— Все! — кричала она, — Нет больше никакого кольца! Это, это просто старая традиция. Моя дочь свободна и может быть взята в жены вашим величеством.
Но король не успокаивался. И лишь когда Матильда подняла мокрые от слез глаза и посмотрела прямо на гостя, он смог унять свой гнев и продолжить вести переговоры.
— Вы обещали мне, графиня. Обещали, давая собственное слово, что ваша дочь к моменту моего визита в Североград, не будет обременена семейными узами с этим, как его.
— Майнстейм, — ответила дочь. — его зовут Майнстейм.
— Это уже не имеет никакого значения. Проблема настолько быстро решаема, что не стоит даже обращать на нее внимание.
Севилья пыталась спасти шаткое положение из последних сил. Взгляд короля пустыни был зол и враждебен, и все говорило о том, что терпение его на исходе.
— Вы пытаетесь обмануть меня. Ваша дочь законная жена короля и брать ее в жены, не разобравшись с мужем, я считаю оскорбительно для себя самого.
— Но как?! Не уходите, прошу вас! Мы можем решить этот вопрос вместе, только скажите мне и я сделаю все, что вы хотите. В конце концов я могу стать вашей женой!
Это был крик последней надежды. Севилья упала на колени, раскинув широкое платье по полу, и разрыдалась во все горло. Так искренне она не плакала уже очень давно. С того самого момента, когда матушка выпорола ее в детстве за немытые руки перед обедом. Но теперь все было гораздо серьезнее. План рушился прямо на глазах. Мечты о великом будущем так и не стали реальностью, превратившись в неприглядное желе прямо в мозгу графини.
Однако король так и остался стоять на месте. Последние слова графини стали для него чем-то вроде открытия. Он скользнул по ней оценивающим взглядом, перевел его на лицо и с удивлением заметил, что она не так уже и стара. Да, детей она родить уже не сможет, хотя кто его знает, но было в ней что-то, что манило его к ней каким-то удивительным образом.
— Встаньте, графиня Севилья, не гоже такой женщине валяться на полу и лить слезы как маленькой девочке.
Она медленно подняла голову — глаза и лицо были мокрыми от слез, затем выпрямила спину и подошла к Абу Разиру.
— Я ведь не сказал «нет», но при этом и не ответил «да». Давайте сделаем так, — он устремил на женщину прямой, как выстрел стрелы, взгляд, — я возьму в качестве залога вас, графиня вы будете моей наложницей до тех пор, пока ситуация с мужем Матильды не будет улажена, а я обещаю вам выполнить все обещанное мною вплоть до объединения наших королевств после свадьбы с Матильдой.
Женщина широко раскрыла глаза. Такого она не ожидала услышать. Еще никогда в своей жизни она не была предметом торга в прямом и переносном смысле этого слова. Гордость не давала сказать «да». Она, графиня Северограда, самая могущественная женщина этих мест, должна была стать простой наложницей, чтобы спасти почти утонувший во мраке сознания свой грандиозный план.
Севилья вытерла слезы, посмотрела на свою дочь, что все это время молча наблюдала за происходящим и тихо произнесла «да».
Делать было нечего. Выбор, оставленный Абу Разиром, был похож на издевку, но в данный момент это была единственная спасительная ниточка, за которую графиня все еще могла ухватиться.
Король радостно улыбнулся, взял женщину за руку и подтянул к себе.
— Тебе понравится в пустыне, но это придется снять, — он провел рукой по платью, — там где я живу такое не в моде.
Его улыбка стала еще шире и страшнее. белоснежные зубы показались изо рта. И в эту секунду Севилья почувствовала страх по всему телу. Неприкрытый, животный. настолько отчетливо ощущаемый в каждом уголке ее сознания, что через несколько секунд она просто упала в обморок.
Король подхватил ее, что-то крикнул на незнакомом языке. В дверях показались несколько его слуг, приехавших вместе с ним. Они взяли женщину на руки и унесли обратно к карете.
— Моя дорогая Матильда, — он резко повернулся к дочери графини и, улыбаясь, заговорил, — Теперь все в ваших руках. Не знаю на что рассчитывала ваша мать, но вы можете выполнить задуманное, всего-то надо избавиться от мужа, а можете остаться верной ему, но тогда ваша матушка навсегда будет моей. Там, куда мы поедем, ее титул не будет значить ровным счетом ничего и ей придется выполнять простую работу, как крестьянке в ваших краях. Поэтому. решайте. Повторюсь, все в ваших руках.
Он громко засмеялся и быстрым шагом направился из огромного зала на выход.
Слух о восстановлении Маркуса в гильдию магов распространился за считанные часы. Уже к полудню, когда карета со старым архимагом еще только-только подбиралась к главному корпусу гильдии, каждый из послушников и старших магов знал кого им следует ждать.
Кто-то воспринял эту новость с одобрением, кому-то было безразлично, но были и те, кто, узнав о возвращении архимага в лоно гильдии, был готов протестовать против данного решения сутки напролет.
Однако решение старейшин оказалось железным и вскоре Маркус переступил порог здания, которое когда-то покинул. Каменные стены и высокий свод все также будоражили воображение. Он так давно не видел всего этого, что первое впечатление после долго отсутствия еще очень долго сопровождало его. Люди сторонились старого архимага. Послушники молча обходили стороной, более опытные — старались не разговаривать, а если разговор уже был начат, то закончить его как можно скорее.
Подобное отношение к себе не стало удивлением — Маркус понимал, что легенды о нем до сих пор живы здесь, и пытаться как-то оправдываться и выглядеть более хорошим было бессмысленным делом.
Шагая сквозь величественные помещения и залы, он вспоминал свою молодость здесь. Начав простым послушником и пройдя все ступени иерархии, благодаря терпению, стремлению к знаниям и природной врожденной склонностью к магическим делам, он пробился почти самый верх за столь короткий срок, что многие видели в нем нечто большее, чем просто одаренного ученика.
Мысли о прошлом прервал старина Квинтус. Выйдя с правой стороны и обогнув винтовую лестницу, он приблизился к Маркусу на довольно близкое расстояние.
Глаза старейшины блестели. То ли от радости, что его гильдия наконец получила свободу, то ли от скрытой ненависти, которую он так блистательно прятал за своей рабочей маской.
— Мы все подготовили, брат Маркус. Твоя лаборатория, реактивы, ингредиенты, в общем все самое необходимое, что может понадобиться тебе в твоей работе.
Архимаг протокольно улыбнулся.
— Спасибо.
Видя небольшую растерянность, старейшина поинтересовался, что могло вызвать столь неприкрытое удивление в глазах вновь вернувшегося в лоно гильдии мага.
— Я так давно здесь не был. Столько времени прошло, вроде ничего не изменилось. Но это как раз и удивляет. Тебе не кажется, Квинтус, что гильдия застряла в прошлом?
— Ты хочешь поговорить об этом?
— Почему нет? Я ведь теперь полноправный член этого общества. Мне хотелось бы знать, что нас ждет впереди и какой дорогой мы пойдем.
— Ты скоро все узнаешь, но пока, — он вытянул руку перед собой и указал на лестницу, — может взглянешь на свою лабораторию.
Маркус одобрительно кивнул головой и последовал по указанному маршруту. Лестница вела на самый верх. Круто поднимаясь почти к самому потолку, она как вихрь, утягивала за собой и устремлялась к небу. Квинтус шел следом за ним. Разговаривая о старых временах, о том, как хорошо было жить при прежнем правителе, они оба поднимались по лестнице, не считая сколько ступенек было пройдено.
Дверь находилась прямо перед ними.
«Такая же как и в тот день»
Мысли о прошлом все еще не покидали архимага. Он не мог избавиться от них. Все. Буквально все напоминало ему о тех молодых годах и о том, как он был востребован и уважаем. Стены, мебель, даже сам воздух остался прежним. Запах реактивов и магической золы, что образовывались при экспериментах с огнем и ртутью. Он витал в воздухе и настырно лез в ноздри.
Глубоко вдохнув его в легкие, он ощутил как кружиться голова, как сильно бьется его сердце и руки буквально тянуться к рабочему столу. Все формулы, рецепты, магические ритуалы и свитки с заклинаниями. Все это всплыло в его голове.
— Я готов приступить к работе. — прошептал он, не открывая глаз.
— Очень хорошо. Рад, что азарт взыграл внутри тебя — это пойдет на пользу всем нам.
Квинтус уже выходил, когда у самых дверей остановился.
— Сейчас к тебе придет Валериус, он хочет с тобой поговорить. Будь так добр, — он натянуто улыбнулся, — составь ему компанию и, пожалуйста, не сожгите здесь ничего в первый свой день.
Бросив прощальный взгляд, старейшина вышел из лаборатории. Маркус не стал провожать его — все его внимание было целиком сконцентрировано на лабораторном помещении.
