— Проходите, молодой человек, — раздался мягкий голос сидящего.
Иван осторожно приблизился.
— Садитесь, — незнакомец трубкой указал на стоящее рядом кресло, — в ногах правды нет. Иван все так же осторожно присел, с опасливым любопытством глядя на таинственного хозяина замка. Перед ним, несомненно, был владелец этих мест. Об этом говорило то, как уютно он устроился у камина, и властные интонации, изредка проскальзывающие в его речи.
— Трубку? — предложил незнакомец, кивая на целую батарею курительных принадлежностей на небольшом столике рядом с камином.
Иван отрицательно помотал головой.
— Тогда, может, бренди? — Незнакомец взял со столика хрустальный графин с золотящимся содержимым. — Или вы предпочитаете какой-то иной напиток?
— Нет, — Иван опять отрицательно качнул головой.
— Нет — да или нет — нет? — с чуть заметной усмешкой спросил незнакомец.
— Я воздержусь, — с трудом произнес Иван, присматриваясь к таинственному собеседнику.
— Воля ваша, — незнакомец плеснул себе в пузатый бокал жидкости, — а я с вашего позволения приму некоторую толику этого божественного напитка…
— Кто вы такой? — спросил Иван, наблюдая, как незнакомец смакует напиток.
— Вам не кажется, что этот вопрос более уместен в отношении вас? — усмехнулся незнакомец.
— Не кажется, — возразил Иван.
— А вы, однако, очень самоуверенны. — Насмешливый взгляд незнакомца скользнул по лицу Ивана. — Явились в мои владения без приглашения и полагаете, что можете вести себя как вздумается…
— Куда вы дели моих друзей? — задал следующий вопрос Иван, в глубине души понимая, что хозяин замка просто забавляется от скуки или еще по какой-либо причине с незваным гостем.
— И все-таки я вам настоятельно советую выпить, — проигнорировал вопрос гостя незнакомец — Вы не представляете, насколько благотворно действует сия жидкость на измотанную длительным и не совсем безопасным путешествием нервную систему…
Иван, осознавая, что ему достаточно недвусмысленно предлагают играть по правилам хозяина, плеснул из графина коричневой жидкости в бокал и пригубил напиток. Бренди действительно был великолепен. Жидкость плавно скользнула по горлу, проваливаясь в желудок, и оттуда пошла теплая волна, от которой натянутые, как струна, нервы расслабились.
— С вашими спутниками, если уж вас это так сильно волнует, — произнес незнакомец, — ничего не произошло.
— Где они?
— Девушка осматривает мое скромное собрание полотен, — хозяин небрежно повел рукой, и над камином вспыхнул круглый экран, на котором Иван увидел Ешку, бредущую по анфиладе небольших залов, стены которых были увешаны картинами в массивных золоченых рамах. — Кстати, вы можете впоследствии осмотреть коллекцию. Уверяю, там есть на что взглянуть…
Изображение на стене мигнуло. Ешка исчезла и появился Сева, с интересом читающий табличку на большой бочке. Ряды этих емкостей тянулись влево и вправо от Севы насколько мог видеть взгляд. Вернее, насколько позволял экран, так небрежно явленный хозяином замка. — Ваш говорящий транспорт, как видите, тоже жив и здоров, — произнес незнакомец. — Где он? — В погребе, — невозмутимо пояснил хозяин замка. — Ему, как существу мужеского пола, я предложил продегустировать хранящиеся там вина, решив, что картины не вызовут у него такого интереса…
— Почем я знаю, что это не иллюзия? — усмехнулся Иван.
— Вы маниакально подозрительны, молодой человек, — поморщился незнакомец. — Надо с большим доверием относиться к словам собеседника…
— Мой жизненный опыт говорит об обратном, — попробовал возразить Иван.
— Что значит ваш жизненный опыт по сравнению с моим? — пренебрежительно скривился собеседник.
— И насколько же он больше? — хмыкнул Иван.
— С тех пор как я поселился в здешних местах, это уже пятое поколение, находящееся у меня на службе. — Хозяин замка щелкнул пальцами, и у дверей залы возник здоровенный мужик, метра под три ростом, облаченный в черный фрак.
Иван поначалу не понял, что в нем не так, а потом с трудом сглотнул. У слуги, замершего по стойке «смирно», во лбу красовался всего лишь один глаз.
— Кто это? — спросил Иван, не в силах отвести взгляда от этого монстра.
— Вы разве не знакомы с творчеством Гомера? — удивился хозяин замка, — Насколько мне известно, он достаточно популярен в вашем мире.
— Циклоп?
— Он самый, — кивнул собеседник.
— Но у Гомера они гораздо больше, — попробовал возразить Иван.
— Всего лишь художественное преувеличение, — со знанием дела заметил хозяин замка.
— Как они попали в эти края?
— Когда я решил сменить обстановку, — пояснил собеседник, — то взял с собой одно семейство. Эти существа обычно очень исполнительны и преданны, поэтому я решил, что на новом месте они будут идеальны в качестве обслуживающего персонала, и, как видите, не ошибся. Людей я стараюсь без необходимости не привлекать. От них одни проблемы. И почти каждый старается лишить меня жизни, хотя и понимает, что это бесполезно…
— Так вы К… — Иван запнулся.
— Кощей Бессмертный, вы хотите сказать? — докончил за Ивана, благожелательно улыбаясь, собеседник.
— Да, — кивнул Иван.
— Можете называть и так. — Хозяин замка плеснул себе еще бренди, жестом предложив Ивану сделать то же самое. — Мое настоящее имя несколько сложновато для произношения, а другие… кто и как только меня не называл.
— И все, что о вас рассказывают, правда? — Иван обнаружил, что его бокал пуст, и воспользовался приглашением собеседника.
— Что именно? — поинтересовался Кошей.
— Ну в сказках. — Иван вопросительно посмотрел на хозяина замка.
— По большей части бессовестно лгут, — поморщился Кощей. — Обычная зависть обычных смертных существ…
Иван выжидающе смотрел на замолчавшего Кощея.
— А что пишут обо мне ваши современники — просто жуть. — Кощей с отвращением бросил взгляд на книгу в пестрой обложке, что держал в руке в продолжение разговора, и швырнул ее в огонь. — Меня так и подмывает иногда явиться к этим так называемым писателям и продемонстрировать на них все то непотребство, что они приписывают мне… Греки и римляне были гораздо более почтительны к моей персоне.
— Что же заставило вас покинуть мой мир? — поинтересовался Иван, пытаясь в уме подсчитать, сколько же лет может быть сидящему перед ним существу.
— Я привык к свежему воздуху, — пояснил Кощей, — А на Земле сейчас практически не осталось уголков, не изгаженных людьми.
— Почему же? — не согласился с ним Иван. — До Антарктиды и высокогорий мы еще по-настоящему не добрались… да в тайге и пустынях кое-где остались нетронутые места.
— Я не бедуин и не пингвин, чтобы жить в пустыне или во льдах, — поморщился Кощей. — Горы еще куда ни шло… например, в Греции была одна прелестная горушка, на которой я довольно долго жил. Но и там, в горах свыше двух тысяч метров, делать нечего. Тот же лед и стужа.
— Вам с вашими возможностями, мне кажется, ничего бы не стоило оборудовать вполне комфортное жилище и в таких местах, — возразил Иван.
— Ага, — хмыкнул Кошей. — И каждую минуту ждать чьего-нибудь любопытного носа? Нет, уважаемый, я предпочитаю покой…
— Я бы хотел у вас спросить… — начал Иван, но Кошей жестом прервал его.
— Предлагаю вам отдохнуть с дороги, а вечером за ужином мы обо всем переговорим. — Кощей опять доброжелательно улыбнулся. — Мой слуга, — он показал на застывшего у дверей циклопа, — проводит вас. Если что-то понадобится — обращайтесь к нему.
— А мои спутники?
— Их комнаты находятся по соседству с вашей. — Хозяин замка склонил голову, давая понять, что аудиенция окончена.
— Ну что ж, — обратился Иван к циклопу, — веди меня, Полифем.
— Кстати, его зовут именно так, — раздался вслед голос Кощея. — Я решил при выборе имени остановиться на этом историческом персонаже…
Ужин. Переговоры
После существования на подножном корму и банальных каш и супов автоном-избушки стол хозяина замка поражал кулинарными изысками.
Стерляжья уха, луковый суп, благоухающие ломти нежной телятины, запеченная осетрина, жареные перепела, бекасы, куропатки, икра черная, икра белужья, раскрытые раковины устриц в хрустале битого льда, маслено поблескивающие в широкогорлых графинах коньяк и бренди, шампанское, красное и белое вино…
Да и сама обеденная зала замка настраивала на то, что потребление пищи — это настоящая церемония, а не торопливое поглощение невесть чего в придорожной закусочной или на банальной кухне.
Высокие сумрачные своды, терявшиеся где-то высоко в полутьме, пляшущие языки огня на стенах от непременного камина, истекающие душистым воском толстые свечи в кованых серебряных подсвечниках, установленных в строгом порядке на длинном, как дорожка для боулинга, столе, крахмальные салфетки в серебряных же кольцах. И устрашающий набор вилок, вилочек, ложек всевозможных размеров, крючков, ножей, чем-то неуловимо напоминающий стоматологическую клинику. Стулья красного дерева с прямыми высокими спинками, за каждым из которых застыли в черных с золотым шитьем ливреях вышколенные не в одном поколении родственники Полифема.
