В конце Доракс улыбается как будто стараясь смягчить фразу.
Киваю и задаю вопрос, который гложет меня с самого пробуждения:
— Мы можем вернуться на планету?
Доракс мрачнеет и затем медленно отрицательно качает головой.
— Нет. Спуск прошел хуже, чем я ожидал. Когда мы смогли открыть люки, повсюду был только дым и кромешная тьма, — Доракс отводит взгляд в сторону и улыбается. — Но Миллс… если бы я знал, что альтерранец умеет так бегать! Он бросился в черноту и вынес тебя. Все в порядке, — Доракс вдруг протягивает руку в мою сторону.
Видимо на моем лице отразилось сейчас то, что я думаю о моей семье, оставшейся в этом кошмаре без надежды на спасение.
— Мы попросту израсходовали весь запас мощности, взлетая.
Сглатываю и отвожу глаза. Высшие рисковали собственными жизнями и транспортом, я просто не имею права заикаться о том, что никто не подумал о моей семье или других посельчанах.
— И теперь мы дрейфуем в космосе, — голос Доракса звучит как набат. — У нас остался только один генератор и мощности катастрофически не хватает даже, как видишь, на работу регенерационной кабины. К тому же, наш сигнал бедствия слишком слабый…
Значит, все это случилось из-за меня?
— Не переживай, — мой собеседник встает и улыбается. — Я проложил курс так, что нас все равно вынесет на окраины Империи. Валорианцы конечно мерзкие, но это лучше чем лететь среди звезд незнамо куда. Нам только придется немного затянуть пояса и дождаться спасения. Кстати, об этом. Как насчет завтрака?
Киваю, тогда Доракс выводит меня из отсека.
Но только мы начинаем идти по коридору, как мой спутник неожиданно пошатывается. Я тут же оказываюсь рядом и вспоминаю о правиле не трогать его, когда странная магия уже искрит под моими руками.
Доракс оборачивается. На миг в его глазах я замечаю жажду, а потом он сильным движением отстраняет меня и ставит спиной к стенке.
Пару мгновений мы оба пытаемся отдышаться. Электричество, которое только что пронизывало мое тело было приятным, оно словно будило во мне что-то новое, прекрасное, неизведанное — желание упасть в чужие объятия и навсегда остаться там.
Губы Доракса двигаются и я, кажется, знаю, что прочитаю по ним: «Не приближайся».
Но есть кое-что, что я почувствовала кроме влечения.
— Ты сильно ранен, — и я хочу об этом поговорить.
— Я справлюсь, — скалится мой собеседник.
И в этот миг я вспоминаю о том, что на корабле сломана регенерационная кабина.
Хорошо, если так. Потому что это наш единственный пилот.
Глава 4
Доракс явно переживает мгновения слабости. Он вращает головой в обе стороны, потом прижимает ладонь к глазам и наконец пожимает плечами — очевидно, его усталость проходит.
— У нас достаточно хорошая регенерация, — сообщает мне альтерранец или полу-альтерранец, я толком не уловила.
— Ладно.
Не хочу сейчас лезть в это, хотя на самом деле мне интересно, смогу ли я что-то исправить. Ведь я заметила, что бинты, которыми перетянута грудь высшего, уже успели пропитаться сукровицей.
А я в своем поселении была единственной, кто был обучен работать на много раз восстановленном медицинском оборудовании первых колонистов. Нет, нам конечно было далеко до регенерационных капсул, но я, по крайней мере, кое-что понимаю в восстановлении тканей, словом, я могла бы помочь бедняге.
Доракс прислоняет собственную ладонь к светящемуся кругу, расположенному рядом с дверью. Скорей всего это какой-то незнакомый мне считыватель энергии.
Я прохожу мимо, пытаясь мысленно дать себе установку смириться с тем, что я никогда не вернусь на родную планету. И не узнаю о том, что стало с теми, кто там остался.
В новом помещении снова царит белизна. Здесь все одинакового цвета — стол, окруженный маленькими светлыми сиденьями, пол, даже полки. Свет как будто льется из-под потолка.
— Говорят, туда послали спасательную миссию, — заявляет Доракс и я вздрагиваю, приподнимая голову.
Как он понял, о чем я думаю, интересно?
— Я могу настраиваться, — улыбаясь, поясняет высший. — Не на всех. Гены моей матери, она была из почти вымершей расы космических исследователей.
Передо мной в этот момент приземляется жестяная банка. Доракс вскрывает ее едиными движением. На миг мне кажется, что мужчина попросту проткнул крышку легким движением пальца.
Вот это сила!
— Правда? — переспрашиваю я.
Он кивает.
— Как и все альтерранцы я могу взаимодействовать с электро-магнитным излучением. Хотя альтерранцем был мой дед, — он улыбается. — А волны, которые посылает мозг, тоже электро-магнитные.
— Ты мысли читаешь? — наконец понимаю я.
Доракс встает напротив и отрицательно качает головой.
— Я вижу картинки. Образы, о которых ты думаешь, — он отводит взгляд и скалится. — Некоторые говорят, что из меня мог бы получиться отменный шпион. Но драггла с два я буду давать кому-то свои мозги в пользование!
Мой собеседник отталкивается от стола и прислоняется спиной к металлическим по виду блестящим ящикам. А затем опрокидывает в себя содержимое собственной банки.
Я молча слежу за его причмокиванием. В груди тем временем разгорается надежда на то, что мои родные в порядке. Может быть, однажды я смогу привезти им помощь? Вот это совсем другое дело! Может, кто-то из высших захочет встать на мою сторону?
От этих мыслей сердце в моей груди начинает биться чаще. Я представляю себе то, как выступлю перед правительством объединенных планет.
Мой взгляд скользит по груди Доракса и в этот момент мне вспоминается то, с каким выражением мой собеседник говорил о своих, получается, сородичах.
Кажется, у него с ними не все гладко.
Тем временем Доракс ставит банку на стол и улыбается мне.
— Вот это вот совсем другой настрой, — подмигивает он.
При этом предпочитая умолчать о моей второй мысли.
— Ну же, ты должна быть голодной. Пей! — этими словами Доракс подначивает меня попробовать.
Приближаю банку к губам.
— Я настроил на мой любимый… — произносит мой собеседник.
И тогда я пробую. Приходится зажмуриться от невероятно приятного ощущения.
— Рад, что тебе тоже нравится виетская амла, — щурится Доракс. — Еще, говорят, она помогает с регенерацией.
Неожиданно нас прерывает сильнейший удар, от которого я буквально подскакиваю на месте. Доракс же остается спокойным как скала.
— Это… — у меня в голове теснятся идеи одна хуже другой: может, мы столкнулись с чем-то во время полета или же отказал последний генератор?
— Миллс, — глаза Доракса напоминают щелки.
— Он…
— Да, всего лишь, — мой собеседник складывает руки на груди, сказав это. — Я же тебе говорил, что альтерранцы сильные.
Киваю.
— И страстные, — вдруг почему-то прибавляет он.
Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам. Доракс сказал именно то, что хотел? На мой планете довольно строго относились к бракам. Нам было даже запрещено обсуждать это до совершеннолетия, когда мы создавали семьи. И хоть мой срок уже пришел, случилось так, что юноша из соседнего поселения, с которым я была с детства обручена, исчез.
Но я не сильно переживала. Поговаривали, Фоули был не очень умен, а еще он очень любил приключения.
Словом, я предпочла бы выбрать себе другого супруга.
Сердце почему-то замирает, когда я смотрю на спину Доракса. Получается, что он тоже…
— Я сбежал от навязанной жены на космический флот, — поясняет мне альтерранец и я едва не выплевываю остатки амлы на стол. Так глубоко проникать в мысли это, пожалуй, уже перебор!
— Но не переживай, — он поворачивается лицом. — Это как раз значит, что я тебя не трону. В прямом и переносном смысле.
Его глаза мягко сияют и вдруг мне приходит в голову, что я хотела бы еще раз ощутить это странное прикосновение электричества. Я бы хотела его тронуть.
Взмахиваю головой. Надо вытрясти прочь лишние картинки!
