А потом наши коллеги начинают работать, искать, суетиться — и находят! Они находят эти развлечения… А еще дальше? А дальше они начинают желать, чтобы произошло событие, о котором те люди, которым смертельно скучно, будут читать, поеживаясь и с удовольствием осознавая, что «вот это» происходит не с ними и не на их лестничной площадке, не на их балконе и не в их ванной, а где-то там, далеко, с кем-то незнакомым настолько, что они уже и так как бы не очень-то существуют…
Да. Но вернемся к нашему дхармаглоту. Судя по заявленной программе, он, проведя два дня в полете в обычном пространстве, должен будет совершить переход в надпространство и произвести там пробное ориентирование. Честно говоря, я плохо представляю, что там будет происходить конкретно, но нам сейчас это покажут… Простите, а что это за посудина маячит за кораблем?
Ну и как это называется? Даже здесь кто-то топает этажом выше? Еще бы музыку включили…
(Да… Надо над этим пассажем немного подумать и обязательно куда-нибудь воткнуть. Очень уж это в духе нашего времени.)
Капитан (по персональной связи): Петров!
Кочегар (по персональной связи): Да, капитан?
Капитан (по персональной связи): Петров, не заставляй меня становиться поэтом, ты знаешь, я этого не выношу. А теперь рассказывай, какого ты делаешь не на своем рабочем месте, а шляешься снаружи с какой-то девкой?
Кочегар (по персональной связи): Прогуливаюсь, капитан. Здесь очень красивые звезды. И девушки. Вы ж меня знаете, у меня все под контролем.
Лоцман: Капитан, я, конечно, дико извиняюсь…
Капитан: Что?
Лоцман: Капитан…
Капитан (раздраженно): Да говорите вы, Махно, что вы стесняетесь?
Лоцман (терпеливо): Капитан, не теребите мальчика, пускай он себе погуляет. Опаздывать нам еще рано. Вон эта хреновина перед нами.
Капитан: Думаете? (по персональной связи) Ладно, Петров, считай, тебе посчастливилось. Не забудь Махно бутылек поставить.
Кочегар (по персональной связи): Есть, сэр!
Капитан (грустно): Распущу я с вами экипаж…
Лоцман: В каком смысле?
Капитан: В смысле — распустятся они у меня. На шею сядут. И будут, между прочим, совершенно правы.
Лоцман: Вы это мене бросьте. У вас хорошая команда. Давайте лучше еще по маленькой?
Капитан: Давайте, Махно. (по внутренней связи) Борман!
Борман (по внутренней связи): Да, капитан?
Капитан (по внутренней связи): Что у нас сегодня на закуску?..
(Топот ног.)
Кочегар (кричит, заглушая ответ Бормана): Капитан!
Капитан (по внутренней связи): Борман, извините, я не понял.
Кочегар (снова кричит): Капитан, посмотрите, что происходит снаружи!
Капитан (удивленно): Этого… Петров, какого посторонние на корабле? Ты что-то перепутал, здесь тебе не там!..
Лоцман (спокойно): Да не суетитесь вы. Поздно уже.
Капитал: Но только что было рано…
Лоцман: Было.
Капитан: Ну и что у нас?.. Этто еще что?
Лоцман: Дыра. Черная. Маленькая.
Капитан (кричит): Петров! В реакторный… Хотя, кой хрен, и правда поздно. Откуда она?
Кочегар (сбивчиво): Там был этот… дармоед… потом бац — и дыра. Еле успели.
Лоцман: У нас есть немного времени…
Капитан: Да! (по внутренней связи) Всему экипажу… Нет, всем, находящимся на борту — собраться в рубке. Повторяю: всем, находящимся на борту — собраться в рубке.
(Топот множества ног.)
Писатель: Что случилось, капитан?
Капитан: Вам, знаете ли, несказанно повезло. О таком еще никто не писал.
Писатель (с ужасом): Что вы хотите сказать?!
Капитан (спокойно): Вы — первый писатель, которого несет в черную дыру. Это, знаете ли, большая редкость — черная дыра таких размеров и на таком расстоянии.
Писатель: Я не хочу…
Капитан: А никто не хочет.
Писатель: Надо же что-то делать!
Капитан: Надо. Прощаться. Сейчас вот попрощаемся — и можете начинать записывать впечатления.
(Дата, время.)
В результате перехода в надпространство дхармаглот оставил вместо себя небольшую черную дыру. Нам — самое оно.
Капитан Гагенсхайм.
Рассказ
Полковник Потанин мрачно смотрел на телефон. Телефон не работал.
Строго говоря, в этом вроде бы не было ничего страшного. Ну, телефон, ну, не работает. Всего-навсего одна линия из многих. Плюс радиосвязь. Плюс, в конце концов, сотовые и интернет. Если бы Потанину сейчас приспичило связаться с кем угодно — хоть с женой, хоть с президентом, хоть с женой президента, он смог бы это сделать по любому доступному рабочему каналу. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что этот телефон был подключен к экстренной линии связи. Она просто не имела права не работать больше пятнадцати минут. А лучше — десяти. Неполных. Она же была защищена как никакая другая. И тем не менее, приходилось признать очевидное: линия не функционировала уже час десять минут плюс еще десять-пятнадцать минут с предыдущей проверки.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Потанин.
Стучавшийся вошел в кабинет и отдал честь.
— Слушаю вас, капитан, — произнес полковник.
— Полковник, вероятно, произошел обрыв кабеля…
— Вероятно? — полковник решил, что срываться на связиста все-таки не следует, он делает что может, но не удержался и съязвил: — Какова вероятность обрыва в процентах?
— Девяносто семь поцентов, — отчеканил капитан. — И вероятнее всего, обрыв вне здания, — он поморщился, поскольку прекрасно знал длину провода, который еще предстояло проверить.
— Кабель в здании проверен полностью?
— Нет, иначе мы могли бы точно знать, что искать обрыв нужно снаружи.
Полковник кивнул:
— Логично.
— Господин полковник, мы уже готовы провесить временный кабель либо наладить радиосвязь…
— Радиосвязь — отставить. А вот временный кабель, пожалуй, можно, — задумчиво пробормотал Потанин и кивнул: — Да, делайте временный. Но первоочередное — найти обрыв.
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
— Есть! — ответил капитан, отсалютовал и вышел.
Вернулся капитан через полчаса. Вместе с полковником в кабинете находился его помощник, майор Слепцов. Капитан отдал честь и неловко встал посреди кабинета. В его левой руке был кусок телефонного кабеля в изоляции.
— Вы чем-то взволнованы, капитан, — заметил Потанин.
Капитан Северный, намертво задавив в себе желание ответить далее по тексту, произнес:
— Разрешите доложить!
— Докладывайте, — проворчал полковник. Он был недоволен. Даже временной связи еще не было.
Капитан выдохнул и сказал:
— Кабель перегрызен крысами. В трех местах.
— Крысами? — Слепцов немного опередил вопрос полковника.
— Так точно. Вот, взгляните, — и капитан протянул майору кусок кабеля.
— Не уверен, что отличу отметины зубов крысы от отметин зубов собаки или, например, бобра, — протянул Слепцов.
Усилием воли капитан заставил себя не отвечать майору грубостью на пренебрежение. Крысы периодически портили оборудование, которое затем приходилось ремонтировать, чем капитан Северный и занимался. Периодически. Конечно, вреда от них было не слишком много — меньше, чем от неаккуратного отношения людей к технике.
— Это были крысы, — повторил он.
— Значит, диверсию можно исключить? — поинтересовался полковник.
— Пожалуй, — кивнул было капитан, но тут же спохватился: — Так точно. Канал связи будет восстановлен в пределах пятнадцати минут.
Полковник кивнул. Это была хорошая новость.
— Капитан… Извините, полковник, могу я попросить капитана?..
— Конечно, майор.
— Да. Так вот, — Слепцов, прищурившись, разглядывал погрызенный кабель, — капитан, вы не могли бы сделать для меня подборку случаев порчи нашего оборудования и коммуникаций крысами?
— За какой период?
Слепцов на минуту задумался.
— Знаете, капитан, если это возможно и не займет у вас три дня на сбор информации, то за пять лет. Либо сообщите мне, за какой период вы сможете собрать статистику в пределах, ну, скажем, часа. Не более. А там посмотрим.
— Слушаюсь, — Северный встал навытяжку. — Разрешите приступить?
— Приступайте, — кивнул майор.
Когда капитан вышел, полковник перевел взгляд с закрывшейся двери сначала на свой злосчастный экстренный телефон, а потом на помощника.
— Майор, вы не могли бы поделиться со мной своими соображениями? — спросил он.
Слепцов принялся молча массировать лоб обеими руками.
— Полковник, я прошу меня извинить… Просто я пока не очень понимаю, что меня беспокоит.
— Да? А мне показалось… Хорошо, тогда подождем результатов. И будем надеяться, что ничего экстренного не возникнет.
