Я примостился рядом.
— Они могут спуститься только с этой лестницы. — Сказал я.
— Дело говоришь, — кивнул Степа, — за это тебя и уважаю. А ты что стоишь? Присаживайся, да!
Нервный светловолосый тип покачал головой.
— Я постою, — сказал он и присел на корточки.
Здесь, в подвале, как-то не очень думалось о военных из Будущего, о Парадоксе и о работниках гостиницы, осматривающих номера. Как-то не думалось и о перестрелке, в которую я угодил меньше часа назад, и о суете над нашими головами. Здесь было тихо и спокойно.
Даже ни о чем не хотелось говорить. Просто молчать, разглядывать дрожащие тени на полу, вертеть в руке парализатор…
В этот момент, в наступившей тишине вдруг раздался отчетливый скрип открываемой двери.
Я машинально посмотрел наверх, ожидая увидеть на лестнице полоску света. Но дверь, как оказалось, открылась не та. Совсем не та.
Степа неожиданно дернул меня за руку. Я обернулся. Степа прижимал указательный палец к губам и указывал на дверь в Прошлое. Глаза Степы горели. Дверь приоткрылась. Изнутри.
Но это же невозможно!
За короткое мгновение в голове прокрутилось миллион с половиной вариантов происходящего. Неужели мы все опоздали, и военные из будущего уже давно проникли в прошлое? Или, быть может, это призраки решили вернуться? Или… да я даже не знаю что!
Нервный светловолосый тип, сидевший на корточках аккурат перед дверью, занервничал еще больше. И было от чего: дверь открывалась все шире и шире. Мы со Степой разглядели полоску яркого света, пролегшую по пыльному полу и коснувшуюся ног светловолосого.
Следом в свете возникла тень.
Из двери показался силуэт. Небольшого роста. С длинными волосами, собранными в пучок на затылке. В больших круглых очках на орлином носе.
— Ого, — прошептал Степа, — ты видишь, да?
Я видел. Мы все видели. Выглянувший из-за двери вовсе не был военным. Мало того — это был даже не мужчина. И уж я-то точно знал, кто это.
Ангелина!
— Ангелина! — воскликнул светловолосый тип и попытался резко вскочить.
— Что? — воскликнула Ангелина, — Что вы тут делаете, черт возьми?!
Для Ангелины наше появление тоже оказалось большой неожиданностью. Увидев меня и Степу, она разинула рот от удивления, но приходила в себя недолго.
Не успели мы отреагировать, а Ангелина во всю прыть кинулась к лестнице. Локтем оттолкнула светловолосого типа — и тот упал на спину, смешно вскинув руки.
Первым сориентировался Степа.
— Уходит, зараза! — закричал он, вскидывая парализатор.
Луч ослепительного зеленого света разрезал полумрак подвала и разбился над головой Ангелины пучком ярких брызг. Лестница загудела от мощного удара. Ангелина закричала, присела, развернулась — и вдруг в ее руках оказалось какое-то оружие.
— Берегись! — завопил я, не очень-то соображая, что делать.
В этот момент Ангелина выстрелила. Я увидел бордовый комок света. Он походил на резиновый мячик, размером с кулак. Комок пролетел над нашими головами по высокой дуге и неожиданно разорвался в воздухе. На мгновение меня ослепило бордовой вспышкой — словно глаза наполнились кровью. Уши заложило. Я закричал, падая на землю. Закружился волчком, выронил парализатор, прижал руки к ушам.
Откуда-то издалека, словно из сна, донесся голос Степы:
— Нифига себе, да! А уж я-то думал, повеселиться не придется!
И перед глазами вспыхнул зеленый свет. Он перемешался с бордовым. Грохот и гул заполнили все мое сознание. Сквозь этот безумный хаотичный гвалт я смутно различал крики, голоса… Кажется: «Дай пройти!» и «Откуда вас здесь столько!», а также «Не уйдешь, да! Не зря я тут столько лет работаю!»…
А потом, спустя миллион лет, я открыл глаза. Конечно, картинка сложилась не сразу. Зрение услужливо подбросило головоломку из разбросанных в непонятном порядке кусочков — и нужно было не раз встряхнуть головой, чтобы определить, где пол, где потолок, а где лестница.
Пол был под моей щекой — холодный. Потолок — над головой. Лестница… А вот на лестнице происходило самое интересное. На лестнице дрались Ангелина и Степа. Судя по всему, Ангелина хотела выскочить из подвала, а Степа ей не давал. Каким образом они оказались так высоко, без оружия, схватившись один на один, я не знал. Оружие Ангелины валялось под лестницей, ствол его алел раскаленным металлом.
Ангелина проявляла недюжую силу и шаг за шагом теснила Степу к двери. Еще немного — и они вместе вывалятся в коридор. Степа хрипел от натуги, сдерживая нападки Ангелины. А она кидалась на него, словно профессиональный боксер на необученного юнца. Удары сыпались на несчастного Степу с небывалой частотой.
А где светловолосый? Я повертел головой. Тип валялся без сознания около лестницы. А возле типа — всего в двух шагах от меня — лежал парализатор!
Иногда возникают ситуации, когда не нужно думать. Нужно делать. Как, например, поцеловать в первый раз любимую девушку. Или прыгнуть с парашютом. Или врезать оскорбившему тебя придурку. В таких ситуациях нет места анализу или трезвому расчету. Зато есть эмоции. И, слава богу, реакция.
Я-то думал, что резво вскочу, схвачу парализатор и выстрелю в Ангелину. Что там — стану Степиным спасителем! Освободителем мира от Парадокса!.. Берите выше, уважаемые!
На деле я не смог даже подняться. Ноги подкосились, голова закружилась, к горлу подкатил горький комок. Еще стошнить не хватало! А парализатор был так близко…
Ангелина и Степа все боролись. Степа проиграл еще один шаг, Ангелине оставалось совсем немного, чтобы выскочить в коридор…
И тогда я пополз. Руки, оказывается, тоже плохо слушались. Левое плечо отдалось невыносимой болью. Стиснув зубы, я прополз эти несчастные два шага и сжал парализатор вспотевшими ладонями. Так, теперь самое главное.
Перевернулся на спину — интересно, как этой штуковиной прицеливаться? — прищурился и нажал на край трубки.
Отдача оказалась намного сильнее, чем я ожидал. Край трубки больно ударил в грудь. Перед глазами потемнело вновь, но не настолько сильно, чтобы я не успел заметить, как ярко-зеленый луч света рассекает подвал и врезается в плечо Ангелины и в Степину грудь!
Больше от неожиданности, чем от удара, Ангелина выпустила Степу, развернулась и удивленно посмотрела на меня. Глаза ее, и без того огромные из-за очков, стали еще больше. Губы искривились.
— Да как ты мог? — искренне удивилась она.
За ее спиной медленно оседал на пол парализованный Степа. Судя по его взгляду, он хотел спросить у меня то же самое.
— Работа такая, — зло пробормотал я и нажал на край трубки еще раз.
Парализатор выстрелил. Зеленый луч рассек воздух и врезался в Ангелину. От удара она отступила назад, запнулась о лежащего Степу и, кувыркнувшись, вывалилась в коридор. Моему обозрению предстали лишь торчащие вверх не самые симпатичные ноги на свете. Ноги эти слегка подрагивали.
Тут бы самое время отключиться и прийти в себя уже в мягкой постели, обнаружив у изголовья сидящую Юлик, на тумбочке — кучу фруктов и открыток, чувствовать себя героем, спасителем человечества и все такое, но, увы, сегодня был явно не мой день. Вместо того, чтобы отправить меня в путешествие по бессознательному, мой организм предпочел вернуть острую головную боль и рези в желудке. Хорошо, что меня все-таки не стошнило.
Кое-как поднявшись, я поковылял к лестнице. Наверху меня ждал парализованный Степа. Что было в его взгляде — лучше не рассказывать. Зато во взгляде Ангелины читалось много интересного.
А вот меня интересовало одно — каким образом здесь оказалась замешана Ангелина? Каким, скажите, боком?
И еще крутился вопрос — насколько хватит действия парализатора?
Но этот вопрос, слава богу, мучил меня не столь долго. Неожиданно дверь одного из номеров отворилась, и показалась кучерявая чернявая голова. Где-то я видел этого парня. Скорее всего, в актовом зале, на вечеринке.
— Это что такое происходит тут? — странновато произнес он.
— Живо звони Игнату Викторовичу! — ответил я, — пойман рецедивист!
Кучерявому хватило секунды, чтобы оценить ситуацию. Затем он кивнул и скрылся в номере.
А мне оставалось сидеть рядом с Ангелиной и ждать, когда придет начальство. Ибо, как говорится в одной старой поговорке, начальство знает, как решать проблемы.
Глава семнадцатая.
Была бы моя воля, я бы вообще запретил открывать те двери.
Ну, вы понимаете, о каких я дверях. О тех самых.
Вот-вот. Запретил бы и все.
Игнат Викторович.
Кофе был горячим и вкусным. Поцелуй — нежным.
Юлик украдкой чмокнула меня в щеку, пока никто не видит. В общем-то, я так думаю, даже если бы кто и увидел, то не обратили бы внимания, потому что мысли всех были заняты другим. Томительным ожиданием.
