколько это было возможно, выставил перед собой длинный сук с развилкой, напоминающий рогатину. Дабы не спугнуть монстра и не заставить его передумать прыгать непосредственно на меня, я слегка приопустил свое импровизированное оружие и стал ждать.
Тварь некоторое время внимательно меня разглядывала, а потом резко прыгнула. Едва я успел выставить перед собой рогатину, как тварь напоролась на нее, причем толчок был такой силы, что меня самого чуть не прошило насквозь другим концом. Видимо, мозги у меня действительно соображали туго: нет, чтобы упереть конец рогатины в дерево, так я же, как полный дурак, держал его в руках перед собой. На мое счастье, когда я ломал ветку, слом получился без острого конца, иначе бы меня точно прошило насквозь. Обошлось, но рогатина для туши монстра оказалась не слишком прочной: раздался треск, и тварь с яростным ревом улетела вниз. Упавшего монстра мгновенно разорвали на части.
— Так тебе и надо, скотина этакая, — хмуро произнес я.
Повертев в руках остаток сломанной рогатины, я уж хотел, было, выкинуть его, но, увидев, что на подходе новый монстр, оставил. У меня появилась очередная идея.
Тварь оказалась более сообразительна, чем я думал. Наверняка она учла трагический опыт, полученный предыдущим монстром, поэтому нападать на меня не спешила. Впрочем, я был уверен, что красноглазый прыгнет до того, как подоспеют его сородичи: как показала практика, эти гады слишком жадны до жратвы, чтобы с кем-либо делиться, а жратвой являлся я. Главное было — не проворонить момент самого прыжка.
Не выпуская из поля зрения гориллоподобную тварь, я взвесил в руке обломок ветки и прикинул разделяющее нас с ней расстояние. Метров десять — с одной стороны, ничтожно мало, но с другой как раз хватает, чтобы тварь могла снести мне башку с одного прыжка. Заметив что сородичи этого монстра подобрались уже совсем близко, я решил поторопить его:
— Гули-гули-гули, цыпа-цыпа-цыпа… твою мать! А ну прыгай, тупая скотина!!!
Скотина послушалась, причем очень резво, я едва успел осуществить свой план. Как только увидел затвердевающие мышцы, вздыбливающиеся бугры которых были заметны даже под густой шерстью, я размахнулся для броска. Красноглазый начал приседать и отклоняться назад, но прыгнуть он так и не успел. За доли мгновения до прыжка ему в правую глазницу с омерзительным чавканьем вонзилась ветка. Монстр сначала сдавленно хрюкнул, после чего с истошным воем ухватился лапищами за конец торчавшей палки и одним рывком выдернул ее. Вообще-то, по плану тварь должна была свалиться с дерева, именно поэтому я и выжидал момент прыжка. Когда красноглазый отклонился назад, и ветка воткнулась ему в глаз, по всем правилам он должен был упасть, а не хрюкать, реветь и выдергивать палку из глаза. Насчет последних трех действий я совсем не возражал, главное, чтобы он упал. Но тварь к моим «хотел не хотел», «должен не должен» и «возражал не возражал» отнеслась совершенно наплевательски. Нападать она явно передумала, но и падать не спешила. Красноглазый просто плюхнулся на задницу и, закрыв пострадавший глаз одной из лап, тупо смотрел перед собой. Причем монстр был столь неподвижен, что у меня закралось подозрение в его скоропостижной кончине, да и повод для этого был более чем основателен (хотя увериться в этой мысли не давала поднятая рука, прикрывающая глаз, да и сидел он довольно прямехонько). Вот только смерть его меня совершенно не обрадовала бы. Сегодня явно был не мой день… точнее, не моя ночь. Все, что бы я ни делал, приводило не к тому результату, на который я рассчитывал или же совсем не работало. Просто издевательство какое-то.
Смотря на тупо сидящую тварь, я едва сам не ревел от ярости, которая становилась только сильнее и сильнее по мере приближения других красноглазых. В какой-то момент стало ясно, что, если сейчас не сорвать на чем-нибудь злость, то я полезу драться голыми руками. Матерясь на чистом русском в особо извращенной форме, я пулей взлетел вверх по дереву, после чего, развернувшись, прыгнул вниз. Ветка, в которую я метил, сломалась с первого раза. Разодрав в кровь руки, я кое-как затормозил, при этом что есть силы вцепился в сломанную ветку, боясь ее потерять. Отломав от нее все мелкие ответвления, я ухватился за тонкий конец и с разворота запустил ее в направлении тупо сидящей скотины. Охватившая меня ярость удесятеряла мои силы, и, хоть потом я об этом очень сильно пожалею, в данный момент мне это было только на руку. Красноглазого от удара не только скинуло с дерева, но и отбросило метров на пять. В этом была примерно равная заслуга как моих собственных сил, так и ветки. Все-таки она была большой, даже очень.
Как только туша шмякнулась на землю, желтоглазые с радостным воем устремились к жратве. Правда, не все. Трое гадов почему-то остались под моим деревом, распределившись по кругу. Слишком разумные, блин, так получайте! Не думая о последствиях, я прыгнул (если бы думал, то хрен бы это сделал). Прыгать с семиметровой высоты для меня было не впервой (с пятнадцати и больше прыгал, ничего, живой), но вот прыгать с такой высоты на голую землю я никогда бы не рискнул, ноги жалко. Даже сейчас я этого не сделал, да и зачем упускать такую прекрасную возможность разобраться с еще одной тварью — с той, что перекрывала путь к воде? Тем более, как я считал, это могло помочь мне спастись.
Секундное падение с замиранием сердца, удар обеими ногами, хруст позвоночника, отчаянный предсмертный визг желтоглазого, и я уже во весь опор мчусь к воде. Бегал бы я так стометровку на олимпиадах, все призы были бы мои. Но, как оказалось, волки-оборотни бегают этак разика в два быстрее, если не во все три. Уже предчувствуя, как разгоряченное тело погружается вводу, я на мгновение ослабил бдительность. Правда, удар по хребтине, едва не сломавший меня пополам, быстро напомнил, что малейшая расслабленность чревата последствиями. Проскакав наподобие мячика по земле, я взвился на ноги, но вонзившиеся мне в плечо десятисантиметровые клыки заставили упасть на колени. Растопырив указательный и безымянный пальцы в разные стороны, я ткнул ими выше сжавшейся на моем плече пасти в надежде попасть в глаза. Надежда оправдалась ровно наполовину: не хватило расстояния между пальцами, чтобы попасть сразу в два глаза — вот харя так харя. И сразу — вопрос: попал в глаз или это я ПОПАЛ? Волк, как и всякая нормальная живая тварь, среагировал подобающим образом: то есть что есть мочи дернулся назад, оставляя от моего плеча жалкие лохмотья. А я едва не рехнулся от боли.
Видимо, в какой-то момент я потерял сознание, когда же вновь смог соображать, то выяснились сразу три новости. Одна хорошая и две плохих, причем одна другой хуже. Хорошей новостью было осознание того, что я наполовину лежу в воде. Первой плохой новостью было орава ревущих тварей, приближающихся с невероятной скоростью. Второй же стало понимание неотвратимости всего происходящего. Монстры приближались, а я не мог пошевелить ни единым мускулом. Свое собственное тело ощущал как нечто ненужное, мешающее. Сделав над собой неимоверное усилие, смог перевернуться на другой бок, потом еще раз и еще, но на четвертом силы окончательно меня покинули, и я уткнулся лицом в воду. На мое счастье, в этом месте было не слишком сильное, но все же течение. Сначала почувствовал, как мои ноги начало заворачивать куда-то в сторону, а затем и все тело. Правда, все равно напоследок я получил подарочек от своих преследователей — оглушительный удар по голове, способствующий моему быстрому опусканию на дно речное. Все-таки надежда сбылась: это было спасение.
