— И проиграть, — тихо добавил он.
— И проиграть, — кивнула я. — А можем выиграть. Вместе.
Я коснулась ладонью его лица и посмотрела в чёрные глаза, в которых совсем недавно было так много тоски. Теперь там плескались решимость и злой азарт.
— А я всё думал, что ты можешь сделать такого, что спасёт мир, если у тебя нет ни зеркальца, ни особых способностей, — Влад накрыл мою ладонь своею. — Хорошо. Мы попробуем спасти всех. Идём.
Князь потянул меня в терем, и за нами мелко засеменил дед Постень, тревожно заглядывая мне в глаза, а потом вдруг пожал мою ладонь. Я пожала в ответ. Влад завёл нас в свой кабинет и снял со стены огромный рог, отделанный чернёным серебром. Распахнул окно, опёр рог широким концом о подоконник и приказал:
— Уши закройте!
Когда мы подчинились, князь дунул в рог так, что завибрировал весь терем. Все внутренности перетряхнуло от этого звука, пробрало до самого позвоночника. Протяжный вой вырвался из рога, устремился ввысь, разлился по небесной лазури и помчался в далёкие дали. Несколько секунд спустя раздался ответный рёв из лесов. А затем — тонкая трель со стороны реки. Звуки нарастали, собирались в какофонию, но при этом в ней угадывались отдельные мотивы.
— Дед Постень, собирай всех домовых и делай куколок. Обычных, тряпичных, мальчиков в маленьких вышитых рубашках и девочек в сарафанчиках. Срочно! — попросила я.
Тот лишь коротко глянул на Влада, и князь ему кивнул.
— Будь сделано, сударыня Маруся. Коргорушей привлеку да баганов. А сколько надобно куколок-то?
— Как можно больше. Десять тысяч! Нет, ещё больше! Но времени в обрез!
— Так ян-то Марфушечку привлеку, — аж подскочил на месте дед Постень и вмиг исчез из вида, с лихой прытью выбежав из терема.
— Зови Деда Мороза, — повернулась я к Владу. — И Снегурочку. И ещё кого-нибудь им в помощники. Пусть они будят детей ночью и дарят им подарки. Дети вырастут, а воспоминания и вера останутся…
— Нужно разделить нечисть на группы, — деловито кивнул князь. — Каждой дать своё задание и направить их в разные города. Главное, дать установку никому вреда не причинять и по возможности помогать. Жаль, что сейчас не лето, в лесах было бы больше людей… Впрочем, неважно, будем работать с тем, что есть.
— Ты объявил общий сбор?
— Да, Большое Вече. Через час у нас будут представители всех рас. А пока давай побеседуем с зеркальцем, — Влад поднял диковину с комода и спросил: — Свет мой зеркальце, ты способно восстановить старые каналы связи между Явомирьем и Навомирьем?
— Да вы издеваетесь? — пробурчало оно в ответ. — Вы что, коты? То открой вам, то закрой!
— А если по делу?
— Да могу я, могу… Сил, правда, понадобится немеряно. Но вам-то с этого что? Вам лишь бы ерунду какую-то загадать.
Князь молча выставил зеркальце из окна, повернул к небу и спросил:
— Видишь? Если ничего не предпринять, то Явомирью недолго осталось, может, пара недель. Или даже дней.
— А я-то тут причём? Вы что загадываете, то я и исполняю! — возмутилось оно.
— Развоплотишься вместе с нами, если не поможешь, — вздохнула я.
— Ой, не надо мне тут грозить, я такое видывало, что вам нигде не отражалось! — фыркнуло зеркальце, но потом добавило уже серьёзнее: — Каналы восстановить смогу.
— И сколько существ можно будет через них протащить в Навомирье?
— Семь сотен, не больше, — подумав, ответило зеркальце. — Хотя если брать кикимор или домовых, то умножайте на два.
— Семь сотен… Негусто.
— Ой, да уж поболее, чем можешь ты! И вообще, думать надо было, когда загадывала каналы закрывать!
— Не груби, — попросил князь. — Явомирье всё равно оказалось бы в этой точке, просто чуть позже, и тогда не факт, что решение было бы.
— А теперь оно есть? Пусть Маруся твоя отдаст жизнь свою за Явомирье, как и было напророчено, всё на этом и закончится!
— Исключено, — с железобетонной уверенностью ответил князь. — И о пророчестве мы поговорим отдельно.
— А чего о нём говорить? — насторожилось зеркальце.
— Его можно изменить.
— Что? Как это «изменить»? Нет, погодите, мы так не договаривались!
— Договоримся. А сейчас лучше обсудим детали предстоящей операции. Маруся, рассказывай, что ты задумала. Для максимальной отдачи группы нужно поделить и рассредоточить так, чтобы они смогли встретиться с наибольшим числом людей?
— Да. Только акцент нужно делать на молодых людях и группах, одиночек пугать бессмысленно, им никто не поверит, сочтут сумасшедшими. Чем больше людей увидят нечисть, тем лучше. Но при этом надо избегать полицию и армию, из огнестрельного оружия они всех перебьют…
— Даже если будут потери с нашей стороны, с этим придётся смириться. Я буду брать в отряды только добровольцев. Да и варианта отсидеться в стороне всё равно нет. Если ничего не получится, погибнут все.
— Влад, до такого нельзя доводить. Если пророчество говорит, что можно обменять благополучие целого мира на одну лишь мою жизнь, то и думать тут нечего, — решительно сказала я. — Когда речь шла о волшебстве, я сомневалась, потому что без него можно жить. А сейчас ситуация совсем иначе вывернулась, и я тому виной. Это я закрыла каналы, мне и отвечать.
— По моему наущенью, — князь подошёл ко мне и обнял. — Я всё равно пока не вижу, как ты сможешь одной лишь своей жизнью залатать эту дыру, Маруся. А ещё трещина всё равно бы появилась, потому что веры всё меньше. Да и потом, мы пока не знаем, как разрыв отразился на вашем мире.
Я сначала хотела ответить, что никак, но потом начала вспоминать, что это было не совсем так. Ведь за последние месяцы я много раз слышала, что жить стало сложнее. Лица людей стали грустнее и напряжённее. Широко распахнув глаза, я осознала, что дело было не во мне. Да, я жутко тосковала по Владу и Радже и считала, что это я воспринимаю чужие разговоры через призму своего несчастья. Но ведь это было не так! Всё казалось безнадёжным, некогда весёлые подружки стали улыбаться реже и впали в уныние. Люди вокруг стали жёстче, агрессивнее и недовольнее собой и друг другом. А что если так сказывалась нехватка волшебства? Да, небо не раскололось на части, но ушло ощущение счастья… И не только у меня!
— Навомирью нужны чудеса, — дрогнувшим голосом сказала я и поделилась с Владом своими мыслями.
— Интересно… Возможно, ты и права.
— Это ощущение беспросветности, оно не только у меня было. Просто я считала, что это я всё так воспринимаю, но если задуматься… Вокруг царила такая тоска! Да, Навомирью нужны чудеса. Только пообещай, что никто из людей не пострадает.
— Я приложу к этому все усилия. Давай поторопимся. Судя по всему, на Большое Вече уже прибывают участники.
Мы оделись в парадное и направились в официальную часть терема, но не в приёмную, а в другой зал, что уже гудел трансформаторной будкой, в которой поселился рой шершней. С появлением князя разговоры вдруг затихли. За большим круглым чёрным столом сидели люди и… нелюди.
Уже знакомых мне рас ещё не было, зато на месте оказались русалки двух разных видов. Видимо, речницы и озёрницы. У большинства русалок были голубоватые, словно седые волосы с мягким стальным отливом. Вместо ушей — длинные, красивые плавнички, трепещущие в такт настроению. Руки и животы покрыты крупной, плотной чешуёй, а вот лица, шеи и грудь — обычной, нежной на вид кожей. Мне было до ужаса интересно, как у русалок устроены хвосты, но так как они уже сидели за столом, возможности рассмотреть не было. Глаза у всех — голубые или серые, и мнится, будто в них плещется вода. Похожие, как родственницы, они всё же отличались друг от друга формой плавников и оттенком чешуи. Речницы вплели в волосы драгоценные камни и жемчужины, а озёрницы предпочли золотые бусины.
Пока я рассматривала русалок, за столом собрались остальные. По описаниям из книги я узнала и упырей, и волколаков, и жар-птиц, и банников, и ледащих, и стрыг. Только бабы Яги не хватало, вместо неё от ведьм пришла милая бабуся в цветастом платочке, но по тому, как натужно сглотнула и отодвинулась стрыга, я заключила, что этот божий одуванчик жжётся почище крапивы. Пришлось сцепить пальцы в замок, чтобы никто не увидел, как они дрожат, и ненароком не догадался, насколько страшно мне сидеть в такой компании. Одним из последних в зал вошёл прыщавый подросток, правитель Тривосьмого королевства, Егор Евпатьич. Зыркнул глазами по сторонам, остановился взглядом на мне и удовлетворённо улыбнулся. И ни капельки эта улыбка мне не понравилась.
