в дипломе. Кто-то считал преподавателей непререкаемым авторитетом, а кто-то был уверен, что «существо», распинающееся у кафедры, не человек вовсе, а этакий раб для личных поручений, ведь мамочки и папочки заплатили за учёбу, а значит, купили чуть ли не весь университет с потрохами и всем преподавательским составом до кучи. Вот последнюю категорию я искренне ненавидела и презирала.
Были у меня две студентки: одна дочка прокурора, а папуля второй владел несколькими заводами. Девочки были в полнейшем восторге от самих себя и своего «высокого» положения, что частенько допускали вольности в отношении преподавателей. Многие терпели, понимая, что связываться с родителями этих студенток себе дороже. Некоторые пытались поставить зарвавшихся девиц на место, но быстро осаживались прилетевшими на вопли чад папусиками, начинающими с порога стращать всеми карами, какие только возможны. Кое-кто уволился, не выдержав подобного отношения. Я тоже уволилась. Не из-за малолетних пигалиц, пухнущих от вседозволенности, а, не вынеся политики руководства, которое готово было на пузе ползать перед любым денежным мешком ради крупной подачки. Но прежде чем покинуть стены Университета, сложив себя обязанности по преподаванию, я нашла этих нахальных малолеток и, не стесняясь в выражениях, высказала всё, что о них думаю. Шагая по коридорам к выходу, я с каким-то садистским наслаждением слушала визгливые вопли, нёсшиеся мне вслед, и испытывала чувство полного морального удовлетворения. Что нельзя сказать о нынешней ситуации. Визжащая над ухом девчонка порядком раздражала.
Я продолжала невозмутимо лежать на кровати, лишь позволив себе растереть пальцами виски, немилосердно нывшие от слишком громкого и противного звука. А ещё я размышляла, почему это поглазеть на подобный концерт не сбежалось всё остальное семейство Норн. Магия? Скорее всего, мелкая гадость использовала заклинание, чтобы никто не услышал её сольного выступления, затеявшегося исключительно ради меня. Божечки, какая честь! Я сейчас помру от счастья!
— …и он будет только моим! Мы поженимся, и будем счастливо жить вместе! — уже задыхаясь от воплей, выдала девчонка и сделала несколько глубоких вдохов, силясь восстановить дыхание.
— И умрёте в один день, — замогильным голосом предположила я, приоткрыв один глаз и скосив его в сторону Николет, после чего открыла второй, села на постели и холодно процедила. — Ну, что? Прооралась?
— Ты…. Ты…, - попыталась возмутиться малявка, но то ли скудный словарный запас ругательств, то ли остатки воспитания не дали ей закончить мысли и потому она решила попробовать меня запугать, но из этого тоже ничего дельного не вышло. — Да я… Да я тебя… Я…
— Я-я, — не удержалась и передразнила мерзавку, после чего глубокомысленно выдала самую приличную фразочку из армейского арсенала покойного дяди, — прицел от ружья! Чего тебе надо, якалка мелкая?
— Ах, ты дрянь!!! — взвыла девчонка и больше не размениваясь на слова, принялась плести какое-то заклятье.
Не знаю, почему я решила, что это именно заклятье и по какой причине мне пришло в голову, что оно, скорее всего, будет для меня очень болезненно, но нехорошие предчувствия меня никогда не обманывали. В этот раз тоже. По хорошему мне стоило броситься к Николет и попытаться остановить её, а потом перегнуть через колено и, позабыв о том, что являюсь гостьей в этом доме, хорошенько взгреть избалованную соплячку, но я уже понимала, что не успеваю. Слишком далеко находилась от меня девчонка, слишком неудобная поза у меня была, и вообще всё было слишком! И вместо разумного опасения на меня сперва накатила непривычная удушающая злоба, но её почти сразу сменило абсолютное и какое-то даже неестественное спокойствие, что его можно было смело приравнивать к состоянию сатори.
Даже не дрогнув, я смотрела, как с пальцев девчонки срывается небольшой горящий оранжевым светом шар и несётся в мою сторону. Наверное, и при таком раскладе я могла от него увернуться, но почему-то невозмутимо продолжала сидеть и смотреть на стремительно приближающуюся опасность. И вот, когда шарик был всего-то в тридцати сантиметрах от моего лица, между мной и заклинанием замерцала полупрозрачная алая завеса, соприкоснувшись с которой шар лопнул, как мыльный пузырь, обдав меня лёгким потоком тёплого воздуха.
На моём лице медленно и торжественно начала проявляться злорадная усмешка, столь же медленно и менее торжественно на личике Николет стало появляться осознание того, что она чуть не натворила. Моя улыбка становилась гадостней. Лицо девчонки растерянней. Наконец я медленно поднялась с постели и направилась к малявке, с ужасом разглядывающей собственные руки.
Решив действовать быстро, пока девчонка находится в таком смятении, я стремительно пересекла разделяющее нас пространство и цепко схватила пальцами маленькое аккуратное ушко мерзавки. Николет пискнула от неожиданности и боли и попыталась тут же вырваться. Ага, щас! Я успела перехватить обе её руки своей одной свободной и целенаправленно потащила девчонку в сторону низкой банкетки.
Если честно, то я была крайне удивлена, что у меня вообще получилось это сделать, ведь у меня не слишком высокий рост и разве, что в массе я превосходила эту пигалицу и то не намного. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что первое моё впечатление о ней было весьма расплывчатым и сейчас меня очень удивляло, что приняла Никки за тринадцатилетнего подростка. Присмотревшись к ней, я поняла, что она действительно выглядит на свои неполные шестнадцать и лишь за счёт подобранного наряда умудряется выглядеть более юной, чем есть на самом деле.
Дотащив верещащую девчонку до банкетки, я сама уселась на мягкое сиденье, а Николет плюхнула животом вниз на свои колени, и уже собралась было хорошенько её отлупить. Меня остановил дробный топот, а потом и вовсе дверь в комнату с треском распахнулась, и в неё ворвались какие-то неподдающиеся классификации твари, определённо мёртвые и, похоже, вызванные сюда моим спонтанным выбросом магической энергии. Что-то подобное произошло в замке Эрдана со скелетами, когда очнувшись в незнакомом месте, я очень сильно испугалась, вот только сейчас страха-то не испытывала. Тогда какого чёрта эти мертвяки столпились в проходе и преданно пялятся на меня мёртвыми глазами? И почему их так много?!
— Что здесь происходит?! — раздался из-за спин зомби растерянно-раздражённый голос Этьена, озвучивший мою мысль вслух.
Никки, до сего момента отчаянно пытающаяся вырваться, притихла и мелко затряслась. Ага, чует кошка, чьё мясо съела! Почувствовав страх девчонки перед заслуженным наказанием, мне хотелось разразиться сатанинским хохотом и поспешить сдать её с рук на руки любящему родственнику, попутно пояснив, что мелкая поганка меня пыталась если
