Из-за двери донесся глухой шмяк.
— Хорошие доводы, именно, — сказал Хестер.
— Подожду-ка я холле, — сказал Даль.
Через два часа на рассвете в холл спустился усталый Керенский.
— Марку нужны его ключи, — сказал он. — Ему к полседьмому ехать гримироваться.
Даль полез в карман за ключами.
— Так он нам поможет? — спросил он.
Керенский кивнул.
— Он сделает звонок, как только попадет на съемочную площадку. Скажет Паулсону, что если тот не назначит встречу на сегодня, то уйдет из сериала.
— И как ты умудрился заставить его пойти на это? — спросил Хестер.
Керенский пригвоздил Хестера взглядом:
— Ты уверен, что хочешь это знать?
— Э… — пробормотал Хестер. — Собственно, нет. Кажется, нет.
— Вот и я так думаю, — отрезал Керенский. Он взял ключи у Даля.
— А я хочу знать, — встряла Дюваль.
Керенский вздохнул и повернулся к ней.
— Скажи мне, Майя, ты когда-нибудь встречала кого-нибудь, кого ты понимаешь так полно, так точно, так хорошо, будто у вас одно тело, одни мысли и желания? И вдобавок к этим чувствам знала, что то, что ты испытываешь к другому, он чувствует к тебе же — до самого вашего последнего атома? Было у тебя такое?
— Вроде нет, — сказала Дюваль.
— Мне тебя жаль, — сказал он и пошел обратно в номер.
— Вот надо было тебе спросить! — набросился Хестер на Дюваль.
— Мне было любопытно. Давай, подай на меня в суд.
— Я ж теперь это представляю, — пожаловался Хестер. — У себя в голове. И не смогу этого забыть. И все из-за тебя.
— Да, не знали мы Керенского с этой стороны, — сказал Даль. — Никогда не замечал, чтоб он интересовался мужчинами.
— Дело не в этом, — сказал Хансон.
— Ты что, проспал последнюю пару часов? — спросил Хестер. — И шмяканье?
— Нет, Джимми прав, — возразила Дюваль. — Он не интересуется мужчинами. Он интересуется собой. Всегда так было. А теперь он дорвался.
— Фу, — скривился Хестер.
Дюваль покосилась на него.
— А что, ты бы не воспользовался шансом?
— Я вот не воспользовался, — заметил Даль.
— Да, но мы уже выяснили, что ты ханжа, — сказал Дюваль.
Даль ухмыльнулся:
— Верно.
Лифт распахнулся и показался Кори, за которым следовал Керенский. Кори подошел к Далю.
— Мне нужен номер твоего телефона, — сказал он. — Чтобы я мог позвонить тебе, когда назначу встречу на сегодня.
— Хорошо, — сказал Даль и продиктовал ему. Кори добавил номер в контакты и обвел всех взглядом.
— Я хочу, чтобы вы были благодарны за то, что я делаю, — сказал он. — Назначая вам эту встречу, я подставляю свою задницу. И если вы сделаете что-нибудь, что поставит мою карьеру под угрозу, клянусь, я вас найду и устрою неприятности на всю оставшуюся жизнь. Вам ясно?
— Ясно, — сказал Даль. — Спасибо.
— Я это не для вас делаю, — сказал Кори и кивнул на Керенского, — А для него.
— Все равно спасибо, — сказал Даль.
— И еще, если кто-нибудь спросит, почему вы ребята помогали мне сесть в машину прошлым вечером, это потому, что у меня возникла аллергическая реакция на танины в вине, которое я пил в «Лозе», — заявил Кори.
— Разумеется, — согласился Даль.
— Это же правда, — сказал Кори. — У людей на что угодно бывает аллергия.
— Да, — согласился Даль.
— Вы не видели, кто-нибудь на видео снимал, как вы меня в машину заталкивали, нет? — спросил Кори.
— Ну, может, парочка.
Кори вздохнул.
— Танины. Помните об этом.
— Обязательно, — сказал Даль.
Кори кивнул Далю, подошел к Керенскому и порывисто заключил его в объятия. Керенский ответил тем же.
— Хотел бы я, чтоб у нас было больше времени, — сказал Кори.
— Я тоже, — ответил Керенский. Они обнялись еще раз и расстались. Кори вышел из холла. Керенский проводил его взглядом.
— Ух, ты, — сказал Хестер. — Керенский, да ты втрескался.
Керенский резко развернулся на пятках.
— Это что еще такое?
Хестер поднял руки:
— Эй, да я ж не осуждаю, — заявил он.
— Что не осуждаешь? — произнес Керенский и обвел их взглядом. — Чего? Вы что, все думаете, что я с Марком сексом занимался?
— А ты не занимался? — спросила Дюваль.
— Мы разговаривали, блин! — сказал Керенский. — Это бы самый потрясающий разговор за всю мою жизнь. Я как будто встретил брата, которого у меня никогда не было.
— Да ладно, Анатолий, — сказал Хестер. — Мы же слышали шмяк.
— Марк надевал штаны, — сказал Керенский. — Я отдал ему штаны, а он все еще нетвердо держался на ногах и упал. Вот и все.
— Ладно, — сказал Хестер. — Извини.
— Боже, — Керенский обвел их глазами. — Да вы, блин… у меня самая потрясающая встреча за всю, блин, жизнь, я разговариваю с единственным человеком в мире, который по-настоящему въезжает — по-настоящему меня понимает — а вы тут все сидите внизу и думаете, что я пытаюсь совместить путешествие во времени, инцест и мастурбацию. Спасибо преогромнейшее за то, что испоганили мои потрясающие, переворачивающие всю жизнь переживания. Меня от вас тошнит, — он в бешенстве зашагал прочь.
— Интересненько, — протянула Дюваль.
Керенский резко вернулся назад и ткнул пальцем в Майю.
— И у нас все кончено, — заявил он.
— Справедливо, — согласилась Дюваль.
Керенский в бешенстве зашагал прочь второй раз.
— Хотелось бы просто указать на то, что я был прав, — через минуту произнес Даль.
Дюваль подошла и отвесила ему подзатыльник.
Личный офис Чарльза Паулсона располагался в Бербанке, вдали от киностудии, в здании, окруженном тремя другими продюсерскими компаниями, двумя агентствами, какой-то новооткрывшейся технической фирмой и благотворительным фондом, посвященным борьбе со стоматитом.
Кабинеты, принадлежащие Паулсону, занимали третий этаж. Компания вызвала лифт.
— Не надо было мне есть последний буррито, — сказал Хестер с болезненным выражением на лице, едва втиснувшись внутрь.
— Я тебе говорил, — сказал Хансон.
— А еще ты говорил, что в 21 веке было пищевое законодательство, — буркнул Хестер.
— Я не думаю, что пищевое законодательство способно защитить тебя от третьего буррито, — сказал Хансон. — Тут дело не в законах, а в передозировке жира.
— Мне надо в туалет, — сказал Хестер.
— А подождать нельзя? — спросил Даль. — У нас типа важная встреча.
— Если я не найду туалет, вы не захотите, чтоб я на ней присутствовал, — сказал Хестер. — Потому что последствия буду печальные.
Лифт распахнулся и они впятером вышли. Дальше по коридору направо виднелся мужской туалет. Хестер быстро и целенаправленно к нему устремился и пропал за дверью.
— И надолго это? — спросила Дюваль у Даля. — У нас назначена встреча через минуту.
— У тебя когда-нибудь случался несчастный случай с буррито? — спросил ее Даль.
— Нет. И, судя по всему, я должна этому порадоваться.
— Вероятно, он некоторое время будет занят, — сказал Даль.
— Мы не можем ждать, — сказал Керенский.
— Нет, — согласился Даль.
— Вы, ребята, идите, — предложил Хансон. — А я останусь и пригляжу за Хестером. Мы вас в холле подождем.
— Ты уверен? — спросил Даль.
— Точно, — сказал Хансон. — Мы с Хестером все равно должны были молча стоять в сторонке. Мы можем и в холле журналы почитать. Что может быть интересней сплетен трехсотлетней давности?
Даль улыбнулся:
— Ну ладно. Спасибо, Джимми.
— Если у Хестера кишки взорвутся, дай нам знать, — сказала Дюваль.
— Как только, так сразу, — пообещал Хансон и направился к туалету.
Секретарша в «Паулсон Продакшнз» тепло улыбнулась Керенскому, когда он, Даль и Дюваль вошли в приемную.
— Привет, Марк, — сказала она. — Приятно снова тебя видеть.
— Угу, — сказал Керенский.
— Мы тут, чтобы встретиться с мистером Паулсоном, — сказал Даль, прерывая неловкий момент. — У нас назначено. Марк об этом договорился.
— Да, конечно, — сказала секретарша, глянув на компьютерный экран. — Мистер Даль, не так ли?
— Это я, — сказал Даль.
— Присядьте, пожалуйста, я скажу ему, что вы здесь, — предложила она, еще раз улыбнулась Керенскому и сняла трубку, чтобы позвонить Паулсону.
— Кажется, она с тобой флиртует, — сказал Дюваль Керенскому.
— Она думает, что флиртует с Марком, — заметил Керенский.
— Может, тут что-то скрывается, — сказала Дюваль.
— Прекрати, — отрезал Керенский.
— Просто пытаюсь помочь тебе прийти в себя после разрыва, — сказал Дюваль.
— Мистер Даль, Марк, мэм, — произнесла секретарша. — Мистер Паулсон сейчас вас примет. Пожалуйста, следуйте за мной.
Она провела их по коридору в большой кабинет, где за большим столом сидел Паулсон.
