— Не получится, — с сожалением ответил Фемах. — Браслет должен быть передан исключительно добровольно, иначе он уйдет назад, в хранилище. Проклятые условности! — неожиданно заорал Фемах. — Думаешь, я и сам не хочу тебя прибить? Такого агента погубили, цены ему не было! Ты же против меня сопля, дешевка, у меня опыт уличных драк, а не ваших салонных боев в спортзалах. — Он часто задышал, стараясь успокоиться; пистоль в руке Фемаха ходил ходуном.
— Тогда попроси своего хвостатого дружка. — Марвин указал взглядом вверх. — Говорят, драконы могут загипнотизировать любого, отчего ж не воспользоваться его умением? Или ее, а?
— Идиот, — остывая, огрызнулся Фемах. — Кретин. Загермард. Какого черта ты пристал ко мне с этим чудищем? Я понятия не имею, что ему нужно, я вообще его впервые в жизни вижу. Гони браслет, пока эта тварь нас не сожрала, иначе я ничего не смогу с ней сделать!
— А ты сам возьми. — Марвин протянул вперед руки; рукава рубашки съехали за запястья, открыв браслет. — Я не вооружен, ты с пистолем, чего бояться? Считай, это акт моей доброй воли. Так ведь тоже можно или нет?
— Не знаю. — Фемах угрюмо засопел, обдумывая ситуацию. Вновь посмотрел в небо, на кружащего в вышине дракона, и наконец решился. — Скажи следующее: я официально отказываюсь от браслета видящего и добровольно отдаю его Фемаху, с правом владения и применения. Также разрешаю ему снять браслет с моей руки.
— Без проблем, — кивнул Марвин.
Не торопясь, чтобы не ошибиться, он слово в слово повторил сказанное Фемахом. Потому что иначе было нельзя — Марвин не умел метать фаерболы прицельно, обязательно промажет. А вот выстрел в упор у него наверняка получится точным. И однозначно убойным, бог Фемах или не бог: полновесный армейский заряд не выдержала бы даже защита магокомплекса.
Фемах сделал первый шаг, и Марвин с холодной расчетливостью принялся вспоминать свое боевое состояние — не испуг, нет, а ту ярость, которая охватила его в военном крыловозе. Злиться у Марвина получалось гораздо легче, чем бояться: даже при всем желании он не смог бы испугаться по необходимости.
На втором шаге Марвин почувствовал, как у него нагреваются ладони, и заметил, как начинают светиться кончики пальцев, почти не видимо в солнечном свете — во всяком случае, для приближающегося Фемаха.
А на третьем шаге между противниками опустился дракон, обдав их сильным порывом ветра и заслонив небо высоко поднятыми крыльями. Марвин невольно попятился, прикрывая лицо остывающими ладонями; подхваченные воздушной волной очки Далия заскользили вниз по ступенькам лестницы.
Когда Марвин опустил руки, дракона перед ним уже не было. Вернее, не было запомнившегося ему небесного зверя: длинного, с узким хвостом и рогатой головой на вытянутой шее. Вместо него между Фемахом и Марвином стояло нечто жутковатое, напоминающее уродливую горгулью со стены какого-нибудь древнего собора. По мнению Марвина, бывший дракон смотрелся куда лучше его очеловеченного варианта — к тому же, судя по некоторым признакам, женского.
Горгулья сложила глянцево-черные крылья за спиной. Сохраняя равновесие, переступила с ноги на ногу, окинула людей ничего не выражающим взглядом и прорычала:
— Думаю, настала пора вмешаться в вашу интересную беседу.
Голос у твари был низкий, раскатистый; Марвин ожидал, что от клыкастой гостьи будет нести гнилостной вонью, как от крупного хищника-мясоеда, однако горгулья ничем не пахла. Вообще.
— Это что за живность? — возмутился Фемах, направляя пистоль на чудище. — Мало мне забот с браслетом, так нате вам, еще одна проблема на голову свалилась. А ну, кыш отсюда! Прочь, кому говорю!
Горгулья мельком глянула на Фемаха, затем мгновенно протянула когтистую руку и отобрала у него оружие. Аккуратно, не оставив на коже ни единой царапины. Смяв пистоль в кулаке, словно тот был из фольги, она небрежным жестом отшвырнула стальной комок в сторону.
— Загермард. — Фемах непроизвольно вытер ладонь об пиджак. — Чертова кукла. Да что ты такое?!
— Неужели не узнаешь? — Марвин сложил руки за спиной, подальше от соблазна. Не время метать фаерболы. — А ведь ты когда-то с ней бок о бок работал. Возможно, даже был в нее тайно влюблен, почему бы и нет — молодая, красивая. Только немая, бедняжка.
— Рипли? — сдавленным голосом просипел Фемах. — Чушь. Не верю.
— Дракон по имени Рипли, — вежливо уточнил Марвин. — Бессмертная сущность обители, удачно притворяющаяся человеком. Изначально, думаю, Рипли была чем-то вроде охранника, созданного, чтобы следить за порядком в магоочистном сооружении. Но со временем ей надоело быть одной, и она примкнула к людям. К пришлым работникам комплекса. Я верно говорю? — Марвин посмотрел в бездонные глаза горгульи. — Или в чем-то ошибся?
— Ты на редкость сообразителен, смертный. — Тяжелая пасть Рипли-горгульи шевелилась не в такт словам, отчего казалось, что ее дергают за веревочки откуда-то изнутри чешуйчатого тела. — Да, я бессмертна. Да, я дух обители. Да, я ушла к людям, поклявшись никогда не открывать им свою тайну. И не говорить ни с кем из них, чтобы ненароком себя не выдать. Но все изменилось, когда я узнала о растущем внутри особняка мире. О реальности, грозящей уничтожить комплекс.
— Ты глянь, еще одна спасительница нашлась, — уперев руки в бока, желчно сказал Фемах. — Честное слово, ну прям как тараканы, один за другим лезут и лезут. Не удивлюсь, если сейчас подлый негор самолично заявится. — Он поднял кресло, уселся в него и демонстративно закинул ногу на ногу. — Что бы вы там, ребятушки, ни затевали, я от своего не отступлюсь.
— Как хочешь, — повернув к нему черное лицо, равнодушно прорычала Рипли. — Я вовсе не собираюсь спасать обитель. Но и твоему миру-перекрестку тоже не бывать!
Марвин озадаченно потер подбородок, он не ожидал столь резкого поворота событий. И уж тем более странного заявления про обитель: похоже, Рипли замыслила какую-то хитрую игру с известной только ей целью. Марвину оставалось лишь наблюдать происходящее со стороны и помалкивать, держа свои сомнения при себе. Целее будет.
— Мне тысячи лет. — Голос Рипли стал задумчивым и оттого более похожим на человеческий. — Все эти века я провела в месте, где мне знаком каждый уголок и каждый этаж, известны все запрещенные и разрешенные к посещению залы. Я помню всех живших там и умерших, могу перечислить их по именам и рассказать о каждом удивительную историю. А еще я прекрасно знаю права и обязанности работников обители, ведь у меня седьмая, высшая ступень посвящения. Я — некоронованная королева «Обители черного дракона», ее закон и порядок. Знай же, заносчивый глупец, — Рипли обвинительно ткнула длинным пальцем в сторону нахмурившегося Фемаха, — ты до сих пор числишься в моем реестре как деятельный работник обители, с пятой ступенью посвящения и со спецдопуском в тайное хранилище. А потому я не могу позволить тебе своевольничать, нарушая установленные в особняке вековые законы. Кроме того, я не желаю, чтобы на месте обители возникла новая действительность! В которой я обречена навсегда оставаться в исходном облике, без возможности какой-либо трансформации.
Фемах всплеснул руками и с нескрываемым сарказмом протянул:
— Бла-бла-бла. Сколько можно нести пустые бредни, милочка. Если бы ты могла, то давно убила бы меня без всех этих громких заявлений. Хватит болтать, все равно ты ничего не можешь мне сделать! Потому что я не твой мелкий работник, королева ящериц, а бог своего мира. Чувствуешь разницу? Понимаешь, где ты, а где я?
— Ты прав, — кротко ответила Рипли, и Фемах настороженно заерзал в кресле, ожидая подвоха. — Я не могу убить служащего обители, на это у меня стоит жесткий запрет. Но могу попытаться остановить. Или помочь ему погибнуть от чужих рук. — Она повернула чешуйчатое лицо к Марвину. — Как, скажем, пыталась помешать двум своим работникам выйти на беглого видящего, чтобы они своими неумелыми действиями не ухудшили и без того тяжелую ситуацию. Чтобы, открыв мне дорогу в этот мир, вернулись назад в обитель — с них и этого было достаточно. Но, к сожалению, не преуспела. — Горгулья вновь уставилась на Фемаха темными провалами глазниц. — Однако их проступок ничтожен по сравнению с твоим, никем не уволенный работник. А потому я могу наказать тебя по всей строгости закона обители. По особой статье, которую ты не знаешь.
Фемах в ярости выскочил из кресла. Пнул его, отбросив к запачканному кровью ограждению, повернулся к Рипли и заорал, потрясая кулаками:
— Я — бог, никому не подвластный! Бессмертный, неуязвимый!
— А заодно подчиненный шефа Годлумтакати, — вполголоса сказал Марвин, хотя он зарекся лезть в разборку; похоже, ситуация начинала проясняться. — Негорская шестерка на побегушках. Принеси-подай.
Рипли быстро взглянула на Марвина и, как ему показалось, одобрительно кивнула. Но полной уверенности в том не было, мало ли что могло привидеться.
