Паулсон поднялся, направился через комнату туда, где сидел Хестер, и обрушился на него, всхлипывая. Не вполне понимающий, что с ним делать, Хестер робко похлопал его по спине.
— Я не знаю, как я смогу тебе отплатить, — сказал Паулсон Хестеру, наконец, оторвавшись от него. Он обвел взглядом оставшуюся команду. — Как я смогу отплатить всем вам.
— У меня как раз есть некоторые предложения, — сказал Даль.
Такси свернуло с Северо-Западного Бульвара на Истерли-Террас и остановилось напротив желтого бунгало.
— Ваша остановка, — сказал таксист.
— Вы не подождете? — спросил Даль. — Я на пару минут.
— Я оставлю счетчик включенным, — сказал таксист.
— Не вопрос, — ответил Даль. Он вылез из машины, подошел по кирпичной дорожке к двери дома и постучал.
Через миг на пороге появилась женщина.
— Мне не нужно больше листовок Свидетелей Иеговы, — сказала она.
— Простите? — сказал Даль.
— И книги Мормона тоже не надо, — сказала она. — В смысле, спасибо. Я ценю вашу заботу. Но у меня и так все в порядке.
— Мне и правда нужно кое-что передать вам, но ничего из вышеперечисленного, — сказал Даль. — Только сначала скажите, вы — Саманта Мартинез?
— Да, — ответила она.
— Меня зовут Энди Даль, — сказал Даль. — Можно сказать, что у нас с вами почти общий друг. — Он протянул ей коробочку.
Она ее не взяла.
— Что это? — спросила она.
— Откройте ее, — предложил Даль.
— Простите, мистер Даль, но я слегка подозрительно отношусь к незнакомцам, которые приходят ко мне домой утром в воскресенье, спрашивают мое имя и предлагают таинственные посылки, — сказала Мартинез.
Даль улыбнулся.
— Справедливое замечание, — сказал он и открыл коробочку, доставая маленькую черную полусферу, в которой Даль опознал голографический проектор. Он включил его, и в воздухе соткалось изображение женщины, похожей на Саманту Мартинез. На ней было свадебное платье и она, улыбаясь, стояла рядом с человеком, похожим на чисто выбритую версию Дженкинса. Даль протянул Саманте проектор.
Мартинез с минуту молча разглядывала изображение.
— Я не понимаю, — произнесла она, наконец.
— Все запутано, — признал Даль.
— Вы прифотошопили мое лицо к этой фотографии? — спросила она. — И как вы это делаете? — она указала на парящее в воздухе изображение. — Это какая-то новая эппловская штука?
— Если вы спрашиваете, вносил ли я изменения в изображение, ответ будет «нет», — сказал Даль. — А что касается проектора, то, вероятно, лучше всего сказать, это что-то вроде прототипа. — Он коснулся поверхности проектора, и изображение сменилось другим, еще одним портретом счастливых двойников Дженкинса и Мартинез, глядящих друг на друга. Еще через пару секунд изображение опять сменилось новым.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез.
— Вы актриса, — сказал Даль.
— Была актрисой, — поправила его Мартинез. — Я этим занималась пару лет, но толку не вышло. Теперь я преподаю.
— Когда вы были актрисой, у вас была маленькая роль в «Хрониках „Бесстрашного“», — сказал Даль. — Вы помните?
— Да, — ответила Мартинез. — Мою героиню застрелили. Я была в кадре примерно минуту.
— Это и есть ваша героиня, — сказал Даль. — Ее звали Маргарет. Человек на изображении — ее муж. — Он подал проектор Мартинез. Она взяла его, опять осмотрела и поставила на столик рядом с дверью. И повернулась к Далю.
— Это какая-то шутка? — спросила она.
— Нет, — ответил Даль. — Я не пытаюсь вас разыграть или продать вам что-нибудь. Вы больше никогда меня не увидите. Все, что мне нужно — передать это вам.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез. — Я не понимаю, откуда у вас все эти фотографии со мной, с кем-то, кого я даже не знаю.
— Это не мои фотографии, это его, — сказал Даль и протянул Мартинез коробочку из-под проектора. — Вот. Тут есть записка от него. Думаю, она сможет все объяснить гораздо лучше меня.
Мартинез взяла коробочку и вынула оттуда сложенный лист, весь мелко исписанный.
— Это от него, — сказала она.
— Да, — согласился Даль.
— А почему он сам не тут? — спросила Мартинез. — Почему он не принес это сам?
— Все запутано, — повторил Даль. — Но даже если бы он мог быть тут, я думаю, он бы побоялся. И еще, мне кажется, что встреча с вами разбила бы ему сердце.
— Из-за нее, — произнесла Мартинез.
— Да, — кивнул Даль.
— Он хочет встретиться со мной? — спросила Мартинез. — Это его способ представиться?
— Я думаю, да, это его способ представить, — ответил Даль. — Но, боюсь, он не сможет встретиться с вами.
— Почему? — спросила Мартинез.
— Ему нужно быть в другом месте, — ответил Даль. — Так проще всего сформулировать. Может, письмо объяснит лучше.
— Извините, что я все повторяюсь и повторяюсь, но я не понимаю, — сказала Мартинез. — Вы появляетесь у меня на пороге с фотографиями кого-то, кто выглядит в точности как я, кто, как вы говорите, женщина, которую я в течение минуты играла в сериале, причем она умерла, и у нее остался муж, который посылает мне подарки. Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит?
— Понимаю, — ответил Даль.
— Почему он это сделал? — спросила Мартинез. — В чем смысл?
— Вы спрашиваете мое мнение? — уточнил Даль.
— Да, — ответила Мартинез.
— Потому что ему не хватает его жены, — ответил Даль. — Не хватает так сильно, что это поставило всю его жизнь вверх дном. Это сложно объяснить, но то, что вы тут и живы, значит, что каким-то образом его жена продолжает существовать. Так что он посылает ее вам. Он хочет отдать вам ту часть ее жизни, которую он делил с ней.
— Но почему?
— Потому что это его способ отпустить ее, — сказал Даль. — Он отдает ее вам, чтобы он мог продолжать жить дальше.
— Он сказал это вам, — произнесла Мартинез.
— Нет, — ответил Даль. — Но я так думаю.
Мартинез быстро скрылась за дверью. Когда через минуту она вернулась, в руке у нее была салфетка, которой она промокала глаза. Она посмотрела на Даля и слабо улыбнулась.
— Это определенно самое странное воскресное утро за очень долгое время, — произнесла она.
— Простите, — сказал Даль.
— Все в порядке, — ответила Мартинез. — Хотя я все еще не понимаю. Но, кажется, я помогаю вашему другу, да?
— Думаю, да, — ответил Даль. — Спасибо вам за это.
— Извините, — сказала Мартинез, отступая внутрь. — Вы не зайдете на минутку?
— Я бы с удовольствием, но не могу, — ответил Даль. — У меня такси на счетчике, и люди ждут.
— Возвращаетесь в ваше таинственное, запутанное место? — сказала Мартинез.
— Да, — ответил Даль. — И, кстати. Проектор, вероятно, исчезнет через пару дней.
— Что, растворится в воздухе? — спросила Мартинез. — Типа «это письмо самоуничтожится через пять секунд»?
— Вроде как, — кивнул Даль.
— Вы шпион, или как? — улыбнулась Мартинез.
— Все запутанно, — в очередной раз сказал Даль. — В любом случае, я советую вам снять со всего копии. Вы, вероятно, можете просто спроецировать изображения на белую стену и сфотографировать их. И отсканировать письмо.
— Хорошо, — согласилась Мартинез. — Спасибо, что сказали.
— На здоровье, — ответил Даль и повернулся уходить.
— Подождите! — окликнула его Мартинез. — Ваш друг. Вы увидитесь с ним, когда вернетесь обратно?
— Да, — сказал Даль.
Мартинез шагнула через порог и чмокнула его в щеку.
— Передайте ему от меня, — сказала она. — И скажите, что я поблагодарила вас. И что я позабочусь о Маргарет за него.
— Обязательно, — сказал Даль. — Обещаю.
— Спасибо вам, — она подалась вперед и клюнула его в другую щеку. — А это для вас.
Даль улыбнулся:
— Спасибо.
Мартинез ухмыльнулась и вернулась в бунгало.
— Ну что, готов? — спросил Даль Хестера в шаттле.
— Конечно, нет! — ответил Хестер. — Если все пойдет по плану, то в тот же миг, как вы, ребята, вернетесь в нашу вселенную, я перенесусь из этого отлично функционирующего тела в такое же, но с серьезными повреждениями всего, включая мозг. Так что я могу только надеяться, что мы не ошиблись насчет медицины 25 века, и она сможет меня вылечить. А если все по плану не пойдет, тогда через сорок восемь часов моим атомам конец. Как вообще можно подготовиться к какому-нибудь из этих сценариев, я хочу спросить!
— Верно замечено, — согласился Даль.
— Хотелось бы знать, как ты вообще меня на такое уговорил.
— Очевидно, я умею убеждать, — сказал Даль.
— Но, опять же, я чувак, которого Финн уговорил хранить его наркотики, убедив, что это конфеты, — сказал Хестер.
— Если память мне не изменяет, они действительно были в сахаре.
