Старик не соврал. Помещение было обставлено очень добротно и современно. Не было ничего из старого оборудования, которым он пользовался в молодости. Перегонный куб, трансформационный мешок и прочие вещи были очень редкими предметами и только одно их наличие уже говорило о желании гильдии наладить с ним отношения.
— Нам пришлось потрудиться, чтобы отыскать все необходимое для сборки «мешка»
Валериус вошел неожиданно. Проведя пальцами по густым усам, он сделал один шаг вперед и уселся на приготовленный стул у самой двери. Дальше почему-то не пошел.
— Редкая вещь — сказал Маркус.
— Да, ты прав. И все это для тебя, друг мой.
— Друг? С каких это пор ты считаешь меня другом?
Удивление архимага было закономерным. Все то время, что он пробыл здесь, в окружении колб и магических схем, Валериус ненавидел его. Завидовал его способностям и тому, как быстро он учился, преодолевая за короткий промежуток времени объем работы, который другие послушники едва осиливали за месяц.
— Ну, братом я назвать тебя не могу, хотя мы оба находимся в гильдии магов, поэтому называю тебя другом. Или ты хочешь, чтобы я называл тебя по-другому?
— Называй как хочешь, — отмахнулся Маркус, повернувшись обратно к рабочему столу, — Квинтус сказал, что ты хочешь со мной поговорить.
— Да. По поводу твоего возвращения. Честно говоря, я так и не понял, почему Майнстейм решил такой огромной ценой вернуть тебя обратно в гильдию. Что у вас были за договоренности?
— Какое тебе от этого дело?
— Большое. Наша гильдия была в узде у царства Гуверон многие столетия. Никто из его правителей, каким бы тяжелым не было положение, не соглашался дать коллегии автономию и право на самоуправление. А Майнстейм согласился, прикрывшись заботой о том, что ему надо заклинание по закрытию порталов. — Валериус ехидно улыбнулся, — Я ведь не дурак, Маркус, я прекрасно понимаю, что дело в другом. Король решил избавиться от нахлынувших на него волной проблем, используя тебя и твои навыки, в обмен он вернул тебя в гильдию. Если его не остановила такая цена, то мне хотелось бы узнать, что ты предложил ему взамен.
— Ничего, он сделал это по собственной доброй воле.
— Вранье! — Валериус встал со своего места и подошел вперед. — Ты мог так много добиться, будь хотя бы чуточку прозорливее.
— Я никуда не спешу. Когда-то ты сказал, что я больше никогда не вернусь в гильдию, и вот я здесь. Время меня никуда не торопит.
— Это не удивительно, учитывая сколько громушника ты влил в свой огромный желудок, то смерть тебя вряд ли найдет в ближайшие полторы тысячи лет.
— Зависть, друг мой, плохое качество для старейшины.
Валериус отмахнулся.
— Как и воровство, — добавил Маркус, — Если бы ты меньше времени тратил контрабанду заклинаний и эликсиров, и больше на учебу, то может быть ты мог хотя бы отдаленно приблизиться к мои результатам.
Лицо старейшины резко поменялось. Он хотел было что-то ответить, но вовремя сдержал гнев и промолчал.
— Интересно, а Квинтус знает о твоих похождениях в «Красную вишню», о том как одной прекрасной ночью ты загнал там его драгоценный фамильный амулет, чтобы оплатить услуги куртизанок. О том, как тебя избили местные доходяги, воспользовавшись твоим беспомощным состоянием и обобрав до нитки.
— У тебя нет никаких доказательств, — сквозь зубы прошипел старейшина.
— А это что?
Маркус достал из походной сумки большой ярко-голубой амулет. Обрамленный в золотую оправу и украшенный со всех сторон крестовидными драгоценными камнями, он висел на тоненькой, но очень прочной цепочке.
— Как?! Это невозможно! Откуда у тебя это?
Валериус чуть не потерял дар речи, когда увидел в руках своего коллеги драгоценную вещь. Одолжив ее у Квинтуса под предлогом проведения тайного ритуала, он вскоре благополучно проиграл его в карты, когда пытался вернуть проигранный до этого посох архимага.
— Чего только не узнаешь от этих прекрасных дам, когда заплатишь им больше обычного.
— Я хочу, чтобы ты отдал его мне!
Злость переполняла Викториуса. В любую секунду он был готов наброситься на Маркуса и растерзать его, вырвав собственными зубами потерянный давным-давно амулет.
— Посох так же у меня.
— Я тебе не верю.
— А что такое? Мальчик сдулся? Квинтус предупреждал меня, чтобы мы не устраивали здесь огненное действо, но почему бы не нарушить запрет. Ты ведь всегда был настолько прилежным, насколько слизким. Как червяк. Бьюсь об заклад, что ты бы мог протиснуться в игольное ушко, когда оправдывался за потерянные вещи.
В этот момент он взорвался. Сбросив с себя свою мантию и вскинув руки вверх, он произнес несколько магических слов и зажег в своих руках пламя.
— Я испепелю тебя!
Руки старейшины выпрямились и были направлены на абсолютно спокойного Маркуса. Повернув свою голову и сделав неглубокий вдох, он дунул в сторону рук Валериуса небольшую струйку воздуха, отчего у того мгновенно потухло зажженное заклинанием пламя.
— Слабак, такое я умел в восемь лет.
— Чтоб тебя!
Валериус не верил своим глазам. Пламя в руках потухло, огонь пропал так мгновенно и неожиданно, что повторные заклинания не давали своего результата. Повторяя вновь и вновь, слова вылетали из его легких, но заклинания так и оставались не активированными. Наконец, когда и без того не бесконечное терпение старика иссякло, он согнул свои пальцы и набросился на Маркуса.
Архимаг был готов к такому повороту событий. Сжав в руках цепочку с амулетом, он размахнулся им и со всей силы ударил по лицу бежавшего на него старейшины. Отпечатав на нежном лице Валериуса крестовидный знак, он рассек щеку и по дуге вернулся обратно в руки архимага.
На крики в лабораторию сбежались послушники. Схватив дергавшегося на полу старейшину, они подняли его на руки и вынесли, как мешок с песком, обратно через выход. В этот момент вошел и сам Квинтус. Глядя на пятна свежей крови и то, с каким откровением матерился и проклинал все живое его коллега Валериус, он подождал, когда все стихнет и подошел к лабораторному столу.
— Я же просил…
— Я знаю. Кстати, это вроде как твое.
Маркус протянул сжатый в руке амулет.
— Где ты его нашел? — спросил Квинтус.
— Выиграл в карты у эльфийских шулеров. Бедолаги, они думали, что смогут обыграть меня, используя свои приемчики, но даже не догадывались, что сделать несколько тузов заклинанием гораздо проще и быстрее, чем доставать из-под стола новую колоду.
— Я тебе безумно благодарен. — Квинтус взял из рук Маркуса амулет и тут же одел его. — Может ты тогда сможешь найти…
— Посох тоже у меня.
— Что? И его ты тоже выиграл?
Архимаг отрицательно покачал головой.
— Нет, его я забрал у местного крестьянина, который приспособил его под вилы, когда выгребал навоз из свинячьего хлева. Я пытался его отмыть, но он до сих пор жутко воняет.
— Проклятье! — вспыхнул старейшина гильдии магов, — Я отдал все это Валериусу для магического ритуала, а он все проиграл в карты мошенникам. Он заплатит за это!
С криками он выбежал из лаборатории и помчался в след за послушниками, что вынесли брыкающееся тело мага в направлении винтовой лестницы.
Вскоре все стихло. Крики окончательно утонули в многочисленных комнатах и этажах этого закрытого заведения. Теперь он мог спокойно заняться своими делами. Это было так приятно, вспомнить что он все еще что-то может. Создавать заклинания, помогать бедным в их нелегком труде и, конечно, выручить короля Майнстейма, который возлагал на него большие надежды.
Закрыв дверь, он полностью ушел в работу. Вся его голова кипела от работы. Мысли роились в ней, принося и унося многочисленные идеи, питая его живительной и такой необходимой энергией. Но, что-то было все равно не так. Не было запала, не было искры, чтобы преодолеть стену из сомнений и собственных предрассудков. Он знал как избавиться от всего этого, нужно было лишь одно. Громушник. Эликсир бессмертия помогал ему всегда и в этот раз он должен был ему помочь.
Подняв свою сумку, он открыл ее перед собой и достал маленькую прозрачную емкость, наполненную до самого горлышка заветной жидкостью. Щелкнула пробка и через мгновение желудок наполнился горячей смесью.
План начал потихоньку реализовываться. Присланные обозы с золотом и шекелями от Лорда Тьмы, сыграли немаловажную роль в деле по засеву всех ближайших пахотных земель элем. Из гильдии магов было прислано необходимое заклинание и растения, несмотря на природу и погоду, росли с завидной быстротой, будоража воображение Майнстейма будущей прибылью.
Глядя на зеленеющие поля и копошащихся на них крестьян, он думал, что вот, наконец-то, настал тот момент, когда черная полоса в его жизни начала заканчиваться, уступая место всему хорошему, что должно было появиться в ближайшее время.
