Пили, пьем и пить не бросим.
Даже если и по восемь.
Передайте Ильичу: нам и десять по плечу.
Ну а если будет больше, будет то, что было в Польше.
А в середине восьмидесятых в Польше, вернулся Сергуня к прозе, образовался независимый профсоюз «Солидарность», которым встал коммунякам…
— Сергуня, что–то ты растрепался сегодня, — поморщился Прищепкин. — Ну какое нам дело до «Солидарности», а? Если ничего существенного не накопал, зачем лапшу вешаешь?
— А ты в другой раз давай задания емче, что ли, — Сергуня даже покраснел от смущения. — Ну не было контактов у милиции с ясновидящим Копчиком. Что мне еще рассказывать?
— Ладно, — вздохнул Георгий Иванович, — некий фронт работ образовался, с сегодняшнего дня ваши задания станут более четкими и достаточно емкими. Будем шерстить все эти общества. Итак, Холодинцу, чтобы, так сказать, выпустить его на оперативный простор, мы поручим общества тайные. Это очень большой кусок работы, поэтому ему будут помогать Арно и Валера. Юрочке мы отдадим тантриков. Шведу поручим работу с рериховцами. Себе я возьму «Человечество. Просвещение. Любовь». Среди всей этой разношерстной публики мы должны, наконец, выявить людей, которые непосредственно знали Копчика, и вытянуть из них как можно больше информации. На сегодня все, кто будет «Аз воздам»?
— Я, пожалуй, — подал голос Холодинец.
— Ах, самоед ты самоед, — Прищепкин душевно похлопал Сергуню по плечу. — Вроде меня.
Объект за бетонным забором в горном баварском местечке Бад — Тельц охраняли целых три спецподразделения. И все разные: СС, СА и СД. У каждого были свои функции. Эсэсовцы несли службу непосредственно в здании лаборатории, СА блюло контрольно–пропускной режим и охраняло все подступы к объекту, СД надзирало за сотрудниками лаборатории уже по месту жительства, то есть в замке барона Брюнинга.
Как известно, эти три ведомства враждовали друг с другом. Ведь эсэсовцы считали себя любимцами фюрера и на этом основании часто вмешивались в дела, которые не были в их компетенции. Но формально–то СС была всего лишь дочерней организацией СА, СС просто постепенно выросла из детских платьиц и превратилась во взрослую самостоятельную стерву. Однако мамочка СА никак не хотела верить в зрелость дочери и норовила требовать у нее отчета: где, мол, милая, ноченьку провела? Не твое, мамаша, дело, неизменно дерзко отвечали эсэсовцы. Разведчики СД Вернера Беста посматривали на СС и СА свысока. У них вообще такая манера была, не слишком демократичная. Разведка — она и в Африке, и в рейхе разведка. Голубая кровь.
По всей видимости, так было сделано с умыслом, чтобы атмосфера взаимного недоверия мешала служакам из враждующих «фирм» обмениваться информацией, чтобы они «пасли» друг друга. Из всего этого можно было сделать вывод: исследованиям, которыми занималась лаборатория, придавалось особое значение.
О важности этих работ красноречиво говорил также и тот факт, что на объект часто наведывались первые лица рейха, в частности Гиммлер и Гейдрих. Комендантом объекта был назначен обергруппенфюрер СА Шнайдхубер.
Сотрудников лаборатории привозили по утрам на объект в автобусе с зашторенными окнами, вечером увозили. В местечко их не выпускали. По сути, они находились на положении заключенных. Время, впрочем, было серьезное. Не до прогулок под луной. Союзники уже высадились в Нормандии и на юге Италии, война близилась к своему логическому заключению, то есть к поражению рейха. Гитлеровцам только оставалось верить в то, что в их руках появится некое сверхмощное оружие, которое окажется способным не только остановить маховик истории, но и заставит его вертеться в нужную им сторону. И руководство рейха предпринимало отчаяннейшие попытки такое оружие создать. Где–то в Руре на подземном заводе собирали ракеты ФАУ‑2, способные преодолеть расстояние в добрую сотню километров. Близились к завершению разработки химиков и микробиологов. Антигитлеровская коалиция завалила вермахт как раз вовремя. Если бы затянула с этим делом еще на несколько месяцев…
А вот оружие, которое разрабатывалось в Бад — Тельце, так и осталось неоцененным. Трудно даже судить о его характере. Когда в апреле сорок пятого в городок вошли британские танки, от объекта осталась только огромная яма, в воздухе кружились седые снежинки пепла. Фашисты тщательно сожгли всю документацию, все материалы исследований, вообще все то, что могло сгореть. Остальное взорвали.
Согласно показаниям американской военной прокуратуре служившего на этом объекте лейтенанта СС Эдмунда Хайнеса, который попал в плен пятого или шестого мая уже под Берлином, на объекте проводились некие оккультные опыты. Он рассказал также, что в ноябре сорок четвертого Бад — Тельц почтил присутствием Алистер Кроули, который считался воплощением самого дьявола и величайшим магом современности. (Большой друг фашизма, хотя и британский подданный.)
На территории лаборатории постоянно происходили какие–то странные и необъяснимые вещи. То вдруг прямо из пустоты возникали черные кошки и огромные пауки, то гремели конские копыта. К видениям охрана постепенно привыкла, но все равно было жутковато. Особенно не любила она появлений на небе силуэта монаха. Как–то плохо очень действовал тот на психику, люди сна лишались.
Когда британские войска приблизились к Бад — Тельцу на расстояние одного марш–броска, из ставки Гитлера пришел приказ уничтожить лабораторию, чтобы ни она сама, ни ее разработки не достались противнику. Что интересно, обергруппенфюрер Шнайдхубер принял личное, непосредственное участие в выполнении приказа.
Он вынес из лаборатории во двор кейс–дипломат, выудил оттуда пухлую кожаную папку, распотрошил ее и щедро полил бензином из канистры. Щелкнул зажигалкой. В этот момент на Шнайдхубера неожиданно бросилась охранная собака–овчарка — с поводка сорвалась. Вероятно, обергруппенфюреру пришлось бы познакомиться с ее клыками, но один из сопровождавших коменданта офицеров успел выхватить парабеллум и выстрелить овчарке в голову. Это событие было явным проявлением наработанной объектом чертовщины, ведь собаки прибывали сюда выдрессированными в кинологической школе.
Обергруппенфюрер благополучно спалил папку. После этого, вероятно, счел свою миссию законченной и наблюдал за работами по уничтожению объекта из салона «опеля».
А теперь хватит о пожарах, пожариках и о дымящихся головешках пожарищ. Ну их. Следствия начинаются и заканчиваются, преступников, если ловят, непременно сажают, а браки между любящими друг друга людьми фиксируются где–то на небесах. Вот и поговорим о любви. Вернее о мероприятиях, которые обрамляют ее в юридическую ботву и направляют в прокрустово ложе брака.
Алексей и Станислава не могли сочетаться просто так, как все смертные. То есть с загсом, эскортом такси с лебедями на бамперах, сватами и свахами с рушниками, традиционным ресторанным банкетом и т. д. и т. п. Начнем с мелочей. О каком ресторане, если празднуется свадьба двух пищевых спортсменов, могла идти речь? Разве позволили бы они своим гостям вкушать пищу, приготовленную равнодушными общепитовскими руками?
Лебеди на бамперах были бы также не совсем адекватны данному конкретному случаю: ну какие Леха со Станиславой лебеди? Вы их шейки видели? Два кабана, если не сказать гиппопотама! Что же касается загса… Так что, два кулинарболиста мирового уровня, словно какие–нибудь студенты или стоматологи, должны сочетаться в заурядном районном загсе?
Между прочим, сейчас даже сантехники расписываются исключительно на дне очистных сооружений. В аквалангах, естественно. Когда шампанское открывают, экскременты в разные стороны расплываются.
А вот, например, олигархи, когда на своих моделях женятся, расписываются только в сейфах. Обычай у них такой, поверье, сертификат семейной крепости с трехмесячной гарантией, так сказать. Покупают самый большой сейф, опутывают его, словно новогоднюю елочку всякими гирляндами да лампочками Ильича. По пути молодоженов из культового учреждения в сейф видные политики и всякие там шоумены несут за невестой шлейф фаты, а спикеры подсвечивают влюбленным бенгальскими золотыми брызгами. Олигарх и модель берут бриллиантовые эксклюзивные паркеры в руки и — чик–чирик. Так как в тюремной и дурдомовской баланде по всей стране в этот день в честь праздника плавают ниточки гнилого мяса, все не только счастливы, но и довольны.
Леха со Станиславой очень долго разрабатывали сценарий церемонии бракосочетания и держали его в глубокой тайне. Ведь до этого ни одной свадьбы между гастрономическими спортсменами вообще не было. Как бы ни показалось странным, но гастрономия (согласно некоторым этимологическим сертификатам «кулинарбол») спорт чисто мужской, женщин в нем — раз, два и обчелся. Даже соревнования проводятся общие, без разделения спортсменов по половым признакам.
