– Что ты себе позволяешь! – заорал родонский дипломат, занося надо мною узкий меч.
Он блеснул на солнце, и я прикрылась руками. И уставилась на черноту, расползающуюся вверх по руке вроде перчатки.
– Отставить! – скомандовал Эльиньо таким тоном, что я чуть сама в землю не закопалась.
– Ваша подстилка нанесла смертельное оскорбление Его Высочеству! – возопил дипломат, но оружие всё же опустил.
– Что ты увидела? – обратился Эль ко мне. Он был бел как полотно.
– Что-то черное на его руке, – отчиталась я. – Простите, Ваше Величество, всё происходило так быстро, что я не успела бы предупредить. Простите!
– Она у вас больная? Держите свою сумасшедшую на поводке! – возмущался родонец.
– У меня видения?! – не выдержала я. – Тогда, может, вы коснетесь моей руки, по которой это черная галлюцинация сейчас расползается?
Я поднялась и шагнула к нему, протягивая руку, однако грозные воины отшатнулись от меня, как от чумной.
– Она бредит! – объяснил свое поведение дипломат, пока остальные родонцы просто с ужасом смотрели на мою конечность.
– Тай Бартем, осмотрите таю Альёну! – распорядился король, и седенький дедок в старомодном синем кафтане вышел из ряда леденцев в мою сторону.
Его руки подрагивали, выпуская вихрь теплых, золотистых искорок. Словно тополиный пух, они охватили меня мягким покрывалом и в следующий миг растаяли.
– Мне очень жаль, Ваше Величество, но, видимо, тая Альёна не лжет. Она несет на себе смертельное проклятие. Вроде того, от которого скончались ваши родители. Не рекомендую вам касаться ее. Ее самопожертование заслуживает самой высокой награды, но, к сожалению, последние дни ей предстоит провести в одиночестве. Это проклятие может поразить тех, кто ее дотрагивается.
Я пригляделась к кляксе. Она ползла по мне, как амеба по стеклу, но только снаружи. Казалось, она пытается найти прореху, трещину, куда можно было бы проникнуть, но безрезультатно.
– Думаю, на этом визит дружественной делегации Родонии в наше королевство можно считать завершенным, – раздельно произнес король. – Доказать собственную невиновность вы можете очень просто: каждый из вас должен прикоснуться к тае Альёне. Если вы к этому не готовы, Мы просим вас покинуть нашу землю прямо сейчас.
Священное дерево задрожало ветвями, и мне стало жутко. Потому что остальные деревья вокруг стояли недвижимо.
Дипломат и Джеро с полминуты смотрели друг на друга, после чего старший в делегации кивнул и сделал какой-то хитрый жест рукой. Двое крайних родонцев сошлись, растягивая свечение портала.
– В общем, мне жаль, что так произошло с Альёной, – насмешливо оскалился Джеро, не скрывая злорадства. – Но, Ваше Величества, ищите во всем хорошее: зато вам не нужно будет самому решать проблему ее ребенка.
С этими словами принц прошел мимо меня и растаял в горниле телепорта.
Я следила за ним взглядом, не в силах сосредоточиться. Какой ребенок?.. Какой, к чертям, ребенок? У них же маги предохраняются! И у меня месячные...
…должны были пойти через неделю, когда я покинула свой мир.
Чушь какая!
Даже если предположить худшее, то, извините, на таком сроке даже у нас не факт, что диагноз поставят.
Я повернулась к Эльиньо сказать всё, что думаю об этой несусветной глупости и успокоить его, что черная клякса не нанесла мне вреда, но…
…Я думала, нельзя быть бледнее, чем король был пять минут назад, однако оказалось, что можно.
– Изолировать таю! – скомандовал Его Величество командиру стражи, которая обеспечивала по периметру поляны иллюзию безопасности. – Никого! – вы слышали?! – НИКОГО, ни при каких обстоятельствах не пускать в ее комнату!
Шепоток среди зрителей перешел в гул, и в меня впились десятки взглядов: сочувствующих, злорадных, любопытных.
– Идемте, тая Альёна, – попросил стражник, рукой указывая на дорожку, на которой меня уже ждал конвой.
– Но… – растерялась я, беспомощно переводя взгляд с Лео на Эля и обратно.
Им обоим не было до меня никакого дела. Они смотрели друг на друга, одинаково холодные и ледяные.
Ветви дерева снова зашатались, и я некстати вспомнила детский анекдот: «Почему ветер дует? Потому что деревья качаются».
Я опустила голову и пошла по дорожке, подталкиваемая теплым дуновением. Лишь через несколько минут я заметила, как смывает этот ветер черноту с моего тела.
Но глубже, туда, где сейчас болело, как никогда в жизни, добрый ветер Священного дерева добраться не мог…
Реальность №2. Вечер двенадцатый. Отчаянный
Меня привели в мою спальню. И впервые за всё время моего здесь пребывания я ей не обрадовалась. Как никогда остро я ощущала себя, как в тюрьме.
Я высунулась из окна. Не то чтобы я думала бежать. Куда мне бежать? Однако под моими окнами тоже дежурила охрана.
Как никогда мне не хватало Микелы. Она не отозвалась на вызов, и когда я спросила у начальника стражи, где она, мне популярно объяснили, что Его Величество велели не пускать никого. То есть, совсем никого.
Я ждала.
Сначала я просто ждала, что Лео и Эль закончат со своими делами, придут, и я им всё расскажу и объясню. Что это глупо – верить врагу. Особенно сразу после покушения. Он, может, просто задеть посильнее хотел, поскольку не удалось убить короля, как планировалось. Опять-таки, папа-император принца по головке не погладит за проваленное задание. Вот Джеро и вызверился на главного виновника. То есть на меня. И соврал первое, что пришло в голову. Гад монголоидный, и предки его у него на халате нарисованы.
Хорошее же объяснение?
Я тоже подумала, что хорошее.
Но поделиться им мне было не с кем. Мои соседи по спальне не появлялись.
Приносили еду. Но мне кусок в горло не лез.
Время шло, день за окном сменился предвечерними сумерками. И я стала ждать с другой целью: спросить, что вообще происходит?! Какого хрена, какого хрена огородного, они меня тут заперли, а сами непонятно где и чем занимаются?! Нажрались, высокородные эгоисты, и припрутся среди ночи, полыхая перегаром, как похмельный дракон.
Два похмельных дракона!
Пусть король только попробует ко мне в спальню заволиться! Я ему всё скажу, что думаю!
Я забаррикадировала дверь изнутри и пошла отмокать в ванную.
Вышла через час или полтора, благополучно задрыхнув в теплой воде и пузырьках ароматного мыла. Но мои баррикады стояли как раньше, ни на сантиметр не сдвинуты.
Не верится мне, что Эльиньо Третьего могла бы остановить такая мелочь, как сундук с одеждой и манускриптами.
Выходит, никто ко мне не ломился.
Я разобрала сундук, сдвинула в сторону и загрузила барахлом. Высунула нос в опочивальню короля. Заглянула к Лео.
Пусто.
Может, с ними какие-то проблемы? Может, Эля всё же захватило проклятие, и они боятся мне сказать?
…А может, я просто больше не нужна?
Мать Леса прислала меня накануне визита, короля я спасла, проблемы при дворе разрулила – теперь можно и в утиль. Ведь никто не знает о других моих подвигах, кроме Лео и Эля. Они могут смело всем рассказывать, что это они такие умные.
Небось, ждут, пока я тут сама скопычусь от проклятия?
Я ходила из угла в угол и грызла ногти, – привычка, побежденная мною еще во времена средней школы. Потом я подошла к стене и от злости (и отчаяния) побилась в стену. Кулакам было больно. Я перестала.
За окном стемнело, а я всё не зажигала вечернее освещение. Не знаю, почему. Может, потому что в темноте мои страдания казались мне особенно трагичными. А может, где-то в глубине души я надеялась, что король и маг забеспокоятся и прибегут меня проведать.
Стражники под окном сменились, обсуждая, что уже полночь.
А я всё еще сидела одна.
Тогда я решилась.
Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к другой горе, которая доступнее.
Я взяла из своей спальни подушку, одеяло и развалилась на кровати Его Величества.
Он сам, в конце концов, виноват.
