Нагрузив корабль всякой всячиной,поскольку путь их лежал через места пустынные(хотя и не столь уж живописные, как рассказывалось в книге), друзья отправились в путешествие на испытанном своем корабле;в полете они делали то тут,то там остановки,стремясь разведать, что и как, особенно когда вышли из области, о которой имели подробные сведения.Однако от местных жителей можно было узнать лишь немногое- они толковали дельно лишь о своей округе,а о том, что находилось или происходило там, где они сами никогда не бывали, плели явные несуразицы,расписывая со вкусом леденящие смазку подробности.Клапауций называл такие повести коррозийными, имея в виду тот самый склероз-коррозию, который столь часто поражает старческий разум.
Все же,когда они приблизились миллионов на пять-шесть огненных выдохов к Черной Пустыне,до них дошли слухи о каком-то великане-насильнике, звавшемся Разбойником Диплоем, причем никто из повествующих сам разбойника никогда не видел и не имел понятия,что должно значить странное слово «Диплой», которым существо это определяли.Трурль допускал,что это искаженный термин «Диполь» и что он свидетельствует о полярной и вместе с тем противоречивой,двойственной природе разбойника,однако более трезвый Клапауций предпочел от гипотез воздержаться. Разбойник- гласили слухи- был очень жесток и легко приходил в ярость:полностью обобрав свою жертву и все еще не удовлетворив свою чудовищную алчбу,ибо любая добыча казалась ему недостаточной,он очень долго и мучительно бил пленника перед тем, как отпустить на волю.Конструкторы минуту взвешивали,не обзавестись ли оружием,холодным и огнестрельным,пока они еще не пересекли границу Черной Пустыни,но под конец наилучшим оружием сочли собственный разум,в конструкторском искусстве отточенный,дальновидный и универсальный, и двинулись дальше как есть.
Должно признать,что во время дальнейшего путешествия Трурль переживал горчайшие разочарования,ведь и звездороссыпи звездные,и пламена пламенистые, и пустыни пустынные,и блуждающие рифы, и скалы метеорные гораздо красивей были описаны в старой книге,чем представлялись в натуре глазу путешественника.Звезды в этой местности встречались редко, к тому ж из себя невидные и очень старые;одни едва помигивали,будто угольки, дотлевающие в пепле, другие снаружи совсем потемнели,и лишь сквозь трещины в шлаковой скорлупе, покрытой неряшливыми морщинами,просвечивали у них красные жилки; никаких пламенных джунглей или таинственных завертей тут и в помине не было, и никто,можно дать клятву,о них даже не слыхивал,ибо весь пустырь тем именно и отличался,что в своей пустоте нудным был до последней нуди- и все тут;что ж до метеоритов,то сыпались они словно мак,однако средь этого сброда трещоточного больше летело мусора,чем добропорядочных магнетитов магнетичных или тектитов тектоничных;а виной всему- галактический полюс,до него отсюда было рукой подать,и вращение темных потоков стягивало именно сюда, к югу, несметные рои остатков и отбросив из центральных областей Галактики.Вот почему племена и народы,живущие по соседству, называли эту область не какой-нибудь там Пустыней Кромешной, а попросту Мусорницей.
Так-то вот Трурль,по возможности скрывая от Клапауция свое разочарование, чтоб не дать ему повода к злорадству,направил корабль в Пустыню,-и тут же по панцирю корабля заколотил песок,а всевозможные нечистоты звездные, выброшенные из светил протуберанцами, стали оседать такой грубой коростой на фюзеляже, что сама мысль о предстоящей чистке полностью отбивала охоту что-либо делать и особенно- путешествовать.
Звезды давно исчезли в общем сумраке,и путешественники летели как бы на ощупь, но вдруг корабль швырнуло,вся утварь- горшки и приборы- загремела, и друзья почувствовали,как все быстрей и быстрей куда-то падают; наконец раздался ужасающий грохот,и корабль,севший достаточно мягко,застыл без движения,словно вонзился носом во что-то неподвижное.Путешественники бросились к окнам,однако снаружи царила полная тьма- хоть глаз коли;и тотчас послышались удары, словно кто-то невидимый, но наделенный ужасающей силой, пытался проникнуть внутрь,вызывая содрогание переборок. Лишь теперь друзья стали испытывать меньшее доверие к разумной своей безоружности, однако сожалеть об упущенном бесполезно,и поэтому они,опасаясь,как бы люк силой не повредили, сами открыли его изнутри.
Смотрят- а в отверстие кто-то морду просовывает,однако о том,чтобы самому вслед за ней войти,и речи нет,столь она огромная; морда эта несказанно противная,глазищами сверху донизу,вдоль и поперек усаженная, и торчит на нем как бы нос-пила, и челюсти у нее- не челюсти, стальные и крючковатые; не движется морда,плотно во фрамугу вошедшая,лишь глаза ее воровски во все стороны бегают, каждая их группка свою часть пространства осматривает, а выраженье у них такое,словно оценивают,хорошо ли все это оплатится; кто-нибудь и поглупей конструкторов понял бы,что означает это очень уж выразительное высматривание.
— Чего тебе?- спрашивает наконец Трурль,разгневанный этим бесстыдным глазеньем, происходящим в полном молчании.- Чего хочешь,мерзкая морда?!Я — сам конструктор Трурль,универсальный всемогутор,а это- мой друг Клапауций, тоже прославленная знаменитость;летели мы на нашем корабле как туристы, прошу поэтому без задержки убрать отсюда физиономию и вывести нас из этого подозрительного места,заведомо полного нечистот, и направить в добропорядочный чистый вакуум,в противном же случае мы подадим жалобу и тебя развинтят по винтику,ты, мусорщик, слышишь, что я говорю?!
Однако тот в ответ- ничего,лишь по-прежнему глазеет и что-то прикидывает. Вычисления ведет, что ли?
— Слушай-ка,ты, раскоряка!-восклицает Трурль,ни с чем уж не считаясь,хоть Клапауций подталкивает его,дабы он пыл свой умерил.- Нет у нас ни золота,ни серебра и никаких иных драгоценностей,выпусти поэтому нас отсюда немедля, а прежде всего забери эту мордищу свою,ведь она несказуемо противная. А ты, — обратился он к Клапауцию,- не подталкивай,у меня и свой разум есть и уж я-то знаю, как и с кем разговаривать надо!
— Мне потребно,-отвечает вдруг морда, поглядев тысячью огненных глаз на Трурля,-не золото единое или серебро, а обращаться ко мне надлежит с уважением и с деликатностью,потому что я разбойник с дипломом и с образованием,а по натуре- очень нервный.И почище вас попадались мне; я, бывало, ими с сахарком закусывал,как того пожелаю. А когда я вас в расклеп пущу,из вас также весь сиропчик повытечет.Зовусь я Мордон, крест-накрест во мне по тридцать аршин, и фактически я граблю драгоценности, но способом научным и современным,то есть отбираю бесценные тайны,сокровища знанья, доподлинные истины и вообще всю ценную информацию.А теперь валяй,подавай ее сюда, если не дашь,то как свистну! Считаю до пяти: раз, два, три…
Он досчитал до пяти и, не получив ничего,в самом деле свистнул, да так пронзительно,что у друзей едва не отвалились уши,а Клапауций понял, что «Диплой»,упоминаемый с трепетом местными жителями,был,собственно, дипломом, полученным, видимо, в какой-то Академии Бандитизма.Трурль даже схватился руками за голову, ведь голос у Мордона был под стать росту.
— Ничего тебе не дадим!-завопил он,а Клапауций тут же побежал за ватой. — Убирай немедля морду!
— Если уберу морду,так просуну руку,- ответил на это Мордон,-а рука у меня саженная, клещистая и тяжелая, упаси господь! Берегись- начинаю!
И действительно,вата, принесенная Клапауцием, оказалась теперь ненужной: морда исчезла,а появилась лапища,суковатая,стальная,неухоженная и лопатисто-костистая, и стала рыться в вещах, ломая столы, и шкафы,и переборки с такой силой, что даже обшивка заскрежетала. Трурль и Клапауций укрылись от лапищи в атомном котле, а если какой палец и приближался, так они его сверху- бац! бац!- кочергой.Разгневался наконец разбойник с дипломом, вновь морду во фрамугу вставил и говорит:
— По добру вам советую переговоры со мной вести сразу же,а не согласитесь, так я вас упрячу до будущих времен на самое дно моего погреба с припасами и мусором сверху прикрою,и камнями притисну, вы и не шевельнетесь, а ржавчина проест вас до дыр;еще и не с такими,как вы, я справлялся; так выбирайте же — жизнь или смерть!
Трурль даже думать не хотел о ведении переговоров,Клапауций же, склонный к этому, спросил, чего, собственно, дипломированная особа желает?
— Такой разговорчик мне нравится,- ответил Мордон.- Я собираю сокровища науки,такое уж у меня увлечение в жизни,проистекающее из высшего образования и практического проникновения в сущность вещей,усугубленного тем, что за обычные сокровища, которых алчут разбойники-простаки, ничего нельзя ныне купить,наука же насыщает голод познания,ведь, как известно, все сущее есть информация,по этой причине собираю я ее испокон веку и впредь собирать буду; правда,я не прочь прибрать к рукам и золотишко или драгоценности,они приятны,тешат глаз и их можно к убранству приспособить,однако все это лишь наряду с наукой, если случай подвернется.Подчеркну особо, что за ложные истины я бью,как и за фальшивые драгоценности,поскольку я- натура утонченная и жажду аутентичности!
