— О межвидовой войне, которую ты умудрилась развязать за два дня, а я потом полтора месяца не мог остановить? — весело вскинул брови князь. — А ведь болотницы тебя даже не сдали. До последнего отрицали, что ты к этому делу руку приложила. Только когда до транспарантов дошло, тогда всё стало очевидно. Но я уже и от кикимор знал, чего ты добивалась. Хотя, надо отдать тебе должное, за два последних месяца ни одной человеческой смерти в лесу.
— Это же хорошо… Слушай, я вот что подумала. Нужно твою нечисть замотивировать и перевоспитать, чтобы она людей не трогала. У меня и план есть!.. — загорелась я.
План действительно был, надёжный, как китайские трусы. Всё-таки я время разлуки не только на слёзы тратила, а ещё и думала. Занятие это, безусловно, опасное и утомительное, а также иной раз приводит к неожиданным результатам, но порой крайне интересное.
— Марусь, а можно обсуждение революционных идей отложить хотя бы до завтра? А ещё лучше до следующей недели? Так хорошо без мыслей об этой нечисти, аж душа радуется…
Я прижалась к боку Влада и улыбнулась. Отложить так отложить. Революционная идея — как дорогое вино, от выдерживания не протухает, а только обретает новые вкусовые нотки. Так что пусть пока отлежится, а как князь созреет, так я ему и распишу всю схему.
— Влад, скажи, а почему ты так гадко себя при первой встрече повёл? — спросила я, когда поняла, что он сыт, доволен и счастлив, а значит, можно поковырять его неприятными вопросами.
— Настроение было паршивое, и беседовать с тобой я не хотел. Поначалу старался быть вежливым, а когда ты потребовала объяснений и даже угрожать начала, то меня это возмутило до крайности. Кроме того, принца Евпатия я терпеть не могу ещё с момента, когда он сестёр на смотрины привозил. У него их несколько, они тут такие интриги плели, противно было смотреть. Дел я с ним никаких иметь не желал и уж точно не собирался жизнь его продлевать. Подозреваю, что их семейка отравила одну из девушек, что мне приглянулась. Но доказательств у меня нет. Евпатий же мне ещё и в лицо кинул, что, мол, он сестёр увозит, потому что на смотринах небезопасно. И это после того, как я сказал, что ни на одной из них не женюсь. Все они такие… скользкие. Так вот, я думал, что варианта два. Либо ты с этим подлецом спелась и сама такая же, либо он тебя обманул, и тогда ты начнёшь рыдать и истерить. Ни то, ни другое меня, сама понимаешь, не воодушевляло, и слушать причитания о том, какие мы с ним мерзавцы, я тоже не хотел. А потом оказалось, что ты ведьма. А я… недолюбливаю ведьм, скажем так.
— Почему?
— Чувствовал, наверное, что одна из них похитит мой покой, — улыбнулся он. — А если серьёзно, то было много случаев… неприятного взаимодействия, назовём это так. Меня и любовным зельем опаивали раз восемь, и привораживали, и много чего делали интересного.
— И ты думал, что я тебя тоже приворожила? — от удивления я аж замерла со стаканом морса в руке.
— Была такая мысль. Я думал, что ты с Евпатием заодно. Даже сомневался, правда ли ты навомирянка, но потом убедился, что да. Всё-таки явомирные женщины так нахально себя не ведут, даже если они ведьмы. И я решил за тобой понаблюдать. Когда ты сбежала, я убедился, что вы с Евпатием всё же заодно. А когда он тебя второй раз вернул, мне уже просто интересно стало. Кстати, яблочки я ему оба раза дал паданки, от таких толку намного меньше. А второй раз — и вовсе подгнивающие. Но в удовольствии нарастить ему рога отказать себе не смог, так что согласился на его условия, хотя можно было и нечисть натравить, и охоту на вас объявить. А что он помолодел, так дольше теперь рогоносцем проживёт. Так вот, вся эта ситуация, пророчество, необходимость жить с тобой в одном тереме — всё бесило. Я даже сначала пожалел, что не запер тебя в темницу. Останавливало лишь то, что ты вроде бы ни в чём не виновата. Да ещё и формулировка была такая, что ты должна сама жизнь отдать за Явомирье. Я решил, что если уж совсем жестоко с тобой обойтись, то только хуже будет. А в самую первую встречу хотел, чтобы ты немного испугаласьи место своё поняла. Но ты не поняла.
— Ты очень грубо себя вёл.
— Прости, Маруся. Я был неправ.
— Я тоже была неправа, особенно с буфетом. Надо было умнее действовать. Но я же не знала, что тебя любовными зельями регулярно опаивают и уловками соблазняют. Просто ты такой страшный и злой был, что мне пришлось защищаться, — потёрлась я щекой о плечо Влада.
— Я и есть страшный и злой, просто с тобой был особенно мягок из-за пророчества. А ты мне безжалостно всю душу вымотала, а потом умотала. Остальные ведьмы приличнее себя вели, они хотя бы замуж за меня хотели и никуда не сбегали. А ты… очаровала и забраковала!
— А что ты про мир такое говорил? Будто он с ума сошёл?
Влад тяжело вздохнул и с тоской посмотрел за окно, а затем ответил, и в его голосе слышалась тревога:
— Сам не понял пока. Наблюдаю. Потому-то и не разрешал себе желания зеркальцу загадывать. Но вчера такая тоска накатила, хоть вой. Устал я один быть. Но больше желания тратить нельзя. Чует моё сердце, что сама ситуация не выправится. Да и то, что ты Марина и второй раз в Явомирье попала, говорит нам, что пророчество всё же должно сбыться. Так что теперь, Маруся, ни на шаг от меня не отходишь и никаких глупостей не делаешь. И решения сама не принимаешь, обо всём со мной советуешься, как и я с тобой. Мы теперь, Маруся, должны быть заодно во всём, иначе дело может плохо кончиться.
Я согласно кивнула и прижалась к боку Влада. Он, разумеется был прав, и от его желания быть заодно и всё друг с другом обсуждать по телу разлилось умиротворённое тепло.
— Надо зеркальце поблагодарить за то, что оно именно меня притащило.
— Надо. Только сильно в благодарностях не рассыпайся. Ещё неизвестно, чем дело кончится и что нас ждёт впереди. Сдаётся мне, роль твоя не сыграна до конца, хотя теперь я ума не приложу, что ты можешь сделать. Каналы закрыты, зеркальца у тебя больше нет… Странно это, Марусь.
— Странно, — согласилась я, доедая последний оладушек.
Нет, больше в меня ничего не влезет.
— На завтрашний день я созвал вече. Прибудут и хан, и король Егор Евпатьич, и Иван-царевич Сто пятнадцатый, и Государь Василий Бессменный. Это от людей. И от нечисти представители. Утром я тебя введу в курс, а сегодня… — Влад нежно коснулся моей щеки. — Давай сегодня не будем о делах.
— Хорошо, — легко согласилась я. — Тогда давай я схожу Раджу проведать, а потом вместе вернёмся в спальню. Почитаем, поваляемся.
— Отличный план, — улыбнулся князь. — Только я с тобой пойду, потому что из-за пророчества страшно тебя одну оставлять.
Снаружи было холодно, но снег уже начал таять, сугробы забились в дальние углы двора и из последних сил отчаянно белели в тенистых местечках под забором или за баней. Мощёный двор влажно чернел, наполняя воздух запахом ранней весны. Вокруг всё журчало, звенело и готовилось взорваться буйством жизни, устремиться к солнцу, взмыть в лазурное небо и распуститься бутонами подснежников, напоминающих о зиме лишь цветом нежных лепестков.
Раджу мы нашли в конюшне, он шумно дышал вороной кобылице в ухо, вид при этом имея совершенно бандитский и довольный. Неужели опять решил разорить кладовую? Оказалось, что за время моего отсутствия стену между двумя денниками снесли, и теперь эти двое стояли рядом, бок о бок.
— Раджа! — обняла я его под не очень довольное фырканье кобылицы.
Ой, какие мы ревнивые! Можете не волноваться, я же не императрица, так что кони меня не интересуют, разве что конкретно этот конь и то исключительно как собеседник.
Скакун весело пырхнул и потёрся о мои руки мордой.
— Я вернулась, Раджа. Зря я тебя тогда не послушала и не осталась, но в противном случае я бы никогда так не ценила то, что дало мне Явомирье. Так что теперь я точно знаю, что хочу остаться тут навсегда.
— Следуйте той воле и тому пути, которые опыт подтверждает как ваши собственные, то есть как подлинное выражение вашей собственной индивидуальности, — проговорил Раджа.
