Паулсон открыл было рот, вероятно, чтобы запростестовать и предложить сколько угодно причин, почему это будет невозможно. Даль поднял руку, предупреждая возражения:
— Теперь, когда мы здесь, я знаю, что сериал не может быть просто так остановлен. В любом случае, это было маловероятно. Но сейчас я не хочу, чтобы сериал останавливался, потому что я вижу способ, которым можно заставить его работать на нас. И на нас, и на вас.
— К делу тогда, — сказал Паулсон.
— Чарльз, ваш сын в коме, — сказал Даль.
— Да, — ответил Паулсон.
— У него нет шанса выкарабкаться, — сказал Даль.
— Нет, — через минуту ответил Паулсон и отвернулся со слезами на глазах. — Нет.
— Ты ничего не говорил об этом, — сказал Вейнштейн. — Я думал, все еще есть шанс.
— Нет, — ответил Паулсон. — Доктор Ло сказал мне вчера, что функционирование мозга продолжает ухудшаться, и что только аппараты поддерживают жизнь в его теле. Мы ждем, пока вся семья съедется, чтобы мы могли попрощаться. И тогда мы отключим аппараты. — Он оглянулся на молча сидящего Хестера и опять повернулся к Далю. — Если только у вас нет другой идеи.
— Есть, — сказал Даль. — Чарльз, я думаю, мы можем спасти вашего сына.
— Говорите, как, — сказал Паулсон.
— Мы берем его с собой, — сказал Даль. — Обратно на «Бесстрашный». Мы можем вылечить его там. У нас там есть технология, чтобы это сделать. А даже если бы и не было, — он указал на Вейнштейна, — у нас есть Сюжет. Мистер Вейнштейн тут напишет сценарий серии, в которой Хестер ранен, но выживает и попадает в лазарет, где его вылечат. Хестер выживает. Ваш сын выживает.
— Взять его в сериал, — произнес Паулсон. — Вот ваш план.
— Идея такова, да, — согласился Даль. — Типа того.
— Типа того, — произнес Паулсон, морща лоб.
— Есть некоторые логистические проблемы, — сказал Даль. — И вдобавок скажем так, телеологические.
— Например? — спросил Паулсон.
Даль повернулся к Вейнштейну, который тоже наморщил лоб.
— Полагаю, вы как раз думаете о некоторых.
— Ага, — согласился Вейнштейн и указал на Хестера. — Во-первых, у вас во вселенной их будет два.
— Ты можешь придумать этому оправдание, — сказал Паулсон.
— Я мог бы, да, — согласился Вейнштейн. — Хотя оно вышло бы невнятное и бессмысленное.
— А что, это для вас проблема? — поинтересовался Хестер.
— Но дело в том, что два в той вселенной означают ни одного в нашей, — Вейнштейн проигнорировал реплику Хестера. — У вас был — простите, у вас есть — сын, играющий этого персонажа в сериале тут. Если они оба отправятся туда, то некому будет играть персонажа.
— Мы найдем нового актера, — сказал Паулсон. — Кого-нибудь, похожего на Мэтью.
— Но тогда возникнет проблема — на которого из… — Вейнштейн бросил взгляд на Хестера.
— Хестер, — сказал тот.
— … на которого из Хестеров повлияет новый тут, — сказал Вейнштейн. — И, кроме того — кстати, я хочу признаться, что совершенно не понимаю, как это чертово вуду работает — но если бы я пытался такое проделать, то не стал бы использовать суррогатного Хестера, кто знает, как это повлияет на выздоровление твоего сына. Он может превратиться в кого-то другого.
— Верно, — сказал Даль. — Вот почему мы предлагаем следующее решение.
— Я остаюсь, — сказал Хестер.
— Итак, ты остаешься и делаешь вид, что ты мой сын, — произнес Паулсон. — Ты волшебным образом поправляешься, а потом мы снимаем серию, в которой ты играешь моего сына, и мы делаем так, что ты поправляешься.
— Типа того, — сказал Хестер.
— Что значит «типа того»?! — рявкнул Паулсон. — В чем проблема?
Даль опять повернулся к Вейнштейну.
— Скажите ему.
— Ой, ё, — Вейнштейн выпрямился в кресле. — Эта шутка с атомами, да?
— Штука с атомами? — спросил Паулсон. — Какая еще штука с атомами?
Вейнштейн вцепился себе в волосы:
— Какая дурь, — пробормотал он. — Чарльз, когда мы писали сценарий к серии, где Абернати и остальные отправляются назад во времени, мы придумали, что они могут находиться там только шесть дней, прежде чем их атомы не вернутся на те места, которые занимали в прошлом.
— Совершенно не понимаю, что это значит, Ник, — вздохнул Паулсон. — Давай человеческим языком.
— Это значит, что если мы проведем в этой временной линии шесть дней, мы умрем, — сказал Даль. — И у нас сейчас идет третий день.
— И это также значит, что если Мэтью отправится в их время, то через шесть дней с ним случится то же самое, — сказал Вейнштейн.
— Да что за долбанный идиотизм! — обрушился на Вейнштейна Паулсон. — Какого хрена вам такое в голову взбрело?
Вейнштейн выставил вперед руки, обороняясь:
— А что я, знал, что у нас однажды будут такие разговоры? — жалобно протянул он. — Боже, Чарльз, мы пытались продраться через чертову серию. Нам нужно было, чтоб у них была причина поторапливаться. В то время это казалось разумным.
— Ну так поменяй все, — приказал Паулсон. — Новое правило: все путешественники во времени могут иметь столько долбанного времени, сколько захотят.
Вейнштейн жалобно посмотрел на Даля.
— Слишком поздно, — сказал Даль, поймав его взгляд. — Правило действовало, когда мы отправились сквозь время, и, кроме того, сейчас мы не в сериале. Мы действуем за пределами Сюжета, то есть, даже если бы вы и могли изменить правило, оно не вступило бы в действие, потому что вы не сняли происходящее на пленку. Мы никуда от него не денемся.
— Они правы, — сказал Паулсон Вейнштейну, указывая на экипаж «Бесстрашного». — Твоя вселенная — отстой.
Вейнштейн выглядел совсем зашуганным.
— Он не знал, — заступился за него Даль. — Вы не можете его винить. И он нам нужен, так что, пожалуйста, не увольняйте его.
— Я не собираюсь его увольнять, — проворчал Паулсон, все еще сверля Вейнштейна взглядом. — Я хочу знать, что нам теперь делать с этой проблемой.
Вейнштейн открыл было рот. Закрыл и повернулся к Далю:
— Немного помощи бы не помешало, — выдавил он.
— Тут все становится немного безумным, — произнес Даль.
— Становится? — возмутился Вейнштейн.
Даль повернулся к Паулсону.
— Хестер остается, — сказал он. — Мы берем с собой вашего сына. Мы возвращаемся в наше время и нашу вселенную, но он — Даль указал на Вейнштейна, — пишет, что человек в шаттле — Хестер. Мы не пытаемся протащить его тайком или использовать еще одного статиста. Он должен быть центром сюжета. Мы называем его по имени. По полному имени. Джаспер Аллен Хестер.
— Джаспер? — спросила Дюваль у Хестера.
— Не сейчас, — буркнул Хестер.
— Итак, мы зовем его Джаспер Аллен Хестер, — сказал Паулсон. — И что? Он все еще будет моим сыном, а не вашим другом.
— Нет, — сказал Даль. — Только если мы не скажем, что это не так. Если Сюжет говорит, что это Хестер — значит, это Хестер.
— Но… — Паулсон оборвал себя на полуслове и посмотрел на Вейнштейна. — В этом всем нет ни хрена смысла, Ник.
— Нет, — согласился Вейнштейн. — Но в том-то и суть. Это не должно быть осмысленным. Это просто должно произойти. — Он повернулся к Далю. — Ты пытаешься заставить халтурность сериала работать на тебя.
— Я бы так не формулировал, но да, — сказал Даль.
— А что насчет атомов? — спросил Паулсон. — Я думал, это проблема.
— Если бы тут был Хестер, а там — твой сын, это была бы проблема, — сказал Вейнштейн. — Но раз там точно будет Хестер, значит, тут точно будет твой сын, и все атомы будут находиться там, где и надо. — Он повернулся к Далю. — Верно?
— Мысль такая, — сказал Даль.
— Мне нррравится этот план! — заявил Вейнштейн.
— А мы уверены, что он сработает? — спросил Паулсон.
— Нет, — ответил Хестер.
Все посмотрели на него.
— Что? — спросил он. — Мы не знаем, сработает ли. Мы можем ошибаться. И тогда, мистер Паулсон, ваш сын все равно умрет.
— Но тогда и ты умрешь, — сказал Паулсон. — Тебе не нужно умирать.
— Мистер Паулсон, факт в том, что если бы ваш сын не впал в кому, вы все равно рано или поздно убили бы меня, как только ему надоело бы быть актером, — сказал Хестер и указал на Вейнштейна. — Ну, он убил бы. Вероятно, я был бы съеден космическим бобром. Или еще какой-нибудь бы маразм случился. Ваш сын сейчас в коме, так что, возможно, я выживу, но, опять-таки, однажды я могу оказаться на шестой палубе, когда «Бесстрашный» попадет в космическую битву, и тогда я окажусь просто безымянным угребищем, которого выбросило в космос. В любом случае, моя смерть была бы бессмысленной. — Он обвел взглядом сидящих за столом. — Я решил так — если я умру, то я умру, пытаясь сделать что-то полезное. Спасая вашего сына, — сказал он и взглянул на Паулсона. — Моя жизнь на что-нибудь сгодится, в конце концов. До сих пор этого не случалось. А если все выгорит, то и ваш сын, и я будем жить, чего тоже не планировалось. В любом случае, думаю, я выиграю.
