— Так и буду делать, — обняла я его ещё раз.
Мы с Владом вернулись в его покои и закрылись изнутри. Оказалось, что пока мы ходили в конюшню, дед Постень заботливо принёс в спальню целый поднос еды. Рядом возвышались три чуть запотевших кувшина с морсом, квасом и молоком, а ещё в одном, замотанном в несколько полотенец, домовой заварил сбор трав и сушёную землянику.
— Выглядит так, что до завтра можно из спальни не выходить, — заговорщически прошептал князь.
Я важно кивнула, подошла к комоду и взяла с него зеркальце.
— Свет мой зеркальце, спасибо, что перенесло меня обратно в Явомирье, — чинно поблагодарила я, а потом положила его обратно на комод лицом вниз.
Нечего тут подглядывать!
Повернулась к князю и улыбнулась. Смятение вкупе с предвкушением вскружили голову, и я застыла, не зная, что положено делать в таких случаях. Сердце билось так часто, что казалось, будто оно не стучит, а гудит в груди.
— Иди ко мне, — протянул князь руку, и я вложила в неё ладонь.
Влад притянул меня к себе и поцеловал. Сначала нежно и осторожно, а потом требовательно и настойчиво, и в этот момент снаружи что-то оглушительно грохнуло. Дом слегка тряхнуло, зазвенели окна, жалобно скрипнули перекрытия.
Мы оба вздрогнули, и я непроизвольно прижалась к Владу всем телом. Настала тишина.
Он недовольно сощурился, бросил за окно сердитый взгляд, а потом сказал:
— Если кто-то взорвал баню, завтра я его за это прибью. Но завтра. Всё завтра. Я безумно рад, что моё глупое желание сбылось именно так.
— И ты не пойдёшь посмотреть, что случилось?
— Нет. Оно уже случилось. Если там не обойдутся без моей помощи, то сами придут. Если обойдутся, то какой смысл портить себе настроение? Лучше иди сюда и расскажи мне о себе. Я хочу знать всё. Где ты родилась, во что любила играть в детстве, какими книгами зачитывалась в юности, как попала в Явомирье впервые, и где познакомилась с принцем?
— Я думала, что мы будем целоваться, а не разговаривать… — с улыбкой прошептала я, сгорая от томительного волнения.
— Одно другому не мешает. Ты будешь рассказывать, а я — целовать тебя.
Влад наклонился к моей шее и коснулся её губами.
— Я тогда запутаюсь в мыслях, — рассмеялась я.
— Ничего, мы вместе их распутаем.
Князь потянул меня к кровати и усадил на неё, устроившись рядом.
В дверь бешено заколотили, и дед Постень тревожно позвал:
— Владик, выйди… Не хотел тебя отвлекать, но там на улице творится какая-то чертовщина!
Сказ шестнадцатый, о вере
Нам теперь — имей в виду! —
Надо быть с толпой в ладу:
Деспотизм сейчас не в моде,
Демократия в ходу.
— Смотрите, — указал наверх дед Постень, когда мы вышли наружу.
От увиденного сбилось дыхание, и волосы встали дыбом на всём теле. Липкий, противный страх вытеснил все остальные чувства, и я бы осела на землю, если бы Влад не прижал меня к себе.
По чистому лазурному небу, лишь с запада чуть-чуть подёрнутому полупрозрачными перьевыми облаками, ползла трещина. Змеилась чёрной гадюкой и сочилась холодом. Небосвод словно раскололся надвое, будто был не небом, а стеклянным игрушечным шаром, в котором начинает бушевать метель, стоит лишь его встряхнуть.
Я испуганно посмотрела на Влада, он взирал на эту трещину с каменным лицом.
— Что это? — сипло спросила я.
— Это разваливается наша реальность, — спокойно ответил князь, и я поразилась этому нарочито холодному спокойствию едва ли не сильнее, чем расколотому небу.
— И что нам делать? Открыть каналы обратно? — мой голос звучал чуждо и глухо, к горлу подбиралась и норовила задушить паника, и только ледяное хладнокровие Влада не давало впасть в истерику и взвыть.
Во дворе собрались все домочадцы. Я заметила банника, который до этого на глаза не попадался. Снова задрала голову и застыла, парализованная ужасной, противоестественной картиной.
— Нет, Марусь. Это не поможет. По каналам и раньше поступало слишком мало веры, а волшебство они оттягивали. И сейчас их открытие, скорее всего, только повредит. Нужно узнать у зеркальца, скольких оно сможет перенести в Навомирье, и спасти так много людей, как получится. Волшебные существа в твоём мире всё равно не выживут. Разве что ведьмы… Боюсь, что ничего другого сделать нельзя.
— Но тогда все остальные погибнут… — почти шёпотом проговорила я. — А нельзя загадать желание, чтобы мир как-то… починился?
— Не думаю, Маруся. Вряд ли одна диковина способна удержать от краха целый мир, — Влад вдруг потёр переносицу, и хотя внешне его лицо всё ещё оставалось спокойным, я наконец почувствовала, насколько он растерян и шокирован случившимся. — Значит, мы просчитались. Значит, помимо каналов, через которые шёл отток волшебства в Навомирье, были ещё и скрытые каналы, питающие Явомирье верой.
— И я что, погубила целый мир, закрыв все эти каналы?
Мозг отказывался это принимать.
— Нет, Маруся, ты сделала то, что я хотел, чтобы ты сделала. По сути, я поставил задачу, а ты лишь нашла способ её исполнить именно так, как я хотел. Так что ответственность на мне.
— Но я же не посоветовалась…
— Ничего бы не изменилось. Даже если бы ты в подробностях мне всё рассказала, я бы всё равно попросил, чтобы ты закрыла каналы. Мы все были уверены, что это сработает, не только я один. Над этой проблемой бились самые разные учёные, и все сходились на том, что каналы нужно перекрыть… Пойдём, нужно успеть, пока зеркальце ещё может исполнять желания. Иначе мы упустим шанс спастись.
— Погоди…
Я шокированно огляделась, не в силах принять, что всё это будет разрушено, что весь мир пойдёт прахом. Нужна лишь вера… Но где её взять? Я закусила губу, но в голове звенело от напряжения и страха. Огромная трещина посреди небосвода приковывала взгляд и заполняла все мысли. Словно атмосфера раскололась, и внутрь собирается ворваться стылый безжизненный космический вакуум.
— Нужна вера, так? — я прикрыла глаза и уткнулась лицом Владу в грудь, чтобы не видеть ничего. — А если мы заставим людей поверить? Они не верят в нечисть, а мы её покажем? Откроем каналы и… десантируем в Навомирье нечисть и ведьм, чтобы они показались людям, а потом вернулись обратно?
— Очень рискованно…
— Думаешь, они захотят остаться в моём мире?
— Нет, это вряд ли, там слишком мало волшебства, чтобы они могли выжить. Скорее я опасаюсь жертв среди людей, — глухо ответил князь.
— Но какой смысл нечисти кого-то убивать? Мёртвые не смогут верить, а даже у самой глупой нечисти сейчас будет понимание, что вера отчаянно нужна. Никто не может игнорировать это небо!
— Ты, конечно, права, — с сомнением протянул князь, — но не факт, что полученной веры хватит. И потом, неужели тебе не хочется защитить Навомирье от такого вторжения?
— Но ведь можно использовать способности нечисти во благо? Ведь… ведьмы могут лечить? — озарило меня. — Они могут прийти в больницы и показать это. Опять же, болотницы могут сделать что-то другое, тоже полезное. Русалки могут спасти тонущий корабль или просто показаться на пляже. А Дед Мороз может разбудить всех детей и подарить им игрушки! Тогда эти дети будут верить всю жизнь! Домовые могут где-то навести порядок…
Я растерянно смотрела на Влада в ожидании ответа. Он взглянул на небо, а потом на меня. Черты его лица заострились, и теперь он выглядел гораздо старше.
— Ты предлагаешь открыть канал между мирами и отправить в Навомирье нечисть, чтобы она заставила людей в себя поверить? Это безумие.
— Безумие, — согласилась я. — Но какие ещё варианты у нас есть?
— Спасти людей. Вывести столько человек, сколько сможем, помочь им устроиться в Навомирье… — протянул князь, впрочем, особой уверенности в его голосе не было.
— Даже я, родившись там, не могла найти себе место. А что будет с людьми, которые не привыкли к нашему укладу? Где им селиться и на что жить? У них ни документов не будет, ни домов… Опять же, в мой мир мы сможем взять только людей, но в Явомирье живут и другие существа. Разве не стоит попытаться спасти и их? И потом, скольких мы спасём эвакуацией? Несколько сотен? Тысяч? И как выберем тех, кто получит шанс на новую жизнь, а кто останется здесь погибать? Я не хочу принимать таких решений, Влад. Мы можем попытаться спасти всех…
