Как только я приближаю собственные руки к груди мужчины, то вижу как по его коже пробегает электрическая рябь. Удивительно красиво!
В это время автоматизированная система к которой я только что подключила датчики, выдает мне отчет: похоже, жить пациенту осталось всего ничего.
Глава 6
Холодею.
Быть такого не может! Мне надо работать и скорее вместо того чтобы пялиться на странное, окружающее Доракса сияние!
Как хорошо, что здешние технологии, хоть и сильно шагнули вперед, в чем-то сохранили принципы, знакомые моим предкам, и я по универсальным знакам поняла, что мне нужно делать!
Принимаюсь за работу, закусив губу.
Проклятие, если бы мы еще хоть чуть-чуть затянули, Доракс уж точно был бы мертв. Теперь у него остается шанс, хоть и небольшой. Я делаю все, что от меня зависит с самой большой тщательностью, на которую способна. Ведь, в самом деле, если Доракс не выживет, я не знаю, чем может закончиться наш полет.
Время неумолимо ползет вперед, я вижу, как мгновения утекают словно песок сквозь пальцы. И вот, наконец, я приступаю к регенерации тканей.
Когда дело сделано, я чувствую, как пот струится по моей спине, программы, настроенные следить за состоянием пациента показывают, что все в порядке. По крайней мере, пока. Но Доракс не просыпается.
Это меня настораживает не на шутку, ведь действие анестезии по всем отчетам уже должно было закончиться.
Впрочем, я решаю выдохнуть. Возможно, мужчина придет в себя чуть позже. Крепко перебинтовав его грудь доступным материалом, я программирую бортового робота для того чтобы тот смог доставить Доракса в его каюту.
Договориться с местной техникой выходит не сразу – как выяснилось, я легко воспринимаю чужой язык, когда я его слышу, но когда вижу незнакомые мне слова… быть может, чип недостаточно хорошо настроен и воздействию электромагнитных импульсов подвержены не все участки моего мозга.
Аккуратно провожу у себя за ухом, глядя на то как автоматизированный помощник перегружает нашего пилота на самоходные носилки и транспортирует в жилой отсек.
Подушечки пальцев задевают неровность за правым ухом – теперь я понимаю, где именно была имплантация и где воздействовали заживителем. Потом мне почему-то приходит в голову, что возможности чипа могли ограничить специально. Я тут же отбрасываю ее как ненужную. Почему, интересно, Дораксу могло быть нужно чтобы я не умела читать?
Почему-то вспоминаются слова, высказанные Миллсом: а если он, и правда, не хотел того чтобы я узнала все, о чем он договорился с Радой?
Одергиваю себя: да как я могу быть настолько неблагодарной? Думать надо не о том, что мне могло привидеться или послышаться, а о жизни пациента – так должен любой медик поступить.
Укладываю Доракса на кровать и отхожу в сторону. Что-то тут не складывается.
Миллс за стеной, к счастью, успокоился. Или мне только так кажется? С опаской поглядываю в сторону той перегородки, за которой скрыт буйный офицер, но там тихо.
Может, у него прошло помешательство?
Разминаю руки и несколько раз прохожусь туда-сюда по каюте. Потом еще раз проверю датчики – все вроде в норме. Но почему же мужчина провалился в летаргический сон? Что я могла сделать не так?
И тут меня осеняет. Возможно, дело в его расе? Может быть, я ввела какой-то неправильный препарат, что заставил его тело реагировать по-новому? Эта мысль меня ошеломляет.
Получается, я могла навредить моему спасителю! Вот недотепа!
Смотрю на робота-помощника. На корабле должен быть бортовой компьютер с занесенной туда информацией о пассажирах – я слышала об этом от старых жителей нашей планеты. А у робота-помощника должен быть доступ туда.
Опускаюсь на колени рядом с механизмом и получаю отказ. Сердце стучит чаще обычно. Прикусываю губу. Ну же! Мне надо знать как можно больше про Доракса, иначе я его попросту не вылечу!
Наконец я вспоминаю про коммуникатор. Хватаю эту странную штуку, больше всего напоминающую браслет и подношу к роботу, произнося:
– Информация.
Бездушная машина разворачивается и ведет меня в рубку. Я неуверенно следую за ней, прикрепив к лежанке нашего первого пилота ремнями безопасности.
Наконец я оказываюсь в своеобразном пункте управления. Кресло пилота окружают тысяча непонятных мне кнопок и лампочек. Я боюсь трогать тут что-либо. Становится сразу понятно, что корабль летит по заранее заложенному маршруту. Он двигается так же, как и любое тело в космосе, которому придали ускорение – по инерции. В вакууме нет воздуха, а, значит, нет и трения. То есть то, то однажды толкнули, остановится только если встретится с препятствием.
Сквозь огромный экран, отделяющий кресло пилота от безвоздушной среды, видно как мимо проносятся звезды – зрелище одновременно красивое и величественное. То, что собственными глазами мечтали увидеть поколения моих предков, но странное счастье вместо этого выпало мне.
Я вздрагиваю когда робот-помощник подсоединяется к системе и в пульте управления открывается слот, очевидно подходящий для того чтобы туда можно было вставить коммуникатор.
Аккуратно погружаю браслет в отверстие и занимаю кресло пилота.
Над моей головой тут же показывается шлем, правда висит он пока на антигравитационных упорах.
Вздыхаю. Быть может, Доракс запрограммировал все так, чтобы мы с Миллсом в любом случае долетели куда он там сказал? До окраин какой-то там империи.
– Доступ разрешен, капитан Доракс Дант, – сообщает механический голос и я вжимаюсь в кресло, – чтобы вы хотели настроить? Курс? Точка завершения маршрута? Связь с командованием?
Только не курс!
Нет, нет, нет!
Возможно вот этому самому бортовому роботу настолько надоели мои махания руками и затруднения с чтением, что он привел меня к бортовому компьютеру. Сейчас я понимаю, что по удивительному стечению обстоятельств получила доступ в систему.
– Информация, – хриплым голосом говорю я, не надеясь даже на то, что мой тон может сойти за мужской.
Надеюсь, что идентификация по голосу тут не установлена.
Система молчит в ответ на мою фразу.
– Информация о полете, – тут же уточняю я. – О команде.
– Что вас интересует, капитан? – отзывается искусственный интеллект и я немного сползаю в кресле. Слава звездам, сработало!
– Личный профиль, – бормочу я, немного холодея. Странно, но я почему-то чувствую смущение, думая о том, что придется залезть в личное пространство, в которое меня совсем не звали.
– Вслух, – добавляю, когда передо мной начинают появляться голографические изображения букв.
Тогда искусственный интеллект начинает зачитывать мне биографию капитана звездного флота Доракса Данта. Как выяснилось, Доракс получил взыскание за слишком острый язык и непослушание командованию – во время последней миссии он отказался выполнять самоубийственный приказ, чем спас жизни своего звена.
Полет за окраины федерации стал заменой военного трибунала. Сюда сослали двух неугодных начальству вояк. В секторе зет, как его называют альтерранцы, говорят, стали промышлять контрабандисты. Экипаж должен был засечь любую подозрительную деятельность и доложить о ней своей планете. Сроком миссии был выбрал альтерранский год.
Экипаж корабля вместо возвращения, которое было намечено по графику на минувшие космические сутки, послал сигнал о катастрофе, которую ему удалось засечь, тратя при этом последние резервы собственного корабля, рассчитанные на путь обратно. Так им удалось организовать спасательную миссию, вызвав на помощь корабли империи и одинокий транспортник федерации.
За эту самодеятельность Доракс был окончательно разжалован в рядовые.
Сердце замирает. Выходит, мужчина ни в чем мне не соврал.
Запрашиваю информацию про особенности его расы и нахожу не самое приятное для себя: оказывается, если альтерранцы не могут полноценно вступить в союз со своей парой после обретения, их ждут тяжелейшие последствия – какие, я не успеваю прочитать, потому что тяжелые ладони ложатся мне на плечи.
