— Ты не думай, ростовщика не я грохнул. Просто в его доме на меня пытались устроить засаду люди разобидевшегося графа и заодно прирезали хозяина, чтобы потом все свалить на меня. Я же о засаде прознал, перебил людей виконта и подумал, что лишние деньги мне не помешают, тем более, они стали бесхозные. Не пропадать же добру? Вот я и взял их… А ты у нас, стало быть, вор?
— Я?! — удивился Канд. — Нет!!!
Услышав на этот раз мое хмыканье, вампир тоже разъяснил:
— Тот, у кого я взял ожерелье, редкостный гад, он отобрал у меня все, абсолютно все! Да и еще подстроил так, чтобы меня изгнали. Кстати, с помощью ожерелья он все и подстроил, он мне его попросту подкинул и указал пальцем. Я же решил: раз меня все равно обвинили в том, чего не совершал, можно, чтоб не так обидно было, перед изгнанием совершить то, в чем меня, собственно, и обвиняли. Вот я и позаимствовал это украшение.
Хмыкнув еще разок, я не стал комментировать, хотя и мог. В молчании доев, мы принялись коптить мясо в дорогу, и этот процесс занял достаточно продолжительное время. Только когда солнце начало опускаться за горизонт, мы вновь продолжили путь, но предварительно перед этим в меру своих сил и возможностей уничтожили все следы нашего пребывания в этом лесу. Бегать ночью по лесу не рекомендуется никому, кроме детей и тех, кто видит в темноте. Детям все по фигу, а тем, кто видит, по фигу темнота.
Бежали молча и быстро, останавливаясь только сполоснуть горло (я) и попить крови нархвара из кожаного бурдючка (нашелся такой в сумке Канда), в который она была сцежена (вампир). С кровопийцей, потребляющим кровь в особо крупных размерах, у нас были более чем странные отношения. Мы могли говорить и говорить, а потом молчать на протяжении многих часов. После памятного разговора за едой до самого захода солнца не было сказано ни единого слова, зато после заката вампир, нагнав меня, начал говорить, невольно заставляя перейти меня на легкую трусцу. Вампир втолковывал мне особенности взаимоотношений местных рас. Из сказанного им выходило, что воюют здесь все и со всеми, причем на протяжении уже нескольких столетий. Иногда по-крупному, чаще вяло, но были и исключения. Некоторые кланы гномов и вампиров (но не все) держали холодный нейтралитет. Эльфы изредка нападали на людей, правда, признал Канд, это происходило по вине самих людей. Но больше всего люди воевали с себе подобными.
Оказывается, сейчас мы находились на одном из двух обитаемых материков, соединенных между собой небольшим участком суши — его называют полосой Кайна, или, по-простому, «горлышком», — вроде того, как в моем мире соединяются Северная Америка с Южной. Много лет назад на них существовала единая Империя, основанная древним родом Атх. Несколько сотен лет назад два клана, входившие в этот род — Халс и Лапс, — чего-то не поделили, в результате чего развязалась война, и произошел раскол империи на две половины. Одна стала именоваться Светлой Империей, другая — Темной (причем Канд был уверен, что живи мы в Темной Империи, то считали бы, что она как раз и есть Светлая, а другая, наоборот, Темная). Официально Темная и Светлая назывались по именам кланов — Империя Халс и Империя Лапс. Впрочем, раскол, по сути, случился лишь из-за одного жадного до власти чудака на букву «м». Власть в его руки так и не попала, зато очень повезло единственному на тот момент его сынишке. Говард Лапс после смерти отца быстренько взял бразды правления в свои руки и закончил начинание, создав Империю Лапс. Впрочем, к слову сказать, никто от этого сильно и не расстроился, просто вместо одной Империи стало две. Некоторое время все жили, ни о чем не заботясь, изредка подвоевывали в «горлышке», но на этом все и заканчивалось. Воевать по-настоящему никто не решался, и Канд объяснил мне, почему. Кораблей не было ни у тех, ни у других, так что все бои ограничивались, как уже было сказано, на территории «горлышка». Естественно, каждая Империя со своей стороны надежно перекрыла полосу Кайна, поэтому желанием нападать никто не горел, это практически стопроцентно грозило обернуться полным фиаско. Вот так и сосуществуют две Империи рядом друг с другом. Причем назвать их едиными государствами довольно трудно, поскольку каждое состоит из графств, княжеств и королевств, живущих между собой, мягко говоря, напряженно. Правда, главенство своего императора признается всеми.
— Хотя, я думаю, скоро о мирной жизни можно будет позабыть, — заключил Канд, когда мы решили сделать небольшой привал.
— Почему? — спросил я, развалившись на земле.
— Пока Империя Халс медленно варилась в собственном соку, Империя Лапс под предводительством достаточно умного потомка Говарда Лапса, некоего Догала, очень сильно вырвалась вперед. У них появился самый настоящий флот, армия, по численности превосходящая в несколько раз армию Империи Халс, и она обучена много лучше того, что есть у Халсов. Думаю, еще год-два и начнется война, причем до победного конца. Либо Догал положит все свои войска, либо захватит Империю Халс.
— Эх… — тяжело выдохнул я.
— Что такое? — насторожился вампир.
— Да вечно мне везет, — поморщившись, ответил я, после чего приложился к фляжке с водой.
— В смысле?
— Да не вовремя я пришел… оттуда, откуда пришел. Нет бы столетием раньше или позже.
— Тебе сколько лет?
— Лет?
— Холодных дней, — раздраженно пояснил вампир.
— Да я знаю что такое «лет»! Просто удивлен, что и ты знаешь. Мне… восемнадцать скоро будет.
— Сопляк! — довольно заржал Канд.
— Но-но! Щас рога пообламываю за такие слова… дедок ты наш.
— Мне двадцать пять! — гордо сообщил он.
— Вот и получишь по шее двадцать пять раз, — обрадовал я его. — Кстати, откуда ты знаешь столько о политике?
— Положение обязывало, — уныло пояснил он.
— Это какое?
— Обыкновенное!
— Бедный мальчик, как же это тебя забеременеть угораздило? — произнес я притворно жалостливым тоном.
— Чего?!! — обалдев, воскликнул он.
— Ты ведь сам сказал, положение обязывало, — злорадно произнес я.
— Да иди ты, — отмахнулся Канд. — Шуточки у тебя идиотские, и сам ты на голову больной.
— Наконец-то!!! — радостно взревел я.
— Что опять такое? — хмуро поинтересовался вампирчик.
— Хоть кто-то оценил меня по достоинствам, — умиленно ответил я.
Канд лишь выразительно покрутил пальцем у виска, после чего, покопавшись в сумке, бережно достал бурдючок и блаженно приложился к горлышку.
— Слушай, а как это у тебя кровь не свертывается? — заинтересовался я.
— Во-первых, у меня есть вот это, — Канд достал откуда-то из бездонного плаща маленькую скляночку и показал ее мне. — Во-вторых, на бурдючок наложено специальное магическое плетение, которое подогревает содержимое, в данном случае кровь.
— А что в скляночке?
— Моя слюна, взятая перед самым укусом; если ее добавить в колбу, то кровь не будет свертываться. В обычном состоянии слюна вампира по составу, как у людей, а вот в возбужденном виде, то есть когда я собираюсь «поесть», она резко меняется. Для того чтобы укус был безболезненный, мой организм вырабатывает что-то вроде обезболивающего, и заодно в момент укуса в организм жертвы попадает еще одно вещество, способствующее расслаблению, из-за чего жертва не сопротивляется.
— Получается, что ты можешь кого-нибудь цапнуть, и он мало того что не почувствует боли, так еще и кайф получит? — удивился я. Честно говоря, больше всего меня поразила подборка слов для объяснения, уж больно грамотно он все размусолил.
— Получается так, — немного подумав, ответил вампир.
Хмыкнув скорее своим мыслям, нежели Канду, я поднялся с земли.
— Предлагаю продолжить путь, до рассвета еще далеко.
— А что будет на рассвете? — полюбопытствовал вампир.
— Короткий отдых и снова в путь.
— Понятно, — сразу приуныл Канд.
— Ну, если тебе неохота, я не держу — скатертью дорожка.
— Да я уж к тебе как-то привык…
Больше не было сказано ни единого слова. Я, как и ранее, бежал немного впереди, а вампир на шаг-два позади, охота разговаривать опять пропала. Бежать нам, судя по всему, еще предстояло долго, по крайней мере, если полагаться на мои ощущения. Не знаю точно, сколько я пробыл без сознания, но до эльфийки, по меньшей мере, было еще дня два пути, плюс-минус пара часов, но это с условием, что темп нашего передвижения не изменится, на что рассчитывать было бы попросту глупо. Максимум завтра к вечеру, точнее, уже сегодня, надо будет сделать более продолжительную остановку на отдых, иначе все может очень и очень нехорошо закончиться. Столкнемся с какой-нибудь зверушкой похлеще нархвара, а сил и не хватит. И потерять бдительность из-за усталости было бы более чем нежелательно. Но в данный момент я привычно погрузился в свои мысли, оставив тело в автомат-режиме. В случае чего оно само среагирует как надо, причем этот навык у меня был еще с моего мира. Когда именно он у меня появился, сказать точно не могу, но приблизительно в районе семилетнего возраста, как раз когда я начал ходить в школу. От дома до школы и наоборот мне надо было идти минут двадцать-двадцать пять (когда вырос — десять-пятнадцать), поэтому, чтобы скрасить себе дорогу, я начинал мечтать, что-то представлять, при этом совершенно отключаясь от внешнего мира. Я мог выйти из школы, задуматься и прийти в себя лишь тогда, когда уже приходил домой. Правда, как-то раз, когда еще не научился контролировать эту способность, меня слегка зацепило машиной, но тогда отделался лишь легким испугом. Впоследствии же такого больше не случалось: тело само реагировало на опасность. Вот и сейчас, лишь слегка снизив скорость, я поставил тело на своеобразный автопилот, а сам принялся анализировать всю полученную мной за последнее время информацию. Самое то, чтобы скоротать столь длинную дорогу, поэтому грех было не воспользоваться таким способом. Некоторое время я еще ощущал внешний мир, но, спустя несколько минут, полностью остался наедине с собой, причем в своих же мыслях. Оставалось только пожалеть Канда, ему предстояло бежать как бы совершенно одному.
